… Была жемчужина, а во что превратилась, – одним словом не охарактеризуешь.
Ездила я в гости к своим давним друзьям, они работают в небольшой швейной фирме, весь штат – бухгалтер, мастер, трое-четверо швей, закройщик и экспедитор (со своей машиной). Война на юго-востоке Украины и уход Крыма в Россию отрезали от них больше половины оптовых покупателей. Живут они в полутора-двух километрах от печально известного Дома профсоюзов, события 2014 – 2015 гг. на них не отразились, сразу даже не поняли, откуда стрельба, а потом закрыли ставни, чтобы не оказаться мишенями. Многократное подорожание энергоносителей – посудомоечной машиной не пользуются, особенно газа, привело к тому, что на оплату коммунальных услуг у них уходит одна пенсия (1400 грн), на вторую (1100 грн) не только сами живут, но и помогают сыну (талантливый программист, но регулярного заработка нет, а жена занимается детьми – 9-ти и 2-х лет). Старший ходит во 2-й класс, русских и других иноязычных школ в городе нет (венгров, болгар и молдаван усиленно делают украинцами, кто мог – давно уехал). Друзья и сами бы уехали, да боятся потерять работу, даже в гости ко мне не рискуют, звала хотя бы по очереди…
После развала Черноморского пароходства (при мне в громадном порту стоял лишь один военный корабль) город лишился большого количества рабочих мест, процветает только полулегальная торговля. Выживают мои одесситы за счет Привоза – главного городского рынка: если умеешь торговаться, можно и продукты, и промтовары приобрести в несколько раз дешевле, чем в магазинах, за углом можно найти несопоставимый ценник, если его вообще там выставляют… цены я не сравнивала – замучаешься переводить гривны в рубли и обратно, да и курс всё время меняется… Продукты у них, в основном, из Молдавии или Приднестровья, степная часть Украины богата хлебом, а персики, к примеру, – деликатес. Промтовары, чаще всего, производства украинских предприятий, одесских почти нет.
Больше всего меня поразило, что в общественном транспорте люди едут молча, не шутят, не смеются, на вопросы попутчиков отвечают одно -
сложно, но по-русски.
Курортников мало, в основном, снимают жильё в частном секторе поближе к морю. Санатории и дома отдыха вообще были бы пустыми, если бы в них не поселили военнослужащих вооруженных сил Украины, приехавших зализывать раны с фронта. У рядовых граждан просто нет денег ни на путевки, ни на лечение частным порядком, ни даже на обычный отдых, – если у кого-то нет работы, так надо её искать, а не ехать на «гастроли», небось зима впереди… Впрочем, на гастроли, в прямом смысле, уехали основные труппы из знаменитого на всю Европу Оперного театра и чуть менее известного Русского драматического, там дают только в выходные дни детские спектакли, и то администрацию школ вынуждают брать «культпоходы» за счёт родителей учащихся…
Поезда ходят и в Киев, и в Харьков, и в Минск, но нет регулярного транспортного сообщения ни с Донецком, ни с Луганском, ни с Крымом, точно так же сложно с автобусным движением. Я ехала из Севастополя микроавтобусом через Каланчак, там российский КПП, потом около километра пешком до поселка в Херсонской области. Такой марш-бросок не каждому по силам, тем более со стороны Крыма – освещённая асфальтированная дорожка для пешеходов и шлагбаум на шоссе для автотранспорта, с украинской стороны – тёмная тропинка, по шоссе идти не дают, стоит часовой… Пожилых пассажиров почти не было; молодой мужчина нёс на плечах двухлетнего ребёнка и тянул за собой чемодан на колёсиках, так с него пот лил градом, а пожилая женщина возле украинского КПП чуть не упала, да и публика помоложе пыхтела не хуже первых паровозов…
Однако вернемся к Одессе. Церковный раскол, инициированный
П. Порошенко, коснулся храмов, находящихся в центре города, но на окраину в монастырь «свiдомiти» не добрались, возможно, просто о нём не знали, а вот икона, написанная в оконном проёме небольшой православной церквушки, изуродована настолько, что, не зная, не догадаешься, что там было, даже крест на куполе стоит покосившийся. Собор в центре города явно недавно побелен и покрашен, выглядит новоделом, хотя ему больше сотни лет, а вот на 2-м городском кладбище церковь и часовня в полном порядке, без следов примитивной реставрации.
Кто-то, вероятно, спросит или хотя бы подумает, а чего её, дескать, туда понесло? Отвечаю на не прозвучавший вопрос: там похоронены мои предки и другие родственники, все могилки на месте, а вот памятник прадеду я найти не смогла, примерно в том же месте, где он стоял лет 50, какой-то благотворитель проложил асфальтированную дорожку и поставил новые ворота, на них даже благодарственная доска висит с указанием фамилии… Обидно, тем более, что возле Оперного театра возник шикарный памятник Екатерине Второй – и цел, а памятник революционеру, одному из основателей Южнорусского Союза рабочих, кому-то явно помешал. Да что говорить о памяти прадеду, если напротив Дома профсоюзов был памятник В.И. Ленину, за последние 6 лет его снесли, а люди кладут цветы на след, оставшийся от постамента, до сих пор.
Не хочется рисовать всё чёрной краской, на окраинах города построено много жилых многоэтажек, но интересная деталь: раньше многие молдаване, имеющие городские специальности, оседали в Одессе или предместьях, обзаводились своим жильём и забирали семьи, а сейчас наоборот, продают жильё и уезжают. У них на родине можно купить приличную квартиру в пригороде Кишинёва за «однушку» в Одессе, а у нас – в лучшем случае «малосемейку», и то не новую…
При всей моей давней симпатии к Одессе и одесситам после поездки обуяла меня глубокая грусть, но я-то возвратилась, во всех смыслах и при всех существующих сложностях, домой, а им там жить и непонятно, как выживать…
В. Владыченко,
г. Севастополь
