Книга Леонида Грача: Движение вперед

Image

Предисловие

 

Предстоящие президентские и парламентские выборы явно будут идти по конфронтационному сценарию: за политическое лидерство будут сражаться левые силы и национал-либеральная коалиция правого толка. В этой борьбе действующая власть в силу своей непопулярности неспособна на самостоятельные действия. Поэтому она либо присоединится к одной из сражающихся сторон, либо окажется расколотой между ними. К сожалению, подход к выборам левых партий по сути ограничивается использованием избирательной борьбы в качестве средства мобилизации сторонников и способа активизации пропагандистской работы. Подобное отношение к выборам стало одной из важнейших причин недавней неудачи российских коммунистов. Выборы должны рассматриваться как способ мирного возвращения политической власти в руки представителей большинства общества. Продолжение социально-экономического курса в интересах разбогатевшего меньшинства в соответствии с пожеланиями мировой финансовой олигархии, неизбежно приведет к масштабной катастрофе. Поэтому нам во что бы то ни стало нужна победа - только она даст возможность остановить разрушительные процессы и перейти к строительству украинской государственности на основе социальной справедливости.

В Украине уже достаточно давно обозначились силы, определяющие политическую карту страны, возникли конкурирующие идеологии и социально-экономические концепции. С одной стороны, - это группировки внутри правящего класса, выступающие за продолжение нынешнего социально-экономического курса или за его незначительную коррекцию, устранение наиболее вопиющих диспропорций ради достижения социальной стабильности. С другой, - левые партии, различающиеся по идеологическим и мировоззренческим установкам, но единые в стремлении обеспечить социально-экономическое развитие страны в соответствии с национальными интересами. Как показывает политический опыт, кроме левых партий в стране не существует политических сил, способных в полной мере сформулировать и отстаивать подлинные интересы украинского государства.

При всей разности мнений и подходов, пожалуй, мало найдется политиков, которые не согласятся с тем, что национальные интересы подразумевают создание по крайней мере приемлемых условий жизни для народа, развитие национальной культуры, укрепление политического и экономического суверенитета страны.

На словах все политические силы стремятся к достижению именно этих целей. Но вот только предлагаемые ими концепции развития государства и общества на деле могут оказаться дорогой к масштабной катастрофе. В стране в последние годы возникла политическая сила, объявившая себя единственной защитницей национальных интересов. На эту роль претендует «Наша Украина». Ее лидеры утверждают, что без них Украина попросту обречена, спасти страну может только реализация их идей и требований. Вкратце все, что предлагается «Нашей Украиной», можно описать как идеологию этнического национализма, который в действительности противоположен государственному национализму, ставшему в свое время основой формирования современных капиталистических держав.

Но это опасный путь. Государственный национализм создает хотя бы иллюзию державного строительства, дает ориентиры, хотя и фальшивые, но способные создать ощущение национального единства. А этнический национализм отказывается от государственной идеи, загоняет ее в узкие этнические рамки. Невозможно свести все культурное богатство и разнообразие украинского народа к традициям и обычаям Галичины и Волыни, не поставив под угрозу само существование украинского государства. Идеология этнического национализма представляет на сегодняшний день наибольшую общественную опасность. Поэтому борьба против нее должна вестись не только левыми партиями, но и всеми ответственными политическими силами, заинтересованными в строительстве социально ориентированного государства с современной экономикой, развитой наукой и богатой культурой.

Реализация принципов этнического национализма, пытаю¬щегося с сектантской скрупулезностью загнать жизнь общества в установленные им рамки, лишит большинство граждан Украи¬ны национальной идентичности. Это, в свою очередь, приведет к взрывному росту местнических настроений, особенно на Востоке и на Юге страны.

Украинский народ состоит из множества этнических групп. Он неоднороден ни в культурном, ни в религиозном, ни в языковом смыслах. Этнический национализм призывает к созданию государства, в котором эта неоднородность игнорируется. За рамками такого государства неизбежно окажется большая часть украинского народа, что неизбежно приведет к возникновению открытых гражданских конфликтов. Нынешнее положение Украины, ослабленной экономически и политически, чрезвычайно выгодно тем, кто рассчитывает прийти к власти, опираясь на западную, прежде всего американскую, поддержку Украина тем больше будет нуждаться в такой «помощи», чем больше будет отсталой ее промышленность. В стране с сильной промышленностью, способной проводить независимую внешнюю политику, «американские зятья» никаких шансов придти к власти иметь не будут.

Украину никогда не удастся превратить в большую Галичину, но ее возможно раздробить на несколько культурных и экономических областей - Крым, Донбасс, Полесье и т.д. (список при желании можно продолжить). Этнический национализм - это путь не к национальному единству, а к распаду страны. Это путь не к национальному государству, а к национальной катастрофе.

Но не только идеология этнического национализма угрожает существованию единого украинского государства. Не меньшую опасность несет и экономический либерализм, сторонники которого обещают привести Украину в Европу посредством экономических реформ, направленных на уменьшение государственного контроля над хозяйственными процессами. Либеральная идеология отражает интересы олигархических группировок, захвативших ориентированные на экспорт отрасли народного хозяйства и желающих снять с себя ответственность за развитие социально-экономической сферы в целом. Часть сторонников либеральной идеологии вошла в коалицию с этническими националистами (можно сказать, что «Наша Украина» представляет собой союз двух идеологических сект: национальной и либеральной). Некоторые пытаются определять вектор социально-экономического развития страны, оставаясь в структурах действующей власти. Но всех приверженцев экономического либерализма объединяет одно: полное пренебрежение реальными потребностями общества ради создания условий для обогащения крупных собственников.

Складывающаяся на наших глазах коалиция националистов и либералов представляет серьезную политическую силу. Отчасти это объединение возможно описать с помощью цитаты из гениального романа Ф.М.Достоевского: «В смутное время колебания или перехода всегда и везде появляются разные людишки. Я не про тех так называемых «передовых» говорю, которые всегда спешат прежде всех (главная забота) и хотя очень часто с глупейшею, но все же с определенною более или менее целью. Нет, я говорю лишь про сволочь. Во всякое переходное время подымается эта сволочь, которая есть в каждом обществе, и уже не только безо всякой цели, но, даже не имея и признака мысли, а лишь выражая собою беспокойство и нетерпение. Между тем эта сволочь, сама не зная того, почти всегда попадает под команду той малой кучки «передовых», которые действуют с определенной целью, и та направляет весь этот сор куда ей угодно».

В романе «Бесы» (откуда взята цитата) Достоевский с потрясающей силой показал, к каким трагическим последствиям может привести деятельность «передовых» либералов и руководимого ими сброда. К сожалению, значительная часть общества настолько устала от безответственности и коррумпированности нынешней власти, что готова поддержать любую политическую силу, объявившую себя противником режима. Измученные нищетой люди попросту не в силах разобраться, что в действительности эти борцы против власти представляют собой часть правящего класса. Левые партии могли бы рассеять это заблуждение, но они фактически лишены доступа к популярным СМИ.

Поэтому нам следует готовиться к тяжелой борьбе на два фронта, как со сторонниками действующей власти, так и с коалицией из националистов и либералов. Раскол внутри правящего класса Украины не должен создавать у нас иллюзию неотвратимости нашей победы. Каждая из борющихся группировок правящего класса достаточно сильна. И даже действующая власть все еще обладает значительным политическим и организационным ресурсом. Кроме того, перед угрозой победы левых сил эти группировки могут временно забыть о своих разногласиях, заключить перемирие и выступить единым фронтом.

Время политических одиночек прошло. Ни одна из левых партий Украины, в том числе и КПУ, являющаяся ведущей политической силой на левом фланге, не может рассчитывать на то, что ей удастся самостоятельно сломить сопротивление ны¬нешней правящей элиты. Это значит, что важнейшим вопросом предвыборной борьбы является достижение единства действий левых сил.

Сейчас в стране есть только две крупные партии, последовательно стоящие на левых позициях, - КПУ и СПУ. Между тем, левые взгляды близки значительному числу украинцев, никогда не голосовавших ни за коммунистов, ни за социалистов. Нам необходимо найти способ достучаться до наших потенциаль¬ных избирателей. Для этого недостаточно просто согласовать предвыборные шаги и платформы коммунистов и социалистов. Необходимо объединить вокруг наших партий многочисленные левые, лево-патриотические, интернационалистские организа¬ции, достичь с ними единства действий. Эти организации могут стать нашим мостом к потенциальным сторонникам левого движения, нашими союзниками в борьбе за власть, за восста¬новление социальной справедливости и возрождение союзного государства.

В действительности решить задачу объединения левых сил непросто. Вроде бы сегодня никто не сомневается в необходимости совместных действий, но политические разногласия между лидерами левой оппозиции вновь и вновь становятся не¬преодолимым препятствием. Эти противоречия, впрочем, представляются совершенно естественным делом: в левом движении сформировался ряд политиков общенационального уровня, обладающих собственным видением, способных предложить обществу собственную, продуманную и детализированную стратегию развития.

Из-за того, что левая оппозиция не может сплотиться, мы терпим на выборах поражение за поражением, хотя большинство граждан Украины разделяют наши взгляды. Дело в том, что значительная часть наших потенциальных сторонников не видит объединенной политической силы, которая выражает интересы всего общества. В результате правящему классу с помощью демагогии, лжи и манипуляций удается навязывать обществу политику, которая противоречит коренным интересам подавляющего большинства населения. Нам необходимо объединяться не ради получения политических выгод и преимуществ, а ради спасения страны и общества от экономической катастрофы и социального распада. Прежде всего, нам следует договориться о том, что именно мы планируем делать, как мы будем добиваться восстановления социальной справедливости, и каким образом мы сумеем обеспечить экономический рост и повышение уровня жизни. Наше объединение может начаться с поиска общих позиций, с постановки общих задач и целей. Эта книга является попыткой выяснить, какой могла бы быть общая стратегия левых сил, найти основу для нашей общей программы, которую мы смогли бы реализовать совместными усилиями после прихода к власти.

От предстоящих выборов зависит слишком много. По сути, это последний шанс взять власть до наступления социально-экономической катастрофы! Поэтому недопустимо, чтобы на президентских и парламентских выборах левые силы были представлены несколькими кандидатами и блоками, выражающими сходные идеи, но открыто конкурирующими друг с другом.

Даже если нам не удастся выставить общего кандидата и создать единый блок, мы должны действовать совместно, со¬гласовывая свои действия, взаимно поддерживая друг друга. В противном случае выиграет та или иная группировка правящего класса. Независимо от того, будут ли это сторонники нынешнего режима или объединившиеся либералы и националисты, социально-экономические и политические последствия их победы будут чрезвычайно тяжелыми.

Может быть, многим покажется излишним очередное повторение общих мест, но нам сейчас чрезвычайно важно понять, действительно ли это «общие места» или у нас все же существуют разногласия по принципиальным вопросам. Если это действительно так, то все имеющиеся противоречия необходимо ликвидировать как можно скорее, еще до начала, избирательной борьбы. Кроме того, очевидные вещи требуют иногда дополнительного рассмотрения. В этой связи хотелось бы напомнить фразу Фридриха Ницше: «Очевидность требует самых основательных доказательств, ибо слитком многим не достает глаз, чтобы увидеть ее».

Еще одна задача этой книги — определить «повестку дня» правительства, которое, в случае удачного исхода выборов, будет сформировано левыми партиями. Кстати, социально-экономическая обстановка такова, что такое правительство (возможно, включающее наиболее ответственных представителей нынешнего правящего класса) может появиться еще до выборов. Страна стоит перед угрозой экономической катастрофы и социальной дестабилизации, и вывести общество из кризиса нельзя без перехода к социально ориентированной внутренней политике.

Отдельная глава посвящена положению Украины в современном мире. Основное внимание в ней уделено анализу феномена китайского социализма и тех процессов, которые идут сейчас в исламском мире. Такое распределение материала обусловлено тремя причинами. Во-первых, мы недопустимо мало знаем о культурно-исторических особенностях китайской и исламской цивилизаций.

С этой точки зрения западному миру повезло намного больше. Между тем, основные геополитические конфликты в ближайшие два десятилетия будут развиваться по линии противостояния исламского мира, Китая и ведущих капиталистических стран, больщей частью относящихся к западной цивилизации. Во-вторых, китайский опыт имеет для нас самостоятельную ценность. Анализируя его, мы сможем лучше понять, как решить стоящие перед нами проблемы. В-третьих, нам предстоит взаимодействовать как с Китаем, так и со странами исламской цивилизации, Поэтому нам необходимо понимать, какими целями руководствуется их элита, как эти страны намерены противостоять тем угрозам, с которыми сталкивается и современная Украина, и вся мировая цивилизация.

І. Победа левых сил

 

Сумеем ли мы предотвратить социально-экономическую катастрофу?

Главная цель капиталистического бытия — материаль¬ное обогащение, достижение которого состоит в присвое¬нии доли общественного продукта. Таким образом, основой личного богатства может быть любая не запрещенная за¬коном (а не только общественно полезная) деятельность. В рамках подобных общественных отношений, лицемерно на¬зываемых «экономической свободой», неизмеримо большие преимущества получают те, кто имеет доступ к механизмам перераспределения общественного богатства, прежде всего ру¬ководство крупных корпораций и высшая бюрократия.

Фактически это означает, что современное буржуазное госу¬дарство, основанное на рыночной экономике, Не ставит своей задачей рост материального благосостояния общества, а лишь защищает такой способ распределения, при котором большая часть общественного богатства оказывается в руках правящего меньшинства. Такую экономическую систему, конечно, нельзя считать эффективной. Она способна обеспечить относительное социальное благососРтояние только тогда, когда правящее мень¬шинство ограничено в своих действиях, а потому вынуждено стремиться к увеличению общественного продукта. Кроме того, благодаря своей военно-политической мощи правящие круги развитых капиталистических стран получили возможность перераспределять в свою пользу материальные блага, принад¬лежащие другим государствам.

Новый правящий класс Украины полностью отстранил трудящихся от участия в управлении, а потому может не считаться с их требованиями и нуждами, в лучшем случае отделываясь разо¬выми подачками. Международное положение Украины, превра¬тившейся в страну периферийного капитализма, не позволяет ей принять участие в ограблении других народов.

Все, на что может рассчитывать отечественная элита, - это богатства самой Украины, часть которых к тому же присваива¬ется представителями мировой капиталистической системы. Поэтому Украина, как и большая часть стран периферийного капитализма, оказалась перед угрозой разорения со стороны собственного правящего класса, заинтересованного не в увеличении, а в расхищении национального благосостояния.

Но несмотря на рост отдельных показателей, прежде всего, в отраслях производства, обеспечивающих наибольшие доходы олигархическим группам, Украина движется вспять - к индустриализации на уровне 50-х годов прошлого века.

Сегодня около 80% роста ВВП обеспечивается за счет металлургии низких степеней переработки. Никаких реальных пред¬посылок для увеличения производства наукоемкой продукции, в частности, для развития машиностроения, вопреки утверждениям правительства, не существует.

В условиях социалистической экономики Украина была од¬ним из главных поставщиков машин, оборудования и механизмов. Если наша страна до сих пор сохранила некоторые позиции в этой области, то исключительно за счет работоспособности созданной в советский период производственной системы.

Неэффективность рыночной модели буржуазной экономи¬ки особенно очевидна в экстремальной и кризисной ситуации, подобной той, в которой оказалась современная Украина. Наша страна, как и другие государства периферийного капитализма, обречена на низкие темпы экономического роста, нерациональ¬ное использование ресурсов, отсутствие социальной защищен¬ности общества. Подобные проблемы встают и перед развитыми капиталистическими странами. Но для них остается открытым путь военной агрессии, захвата и передела сырьевых, энергети¬ческих, производственных ресурсов и рынков сбыта. Это по¬зволяет уменьшить конфронтацию между слоями и группами общества внутри развитых капиталистических стран. Правда, при этом возникает угроза масштабного конфликта между стра¬нами и народами, в который наряду с развитыми капиталис¬тическими странами будут втянуты и государства «окраинного капитализма», в том числе и Украина.

Экономическая свобода и равенство стартовых возмож¬ностей преподносятся идеологами современного капитализма как основные стимулы активности и быстрейшего накопления богатства, а следовательно, предельно быстрого личного обо¬гащения и удовлетворения личных потребностей. Это действи¬тельно было бы так при изобилии ресурсов. Но биологических, сырьевых, энергетических, экологических и других ресурсов в мире достаточно для проживания в более-менее сносных условиях и при достаточно жестком самоограничении только каждого второго жителя Земли. В соответствии со стандартами потребления, принятыми в странах развитого капитализма, может жить лишь каждый десятый житель Земли, т.е. чуть более половины населения западных государств. Естественно, что ни с Украиной, ни с другими государствами «третьего мира» пра¬вящая верхушка западных стран делиться не намерена. В этих условиях наша страна, продолжая оставаться частью мировой капиталистической системы, обречена не просто на постоянные социально-экономические трудности (с которыми сталкивался и СССР), а на скорую катастрофу. Ее основной причиной станет безответственное поведение правящего класса, которое диктует¬ся ему самой системой капиталистических отношений.

В результате деятельности правящего класса Украины сло¬жился целый ряд угроз для национальной безопасности страны. Наиболее опасной из них представляется экономическая пре¬ступность и коррупция, лишающие наше государство возмож¬ности вновь перейти к социально-экономическому развитию в общенародных интересах, а следовательно, обрекающие его на системный кризис. Подобно тому, как военные катастрофи нашей истории - гражданская и Великая Отечественная войны - порождали сильнейшие волны бандитизма, социально-экономическая катастрофа рубежа 80-х - 90-х годов, уничтожившая Советский Союз, вызвала волну преступности, сконцентрировавшейся к середине 90-х годов преимущественно в экономической сфере.

Уровень преступности вызывает тревогу в украинском об¬ществе. В системе личных приоритетов украинцев вопрос за¬щищенности от преступных посягательств устойчиво занимает второе место после социально-экономических проблем (уровня жизни, своевременности выплаты зарплаты, безработицы и Развитие криминальной ситуации в Украде прошло на протяжении последних лет три этапа. На первом этапе, с 1988 г. по 1992 г., массив преступных посягательств нарастал. Прирост регистрируемой преступности достиг своего пика в 1989 и 1992 годах. На втором этапе, в 1993-1995 годах, наступила опред¬еленная стабилизация числа регистрируемых преступлений. На нынешнем этапе развития криминальной ситуации в Украине вроде бы наблюдается сокращение числа регистрируемых пре¬ступлений. Однако снижение количественных показателей украинской преступности связано с ее качественным изменением, в том числе интеграцией во властные структуры и переориентацией на совершение преимущественно экономических преступлений.

Реформирование народного хозяйства Украины без со¬здания адекватного механизма контроля и защиты от проти¬воправных посягательств создало благоприятные условия для роста экономической преступности. В результате — в период перехода к рынку экономическая преступность в Украине стала более организованной и профессиональной. Резкое сокращение сфер легальной интеллектуальной деятельности в результате длительного сжатия государственного финансирования повы¬сило интеллектуальный уровень противоправной деятельности, расширило сферу криминального применения современной техники и технологий.

Интересы криминальной среды, прежде всего, устремляют¬ся в сферу экономики, где возникли и сохраняются практически неограниченные возможности для быстрого обогащения, безна¬казанного паразитирования на просчетах власти и трудностях, переживаемых обществом. При этом значительная часть эконо¬мических преступлений совершается при соучастии и покрови¬тельстве действующей власти, становится неотъемлемой частью экономической активности олигархических структур. Легальный сектор экономики, образующий налогооблага¬емую базу, постепенно сужается. Экономическая преступность тормозит развитие производства, отвлекает .инвестиционный капитал, подстегивает инфляцию, лишает госбюджет значитель¬ной части доходов, обостряет все существующие экономические проблемы и таким образом становится фактором разрушения украинской промышленности и социальной сферы.

Как бороться с коррупцией? Принимать жесткие законы? Но в нынешних социально-экономических условиях они не будут работать. Ответ только один — смена всей системы об¬щественных отношений, переход к строительству государства, занятого не обслуживанием потребностей олигархических кла¬нов, а развитием народного хозяйства в общественных интере¬сах. Повторюсь, что создание политических условий для этого возможно только в результате прихода к власти левых сил. Помимо разъедающей общество коррупции, национальной безопасности Украины угрожает волна колоссальных техногенных катастроф. Вероятность их возрастает по мере деградации техно¬логического потенциала и инфраструктуры в нашей стране. Эта угроза напрямую связана с главным экономическим бедствием - деиндустриализацией.

При продолжении нынешнего экономического курса наша страна через несколько лет безвозвратно утратит большую часть своего промышленного потенциала. Но даже если представить себе, что действующая власть вдруг решит заняться спасением производственной сферы, все ее усилия будут обречены на про¬вал.

Обновление основных фондов требует от власти не только финансовых вложений, но и мобилизационных усилий. Но можно смело утверждать, что общество равнодушно отнесется ко всем предлагаемым ему проектам. В глазах общества действу¬ющая власть полностью нелегитимна, прежде всего потому, что обманом навязав обществу капиталистические отношения, не выполнила (да и не могла выполнить) ни одно из своих обеща¬ний.

Заведомо завышенные обещания высокопоставленных государственных деятелей, щедро раздаваемые ими в пред¬выборный период, создали атмосферу завышенных ожиданий населения, которое вновь и вновь вынуждено было убеждаться в призрачности созданных иллюзий. Это, в свою очередь, привело к тотальному разочарованию народа не только в политическом руководстве, но и во всех государственных институтах, которые прочно связываются в общественном сознание с деятельностью представителей власти.

Надежды многих жителей Украины на обретение жизнен¬ного благополучия в возникшем на развалинах СССР незави¬симом украинском государстве казались призрачными. Ныне в большинстве своем украинцы пребывают в состоянии глубокой социальной апатии, вызванной крахом несбывшихся ожиданий. Люди озабочены сейчас прежде всего вопросами выживания на индивидуальном уровне. Сфера необоснованных ожиданий общества, вызванных обещаниями государственных деятелей, постоянно расширя¬лась за счет пропаганды грядущих социально-экономических достижений, ожидавшихся от проведения либер№ьных реформ.

Сейчас налицо глубокое отчуждение народа от власти, по¬стоянно усиливающееся вследствие того, что власть, попавшая в зависимость от олигархических группировок, продолжает проводить политику направленную на ограбление и деморали¬зацию трудящихся масс.

В современной Украине трудящимся нет места. Об их будущем правительство думать не намерено. Но украинские олигар¬хические и бюрократические группировки, подчинившие власть собственным интересам, демонстрируют полную неспособность (или нежелание) заботиться даже о собственном выживании в долгосрочной перспективе.

Недавние события в Грузии ясно свидетельствуют: народ не прощает, когда за его счет цинично наживается ничтожное меньшинство. Власть, не способная проводить политику в об¬щенародных интересах, неизбежно окажется в одиночестве, по ней бумерангом ударят страдания и унижения тех, кому она не смогла и не захотела обеспечить достойную жизнь.

Но грузинские события говорят и о другом. Отчаявшееся, потерявшее надежду общество легко становится объектом ма¬нипуляции со стороны части правящего класса, сумевшего вовремя дистанцироваться от непопулярного режима. Подобный сценарий развития событий, по правде говоря, вполне осуще¬ствимый в украинских условиях, представляет наибольшую опасность для страны. Поэтому левые силы Украины должны заблаговременно выработать механизмы противодействия по¬пыткам воспользоваться общественным недовольством со сто¬роны отстраненных от власти группировок правящего класса.

Почему группировки правящегося класса, рвущиеся к власти, опаснее, чем его верхушка, захватившая политическое руководство? Во-первых, эти группировки, во главе которых стоят, как правило, политики, либо бывшие в свое время у власти, либо продолжающие занимать властные позиции, действуют при поддержке внешних политических сил, являясь, по сути, ставлен¬никами мировой финансовой олигархии. Последняя, стремясь к усилению и углублению своего кон-троля над отдельными государствами, постоянно ищет политиков более лояльных и подконтрольных, чем действующая власть. Казалось бы, трудно было сомневаться в приверженности Шеварднадзе интересам верхушки капиталистического мира. Однако на смену ему по¬дыскали еще более управляемого — Саакашвили. Для Украины подобный ход событий означал бы резкое уменьшение эконо¬мической самостоятельности, что привело бы к новому витку деиндустриализации и падения жизненного уровня.

Во-вторых, отстраненные от власти группировки правяще¬го класса в настоящее время состоят в основном из политиков либеральной ориентации. В условиях Грузии и Украины с ними смыкаются националисты. Следует напомнить, что в свое время либералы были отстранены от власти по двум причинам: за про¬фессиональную непригодность и за разрушительный характер исповедуемой ими идеологии. Губительный характер либераль¬ных реформ заставил правящую элиту порвать с их наиболее активными сторонниками, которые таким образом превратились в оппозицию. Возвращение либералов во власть будет означать возврат к политике «чистого», рыночного либерализма, принес¬шей немало вреда в начале 90-х.

Реализация принципов экономического либерализма не только обречет большинство украинского общества на наслед¬ственную бедность, но и приведет к гибели целого ряда отраслей промышленности, неспособных выжить без государственной поддержки при «отпущенных на свободу» тарифах. Экономи¬ческий либерализм, вопреки утверждениям его сторонников, не приближает Украину к Европе, а удаляет от нее, превращает в страну «третьего мира».

Либералы во многом ответственны за масштабный социально-политический кризис, который грозит уничтожить укра¬инское общество. Но значит ли это, что, предотвратив угрозу возвращения либералов к власти, мы получим возможность по¬кончить с кризисом и перейти к устойчивому экономическому развитию? Нет, поскольку этот кризис, спровоцированный либералами, соответствует интересам нынешней правящей элиты в целом.

Социально-экономический кризис, ставший неотъемлемой частью реальности, на самом деле выгоден действующей власти. Он позволяет управлять обществом, не сосредотачиваясь на ре¬ализации стратегически задач, выполняя функции «пожарной команды», занятой, кстати говоря, не столько тушением пожара, сколько собственным обогащением. Украинское правительство периодически предстает в качестве «доброго барина», не устаю¬щего оказывать благодеяния полуживой украинской экономике. Непонятно только, почему с таким хорошим правительством мы все никак не можем добиться такого оживления экономики, ко¬торое было бы заметно не только из статистических сводок. Несмотря на столь широко рекламируемые достижения последних лет, большая часть украинцев живет в ужасающей нищете.

Дело в том, что правящий класс Украинь:^.сформировавшийся благодаря переделу общенародной собственности, не способен выжить в стабильных социально-экономических условиях. Созданная им власть безответственна по своей природе, она готова скорее допустить новый экономический обвал, чем отказаться от курса, выгодного правящему классу.

Безответственность власти — это общественное бедствие, и кризисные явления, которые она порождает, могут вновь при¬нять масштабный характер. Эта опасность со временем будет только возрастать. Украинская власть сумела найти собственный способ борьбы с грозящей стране катастрофой: она прячется от нее за радужные рапорты правительства, усиленно занимаясь само¬успокоением. Отчеты правительства возможно и могли бы выз¬вать удовлетворение, если бы украинская экономика не лежала в руинах, а социальная сфера обеспечивала хотя бы минималь¬ные потребности народа. Развал экономики (работают только несколько ориентированных на экспорт отраслей), деградация производственной инфраструктуры, физический износ осно¬вных фондов, отсутствие у подавляющего большинства украин¬цев социальных и жизненных перспектив явно свидетельствуют о приближающейся социально-экономической катастрофе. Под бравурные песенки о небывалом экономическом росте страна, раздираемая олигархическими и бюрократическими группиров¬ками, летит в пропасть. Правительство, утверждая, что нынешние темпы развития являются гарантией социально-экономической стабильности, попросту обманывает народ. Руководство осознает, что темпы экономического роста, а главное, проводимый властью курс в целом, не могут быть признаны удовлетворительными. За¬маскированное признание этого факта содержится в статье президента УСПП Анатолия Кинаха, опубликованной в газете «Зеркало недели» от 1 ноября прошлого года.

Экс-глава Кабинета Министров пишет, что «глубокие струк¬турные проблемы украинской экономики» требуют «иных под¬ходов». Стране, как утверждает Кинах, необходима «стратегия технологического рывка». Следует добавить сюда также «страте¬гию резкого социального подъема», поскольку в нищем, демора¬лизованном, безграмотном обществе все усилия по организации «технологического рывка» будут обречены на провал. К сожале¬нию, бывший премьер-министр, как и вся украинская правящая элита, предпочитает не понимать столь очевидные вещи.

Сейчас Украина находится у критической черты, и в случае продолжения нынешнего социально-экономического и по¬литического курса, шанс предотвратить грозящую стране ката¬строфу, вернуться на траекторию устойчивого, эффективного социально-экономического развития может быть окончательно утрачен.

Основная причина всех бед нашего государства заключается в его абсолютной безответственности. Чиновники, будь то гла¬ва государства, министр или глава районной администрации, практически не отвечают за результаты своей деятельности. Итогом этой многолетней тотальной безответственности стали разгул коррупции и казнокрадства, зависимость власти от олигархических структур, некомпетентность и недальновидность политического руководства.

Но, несмотря на угрозу социально-экономической катастрофы, власть не может отказаться от проведения гибельного социально-экономического курса. Основная причина такого паралича власти заключается в ее зависимости от интересов олигархов, которые намерены любой ценой продолжать вывоз капитала из страны. Это — смысл их существования, поскольку наличие собственности и капиталов за рубежом является зало¬гом влияния внутри страны и средством получения междуна¬родного статуса. Олигархическая верхушка не просто коррумпировала государственный аппарат, она слилась и с высшей бюрократией, и с лидерами либеральной оппозиции. Она не просто контролирует СМИ, она формирует и направляет информационные потоки. Это создает у нее ощущение безнаказанности, заставляет ее верить в то, что она сумеет пережить любые социальные и политические катаклизмы. Основу богатства украинской олигархии составили присвоенное ею в ходе приватизации общенародное достояние и украденные через финансовые пирамиды сбережения граждан. Поэтому она не чувствует никакой связи ни со страной, ни с на¬родом. Для нее это объекты эксплуатации и грабежа. Какой бы красивой риторикой не прикрывали украинские олигархи и их ставленники свои действия, как бы ни убеждали всех (и себя в том числе) в своей приверженности национальным интересам, дела их гораздо красноречивее слов.

Олигархическая верхушка, несмотря на нависшую над страной опасность, продолжает цинично реализовывать свои интересы через собственных ставленников в структурах госу¬дарственной власти и в либеральной оппозиции. Хотя власть и национал-либералы опираются на разные кланы, по сути, все ставленники олигархии проводят общую клитику коло¬низации страны, различающуюся лишь в деталях. И наш долг заключается в организации общенародной борьбы против этой политики, в достижении политической победы и формировании правительства народного доверия, которое будет действовать в общенародных интересах.

Если мы не сумеем взять власть, не получим возможность решить наболевшие и все более обостряющиеся проблемы, мы еще раз получим возможность убедиться, что неэффективное управление - это общая беда, угрожающая самому существо ванию украинского государства. Новое поражение левых сил приведет к тому, что Украина вступит в новую стадию системно¬го кризиса, на которой неизбежно будет поставлен вопрос о ее территориальной целостности.

У нас есть только один способ предотвратить грозящую стране катастрофу - добиться создания в Украине системы по¬литически ответственной власти. Нам необходима компетент¬ная, работоспособная и подконтрольная народу власть, власть, вынужденная постоянно думать о нуждах и заботах простых людей, власть, которая всеми средствами и способами доби¬вается улучшения жизни большинства населения, а не только отдельной кучки жадных до богатства и ненасытных хапуг, жу¬ликов и воров. Нам необходимо взять власть не для того, чтобы в очередной раз поделить собственность, к чему стремится наци¬онал-либеральная коалиция. Нам нужна власть для того, чтобы заставить государство работать в интересах общества.

Итак, перед нами стоят две взаимосвязанные задачи: обес¬печить проведение социально-экономической политики в общенародных интересах и вывести общество из состояния апатии, заручившись его поддержкой при решении неотложных задач развития страны. Поэтому мы обязаны также сосредото¬чить усилия на консолидации украинского общества. Будучи расколотымпо языковому, региональному, конфессиональному и другим прйзйакам, оно всегда будет уступать обществам кон¬солидированным и внутренне устойчивым, будет затрачивать энергию своих граждан на внутренние разборки вместо того, чтобы сконцентрировать ее на решении важнейших задач.

Крайне важно устранить диспропорции в региональном развитии, оказав поддержку наиболее бедным регионам. Так¬же необходимо создать условия для развития русского языка, - русскоязычные граждане нашей страны, составляющие значи¬тельную часть ее населения, должны почувствовать, что Украина действительно является их родным домом. Возможны два пути: либо придать русскому языку статус второго государственного, либо разрешить его официальное использование в тех регионах, где большинство составляет русскоговорящее население. Но главное, мы должны активно привлекать граждан к участию в управлении, предоставить им возможность отстаивать свои пра¬ва и интересы.

От парламентской республики к народовластию В Конституции ясно сказано, что народ является единствен¬ным источником власти в стране. Следовательно, парламент, президент и правительство должны воплощать в своей практи¬ческой деятельности волю народа. Но абсолютно очевидно, что народ никогда не был заинтересован в преобразованиях, кото¬рые были осуществлены в последние пятнадцать лет органами власти, призванными выполнять его волю. Мы на собственном опыте убедились, что буржуазные демократические инсти¬туты не решают проблемы самоуправления и народовластия, поскольку полностью устраняют народные массы от участия в процессе управления.

Гарантией устойчивости верховной власти в Украи¬не является самоуправление и истинное народовластие на местах. После упразднения Советской власти становится все более очевидно, что в стране отсутствует четкая сис¬тема управления на местах, которая позволяла бы жите¬лям регионов влиять на устройство повседневной жизни, контролировать деятельность администрации. Развитие местного самоуправления создаст как механизм достижения гражданско¬го согласия и общественной консолидации, так и форму согла¬сования интересов центральной и местной власти, основу для проявления созидательного народного творчества.

Стране нужна демократическая, консолидирующая модель развития общества, где государство не подыгрывает то одному то другому олигархическому клану, а строит свою деятельность исключительно на основе волеизъявления граждан. Поэтому задачей левых сил является создание структуры народного само¬управления на местах и последующее их использование для вос¬становления подлинного народовластия. На первом этапе этой деятельности нам потребуется, прежде всего, сформировать механизм защиты центральной власти от влияния и давления олигархических группировок. Олигархические структуры и бюрократические корпорации стремятся монополизировать власть, превратить ее в орудие ре¬ализации собственных интересов. Апологеты рыночной много¬укладной экономики безосновательно утверждают, что она сама по себе, благодаря многопартийности и открытости политичес¬кой системы для гражданских инициатив, создает препятствия для монополизации власти.

В действительности, олигархия в экономике и монополия в политической жизни - это две стороны одной медали. И бороть¬ся с этой опасностью можно, только опираясь на народовластие. Процесс монополизации власти может быть остановлен только политическими партиями, заинтересованными в росте гражданской сознательности, в повышении политической активности рядовых граждан нашей страны. Именно левые партии должны предложить обществу новую концепцию государственного и общественного развития, пред¬полагающую усиление общественных функций и выстраивание механизмов ответственности всех ветвей и уровней власти перед гражданами.

Трудно рассчитывать на то, что сторонниками этой идеи ста¬нут националисты и либералы. Они давно научились напрямую вкладывать деньги в депутатов, мэров и даже в губернаторов, - нельзя забывать, что нынешние оппозиционеры не так давно сами находились при власти. Олигархи и монополисты, факти¬чески управляющие страной сегодня, напрямую обращаются в правительство, в президентскую администрацию, заключают соглашения с депутатскими фракциями, игнорируя мнение на¬рода. Для избирателей подобная практика просто унизительна, поэтому они теряют интерес к выборам. Общество погружается в состояние политической апатии, которая чревата опаснос¬тью внезапной социальной дестабилизации. Налицо подмена конституционных принципов народовластия так называемой «управляемой» демократией. Большинство украинских политиков, входящих в правящие партии, по-видимому, считают, что народовластие сводится к праву граждан отдать свой голос исключительно партийному кандидату, после чего о народе можно забыть до очередных выборов. С другой стороны, левые партии до сих пор не на¬учились использовать институт выборов в своих интересах. Мы рассматриваем подчас избирательные кампании исклю¬чительно как повод для усиления агитационной работы и дополнительную политическую трибуну. Это в корне неверно. Выборы для того и существуют, чтобы менять власть. В политике, как и в экономике, всегда побеждает законо¬мерность. Для сегодняшней Украины она состоит в возвраще¬нии власти народу. Активное вовлечение граждан в процесс осуществления власти - это возвращение к истокам совре¬менной украинской государственности, к республике советов. Свободное волеизъявление народа - отличное противоядие от олигархии и прочих бед политической системы постиндустри¬ального общества.

Завоевание демократии трудящимися - вот для чего нужен слом старой государственной машины и создание нового демо¬кратического механизма, включающего в политическую жизнь, в управление государством широкие народные массы. По сути дела, речь идет о кардинальном изменении в соотношении госу¬дарства и общества. Но для того, чтобы наметить реалистический план пере¬хода к народовластию, мы должны, прежде всего, понять, что же такое народ, в чьи руки мы собираемся передать управление страной.

В современных условиях, в соответствии с марксистским пониманием «народа», из его состава исключаются господствующие в обществе эксплуататорские группы и классы. Понятием наро¬да при таком подходе охватываются лишь те социальные слои, Группы и классы, которые по своему объективному положению способны участвовать в решении задач прогрессивного развития общества. Это главным образом трудящиеся массы — «творец истории, ведущая сила коренных общественных преобразова¬ний». В антагонистических формациях в состав народа не входят господствующие эксплуататорские группы, ведущие антина¬родную политику. Только при социализме народ включает все социальные группы. Демократизм социалистического строя вытекает из его сущности.

Развитие буржуазного общества направляется инициативой и предприимчивостью относительно немногочисленной, на¬иболее богатой его частью, распоряжающейся одновременно и властью, и собственностью. Напротив, социалистическая фор¬мация движется инициативой самих трудящихся.

Социалистическое общество может возникнуть и развивать¬ся только как результат сознательной деятельности масс. По¬литическая система социалистического общества представляет собой особую форму демократии, в которой важную роль играет прямой контроль общественности (например, через партийные 'организации и прессу) за деятельностью исполнительной влас¬ти. Карл Либкнехт определил социалистическую демократию как такую форму государственного устройства и управления, которая основана на широком демократическом фундаменте, создана непосредственно народом и контролируется им в согла¬сии с принципом народного суверенитета». Переход от буржуазного государства к общенародному, а затем и к социалистическому, состоит не в уничтожении демократического фундамента (как это пытаются пред¬ставить либералы), а в установлении такого порядка, при котором демократические институты становятся резуль¬татом самодеятельности трудящихся и непосредственно контролируются ими.

В СССР господство административно-командной сис¬темы управления мешало трудящимся реализовывать свои политические права, принимать деятельное участие в по¬дготовке и принятии важнейших решений. Это стало важ¬нейшим фактором отчуждения личности от политической и социально-экономической системы, и, в конечном счете, создало условия для масштабного кризиса. Нам необходимо предусмотреть создание механизмов противодействия подо¬бным процессам уже на нынешнем этапе, прежде всего за счет расширения внутрипартийной демократии. Для решения этой задачи необходимо задействовать теоретический потенциал марксистско-ленинского учения. Но устраненные от власти классы, конечно, не станут в один миг пассивными и безвластными. Они ведь сохранят контроль над собственностью и финансовыми ресурсами. По¬этому пришедшие к власти левые силы должны обеспечить по¬литическую изоляцию прежнего правящего класса. Средством для этого является, помимо создания структур самоуправления на местах, активная агитационно-пропагандистская работа, на¬правленная на изменение общественного сознания.

В свое время Н.М. Карамзин обратил внимание на связь могущества государства с массовым сознанием народа. По его заключению, государство сильно настроениями масс. И поэто¬му «к источникам державности народа с полным основанием можно отнести его государственное самосознание, то есть убеж¬денность в необходимости укреплять государство, защищать его суверенитет, территориальную целостность". Поэтому борьба за массовое сознание является составной частью борьбы за народо¬властие в условиях перехода от капиталистической экономики к социально ориентированному государству. Народ, которому мы собираемся передавать власть, на этом этапе не включает все общество, а лишь его неэксплуататорские слои, прежде всего, трудящиеся массы. Аналогичным образом необходимо проанализировать и другую составную часть термина «народовластием - слово «властью. Очевидно, что этот термин имеет несколько значе¬ний. В одних случаях он сводится, главным образом, только к государственному феномену (государственная власть, за¬конодательная, исполнительная, судебная власть). В дру¬гих случаях - к более широкому, политическому феномену, ассоциируется со всей общественной (а точнее - общественно- политической) властью. Таким образом, отождествление демократии как формы государства и народовластия является неверным (по соотноше¬нию объемов понятий). Народовластие предполагает не просто форму государственного управления, а передачу всей общественно-политической власти в руки трудящихся масс. При этом, как представляется, демократические институты могут существовать одновременно с институтами народовластия в рымках одной социальной системы.

Говоря о теоретической форме государства, мы имеем в виду систематизированное отношение субъектов управления, которые влияют на государственную власть, что в результате вы¬бивается в ее конкретную форму. Эти отношения механически можно разделить на два больших сегмента, которые влияют на власть: экономические и внеэкономические. Государственная власть (объект) не является пассивным элементом, она может, в том числе, и сопротивляться тому давлению, которое ока¬зывают на нее экономические и внеэкономические субъекты. Соответственно государственная власть должна выстраивать механизмы согласования интересов и стремлений субъектов управления. Здесь решающее значение приобретает обеспе¬чение баланса между экономическими и внеэкономическими мотивациями принятия решений. Такой баланс, конечно, не может быть обеспечен в условиях либеральной системы, в которой экономические приоритеты усматриваются как единственно важные. На деле это не мо¬жет не привести к подчинению всей системы государственной масти интересам правящего класса и сведению политического процесса к борьбе между его группировками.

Таким образом, демократические институты, в отличие от Институтов народовластия, остаются открытыми для давления со стороны олигархических группировок как экономических субъектов управления. Правительство, созданное левыми сила¬ми, будет стремиться к созданию механизмов противодействия такому давлению. Но в условиях, когда политическая власть находится в руках крупных собственников, такие механизмы, естественно, отсутствуют.

Это объясняет, почему под видом установления либераль¬ной демократии и рыночной экономики, которые никогда не . Отвечали народным стремлениям и требованиям, происходило йнтидемократическое правление, насилие, диктат, разграбление _ ТОГО, что было создано общенародным трудом. Под лозунгами ^ Либерализма происходит ослабление государственности, разло¬жение общества и вымирание населения. Идеологи современного либерализма в качестве важней¬шего признака демократичности общественной системы расс¬матривают готовность политического руководства следовать Демократическим ценностям. Тем самым намеренно вводится Чрезвычайно субъективный и весьма туманный критерий Оценки. Фактически это является скрытым признанием того, что демократия понимается как способ обеспечения власти господствующего класса. Для того, чтобы эта власть была более прочной, создается механизм доведения до руководства (через демонстрации, СМИ, деятельность оппозиционных партий) на¬строений социального протеста. Это позволяет власти своевре¬менно выработать средства снижения общественного недоволь¬ства, не прибегая к компромиссам и не ослабляя собственные позиции.

Реальная демократия представляет собой, с одной стороны, комплекс механизмов взятия власти определенным классом или слоем общества, с другой — структуру, государственно-полити¬ческое устройство, обеспечивающее удержание власти после ее взятия. При этом специфика механизмов демократии заключа¬ется в том, что власть берется и удерживается меньшинством общества, которое может добиться повиновения большинства только благодаря симуляции народовластия, осуществляемой институтами демократии (прежде всего «свободными» выбора¬ми и «независимыми» СМИ). Форма демократии определяется правящим классом в зависимости от стоящих перед ним задач по удержанию власти. Поэтому чем активнее общество, чем более оно сознательно, тем больше усилий требуется от правя¬щего класса, тем чаще он вынужден прибегать к компромиссам и уступкам.

Демократия имеет классовый характер и обеспечи¬вает, прежде всего, интересы правящего класса. Имен¬но различие интересов правящих классов предопред¬елило принципиальную разницу между так называемой «за¬падной демократией», т. е. демократией, установившейся в наиболее развитых капиталистических странах в XX веке, и демократией советского образца. Эти демократические модели также несовместимы, как и социально-экономическое устрой¬ство советского общества и стран современного капитализма.

Сейчас народ лишился права непосредственного участия в управлении, но идеологи нынешнего режима представили это как победу демократических принципов. Необходимо осознать, что демократия, в отличие от наро¬довластия, не обеспечивает защиту общественных интересов. Напротив, демократические институты могут стать средством диктатуры правящего класса, способом отстранения народа от власти. Эту сторону демократии блестяще описал Александр Пушкин: «С удивлением увидели демократию в ее отвратитель¬ном цинизме, в ее жестоких предрассудках, в ее нетерпимом тиранстве. Все благородное, бескорыстное, все возвышающее душу человеческую — подавленное неумолимым эгоизмом и страстью к довольству». Еще одно важное отличие демократии от народовластия включается в том, что только благодаря институтам народовластия у личности появляется ощущение непосредственной ппричастности к жизни общества. Это позволяет даже во времена тяжелых лишений сохранить социальный оптимизм, мобилизовать общество на решение трудных социально-экономических задач.

Утрата уверенности в завтрашнем дне воспринимается тру¬дящимися как тяжелейшая потеря, превосходящая по своей величине экономические трудности и социальные лишения настоящего. Наша задача - разъяснить трудящимся, что обес¬печить достойное будущее возможно, только восстановив наро¬довластие и возвратившись на социалистический путь развития.

Ни предвыборные обещания партии власти или ее национал-либеральных оппонентов, ни гарантии и заверения ставленников олигархии, какой бы высокий пост они ни занимали, не имеют ни малейшего значения. Власть, в основе деятельности которой не лежит принцип социальной справедливости, никогда ничего для трудящихся по собственной воле делать не будет.

В капиталистическом обществе демократические институты служат средством легитимации правящего класса. Очень точно этот механизм описывается в известном изречении Бернарда Шоу «Правление при помощи народа не существует и никогда не сможет существовать на деле; это лозунг, которым демагоги дурачат нас, чтобы мы за них голосовали». Политическое ру¬ководство в капиталистических странах не связано обязательствами перед народом. Правящие слои нуждаются в народной поддержке только в период избирательных кампаний или масштабных политических кризисов. Либеральные лозунги — это, чаще всего, декорация, с по¬мощью которой обеспечивается видимость и ощущение либе¬ральной демократии. В США, например, за этой маскировкой скрывается тоталитарное государство, подавляющее в гражда¬нах даже возможность мыслить об иной форме управления.

В Украине на смену либерализму, доказавшему собст¬венную неэффективность в условиях социально-эко¬номического кризиса, идет усиление исполнительной пласти, ужесточение политического режима, ограниче¬ние политической свободы. При этом украинская власть новее не собирается отказываться от лозунгов либеральной демократии. Напротив, она инициировала Конституционную реформу, вроде бы направленную на расширение политических прав граждан. Ситуация складывалась практически по Платону: «из крайней степени свободы» могло возникнуть «жесточайшее рабство народа». Но Компартия, вмешавшись в процесс Кон¬ституционной реформы, сумела превратить ее в инструмент давления на власть, в средство защиты от засилья олигархичес¬ких и бюрократических кланов.

Подобная тактика представляется в настоящий момент чрезвычайно продуктивной. Поле для маневра политических сил, представляющих правящую бюрократию и новую буржу¬азию, стремительно сужается, поскольку разрушение страны происходит ускоренными темпами, а, соответственно, быстро растет недовольство большинства населения. Сейчас происхо¬дит концентрация перед острейшей схваткой между группиров¬ками правящего класса за власть и собственность.

Понимая, что в стране назревает глубокий социально-по¬литический кризис, одна из группировок правящей элиты над¬еется, использовав народное недовольство, захватить власть под видом оппозиции. В этих условиях действующая власть готова на значительные уступки, что предоставляет левым силам воз¬можность добиваться хотя бы частичной реализации политичес¬ких и социальных прав граждан. Но это, конечно, не означает, что левые силы могут перейти к сотрудничеству с действующей властью. Она непременно откажется от всех своих обязательств, если ее положение хотя бы немного улучшится. Ни действующая власть (за исключением некоторых, наиболее ответственных ее представителей), ни национал-либеральная коалиция не могут быть даже тактическими союзниками левых сил. Победа любой из этих борющихся группировок неизбежно приведет к полному разрушению государства, утрате экономического потенциала, потере государственной независимости.

Но сейчас для левых сил наибольшую опасность пред¬ставляет национал-либеральная коалиция, поскольку она мешает обществу осознать свои интересы, а значит, снижа¬ет степень политического влияния левых партий. Немалая часть обездоленных людей, особенно на Западе страны, еще надеется, что будет жить лучше, если к власти придет национал-либеральная оппозиция. «Наша Украина» пытается зарабатывать политический капитал на социальных проблемах украинского народа.

Правящему классу современной Украины удается пока удерживать власть не только благодаря способности его политических представителей ко лжи и демагогии, а, прежде всего, потому, что такая значительная часть украинского общества продолжает верить в добрые намерения либеральных политиков или находится под обаянием лозунгов националистов. Сейчас сформировавшаяся коалиция национал-либералов рвется к власти при открытой поддержке мировой финансовой олигархии. Поэтому основная задача левых сил в области политической пропаганды — помочь трудящимся убедиться в политической безнравственности националистов и либералов, раскрыть их истинную сущность, показать их прин¬ципиальную неспособность обеспечить устойчивое социально-экономическое развитие страны.

Национал-либералы надеются прийти к власти с помощью буржуазных демократических институтов. Подобную возмож¬ность собираются использовать и левые силы. Те группы правящего класса, что находятся сейчас у власти, слишком скомп¬рометированы в глазах общества для того, чтобы всерьез рассчитывать на электоральный успех. Они, скорее всего, вступят в торг с национал-либералами в надежде сохранить хотя бы часть захваченной ими общенародной собственности и властных по¬лномочий. Поэтому нам необходимо добиться политического разгрома национал-либеральной коалиции как можно скорее, еще в предвыборный период, пока к ней не примкнула часть олигархических группировок, поддерживающих нынешнюю власть.

Если нам удастся это осуществить, вероятность нашего успеха на президентских и парламентских выборах значительно вырастет. Но для левых сил победа на выборах будет означать лишь начало напряженной политической борьбы против всех группировок нынешнего правящего класса. При этом полити¬ческие институты буржуазного общества будут работать против нас, в первую очередь потому, что наши противники располагают значительными финансовыми ресурсами.

Сущность современной буржуазной демократии состоит в ее прямой зависимости от наиболее обеспеченных слоев общества. Содержание СМИ, проведение политических кампаний, реклама и информационные технологии требуют значительных средств, которых у нас попросту нет. Наши противники, ис¬пользуя демократические институты, будут играть на социаль¬но-экономических трудностях, возникших по их вине. С этой точки зрения большую ценность представляет крымский опыт. В Крыму Компартия всерьез боролась за власть, но вынуждена была уступить ее криминально-буржуазным кланам, сумевшим задействовать в своих интересах мощную пропагандистскую машину. Значит ли это, что мы должны, взяв власть, приступить к немедленному свертыванию буржуазных демократических ин¬ститутов?

Представляется, что подобная стратегия была бы ошибоч¬ной. Для массового сознания это стало бы признаком того, что левые отказываются от демократии в принципе. К сожалению, за прошедшие годы капиталистической верхушке удалось навя¬зать обществу представления о том, что современная буржуазная демократия является единственной формой демократии. Поэто¬му любая попытка ограничить существующие демократические институты станет началом нашей политической катастрофы.

Нам надо не сворачивать институты буржуазной демокра¬тии, а постепенно заменять их институтами народовластия, необходимыми для прогрессивного развития страны. С этой це¬лью следует, во-первых, способствовать созданию механизмов народовластия, и делать это нужно уже сейчас.

Во-вторых, необходимо постоянно разъяснять исторически ограниченный характер буржуазной демократии, институты которой не позволяют обеспечить реализацию принципа со¬циальной справедливости. Необходимо с сожалением заметить, что ряд левых политиков для чего-то находит нужным заявлять о своей верности идеалам буржуазной демократии. Это значит, что разъяснительную работу следует вести, в том числе и в левой среде.

В-третьих, мы должны помочь трудящимся понять, что бур¬жуазная демократия является порождением капиталистического общества, основанного на идеологии обмана, насилия и агрес¬сии. Соответственно, для строительства общества, основанного на иных ценностях, буржуазная демократия непригодна. Без этого понимания никакого прорыва в будущее быть не может.

С точки зрения представителей нынешнего правящего клас¬са, переход к народовластию будет выглядеть как ограничение демократических свобод, поскольку в результате уменьшатся их политические возможности. Важно, чтобы они не навязали этого мнения обществу. Здесь уместно вспомнить слова выдаю¬щегося общественного деятеля Альфреда Нобеля: «Недопусти¬мо расширение прав демократии, ибо, в конце концов, любая демократия приведет человечество к образованию диктатуры, составленной из отъявленных подонков человечества».

Политический строй, основанный на принципах современ¬ной буржуазной демократии, привел к появлению в Украине новой правящей элиты. Она отличается от элиты советского общества большей безграмотностью и непрофессионализмом, склонностью к воровству и коррупции, отсюда — удержание власти с помощью лжи и провокаций.

Эта элита должна быть полностью отстранена от власти. Для этого мы должны соединить свои политические задачи с первостепенными требованиями широких народных масс, выражать и отстаивать их интересы.

Одна из важнейших задач в этой связи - достиже¬ние единства левых сил. Только левые партии, и, прежде всего, КПУ, являются реальной оппозицией, глав¬ным противником сложившейся социально-экономической системы. КПУ должна стать во главе широкого общенационального движения, способного в центре и на местах противостоять разграблению страны и обнищанию населения, сплотить вокруг себя другие политические силы, выступающие за построение социального государства. Сочетая парламентские и внепарламентские методы борьбы, мы должны делать главный упор на работе в массах, на работе на местах.

Олигархические кланы, конечно же, никогда доброволь¬чо не расстанутся с властью и награбленные богатством. Тем не менее, в настоящее время в результате резкого обострения противоречий между ними появилась возможность завоевания власти невооруженным путем, — в результате формирования левого парламентского большинства и правительства народного доверия на основе единой коалиции левых сил. Таким образом, основным условием нашей политической победы является об¬ъединение КПУ и других левых партий, организаций и движе¬ний социальной ориентации в единую, хорошо организованную коалицию сил, пользующуюся доверием и поддержкой трудя¬щихся масс.

Для единства левых сил очень важны выборы в органы местного самоуправления, которые следует постепенно превращать в органы непосредственного народовластия. Это хорошая воз¬можность обеспечить на деле единство действий, подтвердить и укрепить наше влияние в народе. Уже сейчас нужно заняться подбором кандидатов, отработать все технологические цепочки избирательной кампании. Необходимо активно выдвигать в качестве кандидатов в районные, областные и городские советы представителей трудовых коллективов, профсоюзных лидеров, студенческих активистов.

Однако наша деятельность не может замыкаться вокруг избирательных кампаний. КПУ — партия народа, партия ленин¬ского типа, отстаивающая жизненные интересы людей труда. Надо избавляться от восприятия работы в парламенте как важнейшей части нашей деятельности, необходимо остановить бюрократизацию партии. Партийная работа это не только засе¬дания, собрания, конференции, а ее результаты не могут оцени¬ваться по качеству принятых резолюций.

Классики марксизма учат нас, что одно практическое дей¬ствие полезнее дюжины бумажных программ. Мы должны быть с людьми. А их волнует прежде всего работа и зарплата, рост цен на питание, одежду и лекарства, на жилье и коммунальные услу¬ги, введение платного образования и здравоохранения, отсут¬ствие тепла в домах. Народное недовольство то и дело выливает¬ся в стихийные акции протеста. Наша задача - быть активными организаторами и участниками этих акций. Нам необходимо каждый раз стремиться превращать протестные выступления в инструмент давления на власть, в способ действенной защиты прав и гарантий. От этого зависит авторитет партии, влияние левых сил на жизнь общества, а в конечном счете - наша по¬литическая победа.

II. Внутренняя политика левого правительства

Борьба с бедностью

Бедные слои общества не только лишены самого необходи¬мого. Бедность унижает человеческое достоинство, деморализу¬ет и разрушает личность, делает практически недоступным для человека сознательное участие в политическом процессе. Бед¬ность угрожает национальной безопасности, разрушая страну изнутри.

Главной политической и экономической угрозой будущему Украины стала массовая бедность. Бедного легко заставить мириться с любой политикой власти, бедные не интересуются деталями подсчета голосов или достоверностью информации ч СМИ. Поэтому массовая бедность является главной опорой существующего олигархического режима, и станет опорой национал-либеральной коалиции, если ей удастся прийти к влас¬ти. Одновременно бедность является тормозом экономического развития, она сокращает внутренний спрос и не позволяет стра¬не развиваться за счет внутренних ресурсов, а соответственно, препятствует реализации национальных интересов. Одновре¬менно массовая бедность создает угрозу внезапной социальной дестабилизации, поскольку отчаявшимся людям нечего терять и не на что надеяться.

Казалось бы, власть давно должна была поставить своей целью хотя бы достижение всеми гражданами прожиточного минимума и стремиться к ее реализации. Но, во-первых, это не соответствует интересам олигархического режима, а, во-вторых, даже простое изучение ситуации обнаружило бы ужасающее по¬ложение большинства населения, а, соответственно, и полную профессиональную непригодность нынешнего государственно¬го руководства.

Даже официальная статистика фиксирует нехватку доходов населения на обеспечение первоочередных потребностей. Так, по итогам 2002 года доходов на покрытие расходов на продук¬ты питания не хватало 63% работников промышленности, 63% сельского хозяйства, 70% — непроизводственной сферы и 63% — сферы услуг. Почти такая же статистика по оплате жилья и медицинского обслуживания. По данным статистики и соци¬ологических исследований, в настоящее время бедные и нищие составляют 70% населения.

Среднедушевой доход украинской семьи, составляющий 230 грн. на человека, в 2,5 раза ниже стоимости «потребительской корзины» (580 грн./чел), поэтому 14 млн. украинцев живут ниже черты малообеспеченности. Примечательно, что половина из них питается ниже «голодной» нормы ООН - т.е. ниже 2100 Ккал/сутки; 70% родов являются патологическими, а пособие на ребенка в 40 грн./мес. является издевательством; туберкулез, гепатит и СПИД близки к уровню эпидемии. По прогнозам, к 2026 г. нас останется 42 млн., при этом каждый четвертый укра¬инец будет пенсионером. За последние 10 лет уровень потребления мяса, молочных продуктов, фруктов снизился в два раза, сахара — на 20%, рыбы в 1,6 раза. В то же время общая заболеваемость выросла на 10%, количество больных активной формой туберкулеза уве¬личилось на 34% (причем четверо из пяти больных — трудос¬пособного возраста). Продолжительность жизни снизилась в среднем на три года, обеспеченность населения телевизорами сократилась в 5 раз, холодильниками — в 2,5 раза, часами — по¬чти в 6 раз, стиральными машинами — вдвое. Непосредствен¬ной реакцией граждан на низкий уровень жизни является ми¬грационный отток. Ежегодно в течение 1994 - 2000 годов из-за миграции общая численность населения Украины сокращалась примерно на 90 тысяч человек.

Исследование, проведенное Национальной академией наук Украины, показало, что наиболее уязвимой категорией населе¬ния являются семьи с детьми до 18 лет. Поэтому не приходится удивляться тому, что население нашей страны ежегодно сокра¬щается, и продолжение нынешней тенденции уже через 20-25 лет может поставить вопрос о физическом выживании украин¬ского народа.

Украинцы могут стать вымирающей нацией, следствием массовой бедности стала высокая смертность, значительно опережающая рождаемость. Сергей Глазьев в своей последней книге в качестве одной из главных причин демографического кризиса обозначил именно «утрату людьми веры в будущее, отсутствие жизненных перспектив, потерю смысла жизни». Таким образом, борьба с бедностью представляет собой комп¬лексную задачу, заключающуюся, с одной стороны, в обеспече¬нии достойного уровня жизни, с другой, - в гуманизации всей системы общественных отношений, в возвращении смысла социального бытия, соответствующего нормам и ценностям на¬шего общества.

Государство, продолжающее мириться с массовой беднос¬тью, разрушает ячейку общества - семью. Тяжелое материальное положение является причиной внутрисемейных конфликтов, ведущих к распаду семьи. Родители не могут уделять достаточ¬ного внимания детям, ведь один работающий, даже если он регулярно получает зарплату (сотни тысяч получают ее не вов¬ремя), не способен содержать семью. Бедность выталкивает на улицу сотни тысяч детей, превращая их в попрошаек. Бедность заставила значительное число людей вести асоциальный образ жизни: нищие и бомжи становятся в современном украинском обществе массовым явлением. Бедность отнимает у нации буду¬щее. Все меньше семей могут позволить себе обучение детей в высших учебных заведениях, снижается уровень образованности общества. Постоянная забота о куске хлеба мешает людям заниматься самообразованием, препятствует их духовному и культурному росту.

Важная особенность украинских бедняков состоит в том, что В своем подавляющем большинстве они быЛИ обеспечен¬ными людьми еще двенадцать лет назад. Они имеют хорошее образование и уровень профессиональной подготовки, что в советские времена позволяло получать достаточный доход и рассчитывать на приемлемый уровень пенсий в старости. Но насильственное введение капиталистической экономики раз¬рушило благосостояние этих людей, выбросило на обочину социальной жизни, лишило справедливого вознаграждения за труд. Так, украинские пенсионеры, создавшие своим трудом могущество страны, получают от государства пенсии, которые не дотягивают и до половины прожиточного минимума. Тем самым миллионы заслуженных, уважаемых людей лишены до¬стойного существования. В униженном положении оказалось и большинство тех, кто составляет интеллектуальное достояние нации, - учителя, вра¬чи, инженеры. Сейчас они не могут обеспечить собственным трудом себя и свою семью, вынуждены искать работу не по специальности, как правило, не требующую высокой квали¬фикации. Бедность в Украине не является наследственной, не связана с плохим образованием или асоциальным поведением. Это позволяет надеяться на то, что с ней удастся достаточно бы¬стро покончить (буквально за три-четыре года) при проведении ответственной социально-экономической политики.

Олигархические группировки, в интересах которых дей¬ствует нынешняя власть, не заинтересованы в реальной борьбе с бедностью. Она потребовала бы от них поступиться частью присвоенного ими национального богатства в пользу общества. Поэтому сегодня борьба с бедностью носит декоративный ха¬рактер, а правительство вместо реальных действий продолжает восхищаться ростом ВВП, который в условиях олигархического режима практически не влияет на положение беднейших слоев общества.

Первоочередной задачей, которая встанет перед левым правительством, будет создание экономических и социальных условий, при которых основная масса населения сможет не только удовлетворить свои основные материальные потреб¬ности, но и получить доступ к образованию и культуре. Крайне важно привлекать массы к активной социальной жизни как на экономическом, так и на политическом уровне. Трудящиеся должны будут стать активным субъектом не только в политике, но и в экономике. Одним из вариантов поддержки экономи¬ческой активности населения станет стимуляция мелкого и среднего бизнеса. Важным условием прогнозируемости разви¬тия социального государства является плановое регулирование экономики. Именно введение экономического планирования в 30-е годы позволило СССР, несмотря на бушевавший в те годы мировой экономический кризис, поднять темпы годового раз¬вития до невиданных и в наше время высот.

Очевидно, что преобразования такого рода будут невозмож¬ны без перераспределения сверхприбылей финансово-промыш¬ленных групп. К примеру, готовы ли их нынешние хозяева по¬делиться с народом тем, что ему по праву принадлежит? Я имею в виду производственные мощности и инфраструктуру, которые хотя и создавались на протяжении 70 лет трудом всего общества, сегодня приносят доходы только кучке новоявленных капита¬листов. Почему бы не потребовать от них возврата того, что им не принадлежит, в виде амортизационной ренты? Бесспорно, что политический курс левого правительства будет нуждаться в деятельной поддержке со стороны трудящихся масс.

Государство способно стать сильным, стабильным и устойчивым в своем развитии только в том случае, если все его структуры, правительство и парламент, законодательная база создаются и функционируют в интересах большинства людей, проживающих на его территории.

Какие бы программы борьбы с бедностью ни принимала действующая власть, какие бы красивые проекты ни предлагал и национал-либералы, победить бедность они никогда не смогут. Для того, чтобы вырвать из нищеты обездоленные слои общества, нужны реальные реформы в интересах трудящихся. Следует создать такие экономические условия, такое налоговое законодательство, которые бы стимулировали производитель¬ный труд и обязывали бы работодателя достойно его оплачи¬вать. Тогда каждый работающий человек сможет заработать себе на достойную жизнь. Эти экономические реформы должны сочетаться с активной социальной политикой, ставящей своей целью обеспечение нуждающихся достойным жильем, снижение платы за коммунальные услуги и электроэнергию до при¬емлемого уровня, реализацию права граждан на образование, лечение и отдых.

Несомненно, наиболее эффективным средством борьбы с массовой бедностью является повышение темпов экономи¬ческого роста. Об этом свидетельствует опыт Китая, Вьетнама, Индии, ряда государств Латинской Америк. Но сам по себе экономический рост недостаточен. Экономический рост по¬вышает уровень жизни всех слоев общества, только если в распределении доходов отсутствуют диспропорции. Экономи¬ческий рост и в условиях современной Украины вряд ли окажет значительное влияние на доходы тех, чей уровень жизни ниже черты бедности. Устойчивый экономический рост, основанный на продуманной социально-экономической политике и про¬дуктивных инвестициях, безусловно, необходим. Но для того, чтобы покончить с массовой нищетой, обеспечить доступ к образованию и качественному здравоохранению всех социаль¬ных групп, следует устранить социальные и политические дис¬пропорции, перераспределить часть общественного продукта в пользу беднейших слоев населения.

Конечно, это перераспределение общественных благ не имеет ничего общего с пресловутым «взять и поделить», кото¬рым так любят пугать общество либералы. Следует напомнить, что у Булгакова эту фразу произносит не коммунист, а люмпен-пролетарий, асоциальный элемент, к левой идеологии не имею¬щий никакого отношения. Справедливое распределение обще- стенного продукта возможно только при условии возвращения плановому ведению народного хозяйства. Речь идет, конечно же, не о том, чтобы вновь заниматься созданием планов для отдельных предприятий, но стратегическое и отраслевое пла¬нирование на основании прогноза общественных потребностей представляется необходимым.

Отказ от стратегического планирования в девяностые годы прошлого столетия сделал невозможным проведение социаль¬но ориентированной экономической политики. В результате, большая часть народного хозяйства сейчас занята обеспечением интересов олигархических групп, никак не согласованных с действительными общественными потребностями. Согласова¬ние задач экономического развития и потребностей общества с помощью стратегического планирования (на основании кото¬рого будет формироваться, например, государственный заказ), в свою очередь, создаст условия для более справедливого распре¬деления материальных благ, для повышения жизненного уровня всех слоев общества.

Добиться снижения разрыва между уровнями жизни бога¬тых и бедных важно и с точки зрения социальной безопасности. Только таким образом можно вернуть социальную стабильность, необходимую для устойчивого экономического развития.

История XX века дала множество примеров, когда кризис, политический и экономический, преодолевался за счет введе¬ния стратегического планирования и перераспределения до¬ходов, получаемых крупными собственниками. В этой связи интересен пример Соединенных Штатов, переживших в первой половине прошлого века кризис, по многим параметрам схожий с тем, через который прошли бывшие республики СССР, в том числе и Украина. Падение объемов промышленного производ¬ства в Украине с 1991 года составило более 60%. В 1992 — 1993 годах инфляция полностью уничтожила вклады населения в Сбербанке. Всевозможные трасты и финансовые пирамиды окончательно подорвали доверие народа к финансово-кредит¬ным институтам. Разрушены основные товарно-финансовые потоки национальной экономики.

Очень похожие факторы действовали и в Соединенных Штатах 30-х годов. С 1929 по 1932 год количество безработных в США увеличилось с 3 до 30%. Безработица больнее всего уда¬рила по наиболее развитым промышленным регионам страны, достигнув 40-процентной отметки в Чикаго и 50-процентной - в центре автомобилестроения Детройте. За считанные дни стои¬мость ценных бумаг, находящихся во владении американцев, упала с 90 до 26 млрд. долл., что означало потерю ими почти двух третей сбережений. Граждане США также потеряли почти 2 млрд. дол., вложенных в страховые компании и банки, что при¬вело к полной утрате доверия к банковской системе. За первых три года депрессии практически была разрушена некогда отла¬женная система взаиморасчетов. Невиданно высокого уровня достигла остановка промышленных предприятий.

Экономический кризис конца 20-х — начала 30-х годов, обо¬стривший все капиталистические противоречия и сопровождав¬шийся массовой нищетой и безработицей, привёл к нарастанию в США глубокого политического кризиса. В этой обстановке в ноябре 1932 г. состоялись очередные президентские выборы. Победу на выборах одержал представитель демократической партии (придерживавшейся тогда социальной ориентации) Франклин Рузвельт, который выступил с программой так на¬зываемого «нового курса" суть которого состояла в проведении государственного регулирования экономики.

Приступив к исполнению своих обязанностей, Рузвельт не¬медленно добился принятия конгрессом 70 законодательных актов, направленных на оздоровление промышленности, сель¬ского хозяйства, торговли, кредитно-денежной системы.

Очередной серьезной инициативой администрации Руз¬вельта, в определенной степени шедшей вразрез с интересами бизнеса, стал проект Национального акта восстановления про¬мышленности. В соответствии с его положениями предусматри¬валось отстранение частного собственника от стратегии опреде¬ления уровня зарплат и установления длительности рабочей не¬дели. Соответствующие функции передавались правительству.

Кроме этого, планировалось выделение более трех милли¬ардов долларов федеральной администрации по труду, в первую очередь для создания новых рабочих мест. Предлагалось также частичное финансирование оплачиваемых общественных работ за счет специальных налогов на дивиденды корпораций. Есте¬ственно, что на этапе обсуждения проект вызвал бурные про¬тесты в деловой среде.

Ситуация особенно обострилась в процессе дискуссий по поводу внесенного одним из комитетов палаты представителей предложения ввести прогрессивный налог на индивидуальные и корпоративные прибыли свыше 4 тыс. долл., а также специаль¬ный налог на прибыль от переработки нефти и нефтепродуктов. Тут же в ход были запущены обвинения президента в диктатор¬ских претензиях.

С целью недопущения дальнейшего возрастания недо¬вольства бедных американцев своим положением Рузвельт в свое время поддержал разработку а затем и подписал закон о трудовых отношениях, усиливший возможность организации производственных профсоюзов и конкретизировавший формы реализации коллективного договора. Он также предусматривал создание национальной системы социального страхования.

Специальным направлением социальной политики Руз¬вельта за целый год до выборов 1936 года стало оказание помо¬щи страждущим деятелям национальной культуры. Президент понимал, что без их поддержки шансы на победу реформ над кризисом заметно снижались. Благодаря усилиям Рузвельта в стране началось восстановление культурного процесса. Про¬граммы такого рода также реализовывались во многом за счет дополнительных изъятий из сверхприбылей.

Оставив неизменным подоходный налог на низкие и сред¬ние зарплаты, соответствующий закон поднимал до 31% допо¬лнительный подоходный налог на прибыль в размере, превыша¬ющем 50 тыс. долл. в год. При этом, скажем, прибыль в 5 млн. долл. облагалась уже 78-процентным налогом. Одновременно поднимался до 70% налог на недвижимость. Вводились (или увеличивались) и некоторые налоги на корпоративную при¬быль.

Такой шаг особенно интересен на фоне так называемой «налоговой реформы», которая проводится в Украине. Со¬временные разработчики нового налогового законодательства действуют в прямо противоположном «новому курсу» духе. Например, налог на доходы граждан был снижен до «плоской» планки в 13%, уровняв богатых и бедных налогоплательщиков. Однако действовавшая до этого ставка была прогрессивной, то есть состоятельные граждане должны были платить больше. Та¬ким образом, нынешняя власть действует в интересах наиболее обеспеченной прослойки общества, переваливая груз социаль¬ных расходов на бедных.

Государственное регулирование основных товарно-финан¬совых потоков и социально справедливого распределения на¬ционального дохода сыграли решающую роль в преодолении кризиса «Великой депрессии». Основной итог «нового курса» состоял в создании четкой системы содействия росту доходов большинства трудящихся и социальных гарантий на общенаци¬ональном уровне.

Для современной Украины мог бы оказаться полезным опыт общественных работ, которые позволили не только создать ра¬бочие места и сохранить у миллионов людей трудовые навыки, но и в короткий срок произвести модернизацию инфраструкту¬ры. Так, именно в рамках программы общественных работ была создана американская система высокоскоростных шоссе. При этом следует заметить, что для выпускников высших учебных заведений и лиц творческих профессий, пытались найти обще¬ственные работы, соответствующие их специальности.

Сегодня предельно ясно, какую позицию по вопросу борьбы с бедностью занимают те или иные политические силы. Либе¬ралы и всевозможные правые партии выступают за то, чтобы государство сняло с себя всю ответственность за ситуацию в обществе. По их мнению, население должно самостоятельно решать встающие перед ним проблемы. Однако есть проблемы и ситуации, разрешение которых не может стать результатом индивидуальной активности. Существуют проблемы, которые решаются только на уровне всего общества. Единственной орга¬низованной силой, способной решать задачи такого уровня, яв¬ляется государство. Именно такой смысл придают левые партии понятиям ответственной власти и социального государства.

Левое правительство, конечно же, не сможет, подобно ны¬нешней власти, вести борьбу с бедностью на уровне политичес¬кой кампании. Нужна повседневная экономически продуман¬ная работа по многим направлениям. Эта деятельность должна стать важнейшей частью работы будущего левого правительства. Не победив бедности, мы не сможем спасти общество от грозя¬щей социально-экономической катастрофы, обеспечить разви¬тие страны в общенародных интересах, а значит, наша победа не будет иметь никакого смысла.

Борьба с бедностью имеет не только политический и соци¬ально-экономический, но и нравственный смысл. Она покажет обществу, что государство не собирается мириться с социаль¬ным злом, каким бы привычным оно ни выглядело. Это позво¬лит вернуть доверие общества к государственным институтам, а значит, повысит социальную активность. Кроме того, борьба с бедностью может успешно сыграть роль мобилизационного проекта, позволяющего направить об¬щественную энергию на решение первоочередных задач соци¬ально-экономического развития. Одновременно будут созданы критерии для оценки деятельности бюрократического аппарата и органов власти всех уровней, что позволит; в свою очередь, снизить влияние олигархических структур. Но главное - ликви¬дация массовой бедности, которая должна стать первой крупной победой левого правительства, докажет обществу правильность нашего курса на восстановление социальной справедливости, станет дополнительным аргументом в пользу возвращения на социалистический путь развития.

Восстановление промышленности

В стране сложилась система не просто препятствующая вос¬становлению созданного в советский период промышленного потенциала, но прямо направленная на его истощение. Характерными чертами современной украинской экономи¬ки являются:

- ведущее положение олигархических структур, - эконо¬мическое развитие подчинено их интересам;

- гипертрофированная роль бюрократии, верхушка кото¬рой напрямую связана с олигархическими структурами;

- люмпенизация рабочего класса.

Либерализация хозяйственной деятельности в постсовет¬ский период отразилась прежде всего на внешнеэкономической сфере. Это привело к разрушению внутреннего производства и перекосу экономики в пользу ориентированных на экспорт отраслей, зависимости от потребностей развитых стран. Украи¬на оттеснена на периферию мировой экономики. В отличие от типичных периферийных стран третьего мира Украина обладает высоким интеллектуальным и промышленным потенциалом. Но в нынешних условиях он не может быть задействован и пред¬ставляет собой обузу для государства.

С началом радикальных реформ в 1992 г. (да и ранее, в пе¬рестройку) много говорилось о необходимости привлечения иностранного капитала в разных формах для решения стоящих перед Украиной экономических проблем. Однако, по данным международной статистики, прямые иностранные инвестиции в нашу страну составили незначительную для масштабов нашего народного хозяйства сумму. Далее всерьез возлагать надежды на приток иностранных инвестиций попросту наивно, иностран¬ные инвестиции превратились в лозунг, под прикрытием кото¬рого к власти рвутся либералы.

Левое правительство, конечно, не будет создавать никаких препятствий для притока иностранных капиталовложений в производящий сектор украинской экономики. Наоборот, мы будем всемерно способствовать этому. По словам В.И. Ленина, «нам не жалко дать иностранному капиталисту и 2000% прибы¬ли, лишь бы улучшить положение рабочих и крестьян, - и это нужно осуществить, во что бы то ни стало. Но, по-видимому, ожидать значительного увеличения иностранных вложений бессмысленно. В своем современном виде украинская эконо¬мика неконкурентоспособна.

Восстановление и развитие промышленности надо производить на новой технологической основе. Отставание СССР в развитии и использовании вычислительной техники было на самом деле симптомом опасной болезни, завершившейся, как известно, летальным исходом. Уже в конце 60-х годов стал заметен процесс постепенной деградации нашей промышлен¬ности, в том числе и военной: начало устаревать оборудование, уменьшаться количество новых изделий. Сейчас, после распа¬да СССР, во всех бывших советских республиках этот процесс приобрел обвальный характер, речь идет уже о сохранении про¬мышленного потенциала, позволяющего обеспечить экономи¬ческий суверенитет.

Основной причиной технологического отставания совет¬ской промышленности была монополия отраслей, превратив¬шихся в полуавтономные структуры, заинтересованные, прежде всего, в сохранении существовавшего положения. Монополизм отраслей, руководство которых действовало все-таки в соответ¬ствии с государственными интересами, сменился монополией олигархических кланов, не знающих иных интересов, кроме собственной прибыли. Поэтому важнейшим условием восста¬новления промышленного потенциала Украины является огра¬ничение экономического влияния олигархических структур.

Учитывая огромный минерально-сырьевой потенциал России, восстановление украинской обрабатывающий про¬мышленности должно производиться на основе всесторонней кооперации с российскими добывающими отраслями. Эта за¬дача также может быть решена только при активном содействии государства и проведении соответствующей интеграционной политики.

Вообще, необходимо заметить, что ведущая роль в восста¬новлении и модернизации промышленного потенциала страны должна принадлежать государству. Поэтому обеспечить возрож¬дение украинского производства сможет только правительство, сформированное левыми партиями.

Нельзя надеяться на то, что олигархические структуры по¬кончат с хаосом в экономической сфере. В странах третьего мира, к которым сейчас относится Украина, транскорпорации также не заинтересованы в наведении порядка, - это может по¬мешать им извлекать сверхприбыль. Прямыми врагами порядка являются корпорации, ориентированные на экспорт продукции с низкой степенью переработки, чья деятельность в развиваю¬щихся странах может быть успешна только в случае слабости политического режима. Подобные олигархические структуры заинтересованы в организации конфликта государственной власти с собственным народом. Государственная бюрократия в современной Украине не может последовательно добиваться восстановления промышленности, так как она сама либо «при¬ватизирована" олигархическими структурами, либо ограничена узковедомственными и частными интересами.

Радикальные рыночные реформы, проводившиеся в интере¬сах формировавшихся олигархических групп, буквально унич¬тожили наиболее высокотехнологичные отрасли производства. Например, в Украине производство продукции машинострое¬ния составило в 1999 году всего 35,5 процента от уровня 1990 года. Украинская продукция чрезвычайно энергоемкая из-за износа основных фондов и устаревших технологий. На единицу ВВП Украина расходует в 5,5 раза больше энергоресурсов, чем государства Центральной и Восточной Европы, и в 12 раз боль¬ше, чем страны ЕС.

Крайне низкий внутренний спрос резко ограничивает ис¬пользование имеющихся производственных мощностей; в ре¬зультате увеличиваются затраты предприятий на единицу про¬дукции, — чем меньше производится, тем дороже стоит продук¬ция. Наконец, неэффективность государственной социальной политики заставляет предприятия вкладывать значительные средства в содержание объектов социальной сферы (детские сады, жилые дома, больницы, санатории). Это увеличивает себестоимость конечной продукции и делает ее неконкурентос¬пособной на мировом рынке. Цены на отдельные виды украин¬ской продукции на 30 — 70% превышают цены международных рынков. Высокие процентные ставки на кредитном рынке Украины, ограниченный доступ к «длинным» кредитам приводят к тому, что для украинских экспортеров финансовые ресурсы сегодня обходятся в 6 — 10 раз дороже, чем для их западных конкурентов. Украинское государство так и не сумело создать действенные механизмы продвижения отечественной продукции на внешние рынки. У власти нет средств на организацию дипломатической и политической поддержки наших экспортеров. Украинские предприятия, вследствие ограниченности финансовых ре¬сурсов, не могут самостоятельно создать разветвленную сеть сбытовых и сервисных центров за границей. Правительство же не предпринимает никаких мер для оказания им содействия в решении этой проблемы.

Современный экономический рост определяется в значи¬тельной степени способностью той или иной экономики про¬изводить новые технологии, осваивать и внедрять их. Соответ¬ственно, разрушение научно-производственного потенциала - это разрушение нашего будущего, нашей способности созда¬вать наукоемкую продукцию, конкурировать на равных в тех об¬ластях, где производится большая доля добавленной стоимости. Деградация промышленного потенциала обрекает Украину на положение полуколонии, создает угрозу утраты национального суверенитета и способности к самостоятельному развитию.

В условиях жесткой конкуренции на мировых рынках от¬ставание Украины от ведущих капиталистических государств с каждым годом увеличивается; наша страна все больше вытес¬няется в зону третьего мира.

Уровень конкурентоспособности продукции все больше определяется скоростью внедрения технологических новаций и гарантиями качества. Украина не сможет увеличить экспорт¬ный потенциал без модернизации отсталой технологической базы. Учитывая, что за годы либеральных реформ страна утра¬тила значительную часть научно-технологического потенциала, можно сделать вывод, что сократить отставание от развитых капиталистических стран возможно только при полном измене¬нии промышленной политики.

При проведении экономической политики в общенародных интересах Украина, обладающая значительным внутренним потенциалом, сумеет перейти к выпуску конкурентоспособной продукции и укрепить позиции на международных рынках. У нашей страны имеется неплохая сырьевая база, способная обеспечить значительный промышленный рост. По уровню запасов и добычи минерально-сырьевых ресурсов Украина входит в число ведущих держав континента. Ее недра содержат свыше 200 видов полезных ископаемых, открыто около 20 тыс. месторождений. Имея лишь 0,4% мировой суши и 0,8% населе¬ния мира, Украина производит до 5% мирового минерального сырья и продукции его переработки. Наша страна имеет зна¬чительный потенциал в высокотехнологических отраслях про¬мышленности. Она занимает видное место среди ведущих стран мира (США, Россия, Франция, Китай) в космической сфере; участвует в ряде крупных международных проектов (Sеа Launch; создание международной космической станции; общий с Рос¬сией проект модернизации межконтинентальной баллистичес¬кой ракеты СС-18; общий с Бразилией и Италией проект пусков модернизированного ракетоносителя «Циклон-4»). Украина входит в девятку государств мира, выпускающих военно-тран¬спортные самолеты, а также в группу стран-лидеров в экспорте оружия и военно-технических услуг.

Конечно, указанные позитивные факторы и наличие по¬тенциала сами по себе не обеспечат ни экономический рост, ни качественные перемены в структуре и технологическом оснаще¬нии украинской промышленности. Ключевые факторы успеха — это разработка и реализация государственной стратегии уско¬ренного развития высокотехнологических производств, прове¬дение при государственной поддержке модернизации основных фондов, стимулирование внутреннего спроса. Очевидно, что справиться с этими задачами способно только правительство, действующее в общенародных интересах.

Промышленный потенциал Украины при его эффективном использовании станет одной из важнейших предпосылок устой¬чивого вхождения нашей страны в мировую экономику. Только модернизация украинской промышленности, осуществленная под контролем государства и в соответствии с национальными интересами, создаст реальные возможности для привлечения крупномасштабных инвестиций, для устойчивого экономичес¬кого роста и повышения общественного благосостояния.

Восстановление промышленности возможно только при условии политической победы левого движения и реализации социально-экономической программы левых партий. Задача левых сил не только в создании механизмов противодействия разрушительным процессам, но и в выработке национальной стратегии, отвечающей интересам общества и способной обес¬печить его мобилизацию для решения неотложных задач соци¬ально-экономического развития.

Сформулировать задачи будущего левого правительства в промышленной сфере достаточно просто: технологическая мо¬дернизация, поддержка наукоемкого производства, ускоренное развитие машиностроения, предоставление государственного кредита важнейшим предприятиям базовых отраслей, создание современной транспортной инфраструктуры, производственная кооперация с Россией и странами СНГ Ближайшая задача левых сил после прихода к власти — уве¬личение внутреннего спроса, рост занятости, восстановление стратегического планирования и государственного заказа, по¬ддержка малого и инновационного бизнеса.

Нам необходимо переориентировать комплекс «горнодо¬бывающая промышленность - черная металлургия - тяжелое машиностроение» на экспорт высококачественного проката, металлоемкой продукции (включая транспортные средства, экскаваторы, металлорежущие станки и оборудование для пере¬рабатывающей промышленности).

Выход из-под влияния мировой финансовой олигархии по¬зволит расширить экспорт ракетной и авиационной техники (прежде всего, транспортных самолетов). Левому правительству следует обеспечить поддержку отечественного ВПК по направ¬лениям, которые уже сегодня имеют перспективы выхода на внешние рынки, и его кооперацию с оборонными предприяти¬ями стран СНГ

Ограничение влияния олигархических кланов даст возмож¬ность сформировать новый производственный комплекс на базе отраслей по добыче редкоземельных металлов, развивать компьютерное производство, микроэлектронику, направив в эту сферу государственные инвестиции для ускорения модер¬низации. Крайне важно для развития промышленности обеспечить эффективный государственный контроль над деятельностью естественных монополий с целью предотвращения воровства и снижения издержек. Это позволит как снизить затраты про¬изводителей, так и нанести еще один удар по всевластию бюро¬кратических и олигархических кланов.

Спасение агропромышленного комплекса

Процесс криминализации продовольственного рынка в на¬шей стране наметился с самого начала реформ. В результате, контроль над рынком перешел в руки посреднических структур, фактически не заинтересованных в развитии сельскохозяй¬ственного производства.

Последние годы стали периодом социальных эксперимен¬тов над селом и над крестьянством. Сельское хозяйство по самой своей природе не приемлет непродуманных, поспешных решений. Но оказавшиеся у власти либеральные реформаторы решили в кратчайшие сроки ликвидировать колхозы и совхозы, сделав ставку на индивидуальное фермерское хозяйство. При¬чем эти реформы предполагалось осуществить принудительно и в кратчайшие сроки. Последствия реформирования сельскохо¬зяйственного производства, как в экономическом, так и в соци¬альном аспектах приобрели критический характер.

Отсутствие элементарной социальной направленности ре¬форм, постоянное стремление государственных и предприни¬мательских структур провести их прежде всего за счет населения не могли не отразиться на отношениях между работодателями и работниками, особенно на предприятиях так называемых новых форм (частных агрофирмах, частно-арендных, фермерских и др.). Здесь, как правило, не заключаются коллективные дого¬вора, ущемляются конституционные права и гарантии, нарушается действующее трудовое законодательство, навязывается контрактная форма трудового договора в нарушение украинско¬го законодательства и Конвенции 158 МОТ (ратифицирована Украиной). На селе растет безработица, усиливается до критической черты социальное напряжение. В силу психологических особен¬ностей сельских жителей, массовых социальных конфликтов на селе пока нет. Но это не значит, что они не возникнут в ближай¬шем будущем, когда доведенные до отчаяния люди поймут, что надеяться им больше не на что.

Кроме того, для устранения конкуренции со стороны укра¬инских сельскохозяйственных производителей был принят ряд мер для развала отечественного агропромышленного комплекса и со стороны Запада, и со стороны украинских дельцов.

Производство сельскохозяйственной продукции в сравне¬нии с 1990 годом сократилось почти в два раза, особенно живо¬тноводческой (мяса — в 2,4 раза). Спад производства сельхозп¬родукции был обусловлен, прежде всего, резким снижением платежеспособного спроса населения вследствие крайне низ¬кого уровня доходов. Но все же свою роль сыграли и безответ¬ственная политика власти в отношении агропромышленного комплекса, и разграбление общенародного достояния новой украинской буржуазией. Правительство фактически бросило на произвол судьбы агропромышленный комплекс, от которого зависит продоволь¬ственная безопасность страны.

На значительной части предприятий средняя заработная плата не превышает 40-50 грн. (8-10 долларов США). Только 3% сельхозпредприятий выплачивают зарплату своевременно. Задолженность по зарплате в целом по сельскохозяйственным предприятиям составляет около 2 млрд. грн. На 72% предпри¬ятий зарплата не выплачена за 6-12 месяцев и больше. Нату¬ральная оплата на селе фактически вытеснила денежную форму. Рабочая сила на селе полностью обесценена. Удельный вес фон¬да оплаты труда в себестоимости продукции составляет 10-15%.

Ущемляются имущественные и земельные права сельско¬хозяйственных работников. Земля и имущество передаются частным агрофирмам за мизерную арендную плату, которая, как и зарплата, не выплачивается. В половине случаев арендные договоры вообще не заключаются. Фактически идет процесс безвозмездного отчуждения земли и имущества в пользу капи¬талистических предприятий. Арбитражные суды распродают за бесценок основные и оборотные фонды сельскохозяйственных предприятий, часто в три-четыре раза ниже их рыночной стои¬мости.

В результате, сфера интересов и трудовых усилий жителей села была перенесена на приусадебное подсобное хозяйство. Это приводит к поляризации интересов работников и пред¬принимателей (предприятий), и усугублению экономического кризиса производства. Кредитные учреждения, фискальные органы государства, внебюджетные фонды, представители естественных монополий (энергетики, связисты, транспортники) беспрерывно изымают из села финансовые средства. Так, транспортировка зерна из Винницы в Одессу обходится приблизительно в 25 долларов за тонну. В Германии перевозка зерна на такое же расстояние и его перевалка в порту стоит не более 9 долларов. Подобные граби¬тельские расценки, конечно же, значительно снижают рента¬бельность производства сельскохозяйственной продукции.

Сегодня не менее 90% сельскохозяйственного сырья по¬двергается промышленной переработке. Доля чистой про¬дукции сельского хозяйства не превышает 10—15% стоимости конечного продовольствия, а остальная ее часть создается в несельскохозяйственных секторах. Соответственно, основная прибыль от реализации сельскохозяйственной продукции до¬стается посредникам, которые пользуются бедственным по¬ложением товаропроизводителей и контролируют переработку сельскохозяйственной продукции. Система регулирования аграрного рынка, сложившаяся на сегодняшний момент, не удовлетворяет ни интересов производителей, ни потребностей общества, ни нужд государства.

Вследствие резкого снижения потребления до уровня значительно ниже физиологических норм, а также в связи с контролем сельскохозяйственного рынка посредническими структурами, производители постоянно испытывают трудности со сбытом сельхозпродукции. Производители часто вынужде¬ны реализовывать продукцию ниже себестоимости, что в свою очередь обуславливает снижение объемов производства. Сокра¬щаются посевы большинства культур, уменьшаются площади обрабатываемых земель. Неэффективное функционирование аграрного сектора современной Украины является следствием неэффективности всей ее экономической системы.

Из-за недостаточно развитой перерабатывающей про¬мышленности и низкого спроса внутри страны сельское хозяй¬ство нашей страны во многом зависит от экспорта. При этом Украина теряет внешние рынки сбыта сельскохозяйственной продукции, превращаясь из ее экспортера в импортера. К со¬жалению, это касается и таких высокорентабельных культур как свекловичный сахар и подсолнечник, экспорт которых по¬стоянно сокращается. Значительная часть выручки от продажи сельскохозяйственной продукции расходуется на оплату энер¬гоносителей, что практически не оставляет средств для развития сельскохозяйственного производства.

Одна из главных проблем отечественного аграрного комп¬лекса заключается в его низкой производительности, что приводит к увеличению себестоимости продукции и снижению эффективности производства. Аграрным предприятиям не хватает современной сельскохозяйственной техники. Изношен¬ность сельскохозяйственных машин превышает все допустимые нормы. Но у предприятий отрасли нет денег на техническое об¬новление, а существующая система кредитования не приспосо¬блена к финансированию развития сельхозсектора.

При этом, казалось бы, в стране есть все условия для раз¬вития высокопродуктивного сельского хозяйства. Украина владеет свыше 25% наиболее плодородных черноземов мира, имеет благоприятные климатические условия. Имея очевидные конкурентные преимущества в производстве сельхозпродук¬ции, Украина может претендовать на весомую роль на мировом аграрном рынке. А полноправное участие в нем является страте¬гической долгосрочной задачей отечественного АПК.

Сохранение коллективной собственности и техническое пе¬реоснащение предприятий АПК смогут значительно укрепить наши позиции на рынках сельскохозяйственной продукции. На базе коллективных хозяйств при поддержке государства могут возникнуть крупные модернизированные предприятия пище¬вой промышленности, выпускающие продукцию, отвечающую мировым стандартам качества.

Сельское хозяйство Украины является технически и тех¬нологически отсталым, и без государственной поддержки осуществить его модернизацию невозможно. Но направлять инвестиции возможно только в предприятия коллективной формы собственности, что является определенной гарантией использования выделенных средств в общественно полезных целях. Кроме того, только на базе крупных аграрных предпри¬ятий есть возможность сделать украинское сельское хозяйство промышленным, тем самым повысив конкурентоспособность отечественной сельскохозяйственной продукции. Обеспечить промышленные требования можно лишь при условии больших вложений в технологию производства.

Украине нужна новая аграрная политика. В этой связи за¬дачи левых сил достаточно ясны: остановить развал обществен¬ного производства, создать механизмы поддержки сельского хозяйства через кредитование топливно-энергетическими, фи¬нансовыми и материально-техническими ресурсами, организо¬вать национальный продовольственный фонд для контроля над ценообразованием, содействовать технологической модерниза¬ции сельскохозяйственного производства.

Будущему левому правительству следует всемерно развивать систему конкурентоспособных производств отечественного АПК, специализированных по отдельным видам сельхозпро¬дукции (зерно, семена подсолнечника), встраивая их в единый комплекс с предприятиями перерабатывающей и пищевой про¬мышленности.

Необходимо обеспечить крупные специализированные хо¬зяйства, животноводческие комплексы и птицефабрики фураж¬ным зерном, семенами, помочь им наладить сбыт продукции, установить гарантированные закупочные цены в соответствии с прогнозом реальных потребностей рынка. Сельскохозяйствен¬ное сырье и продукты питания национального продовольствен¬ного фонда должны в случае необходимости реализовываться по твердым, заранее установленным ценам.

Выполнение социальных обязательств

До сих пор не определен минимум социальных обязательств, который государство обязано выполнять вне зависимости от правительственной идеологии. Это и понятно, — социальные расходы не нужны государству, не считающемуся с нуждами народа.

Либеральные экономисты возлагают надежды на олигархи¬ческие структуры, которые якобы заинтересованы в проведении ответственной социальной политики. Хочется напомнить, что основной целью деятельности олигархических структур явля¬ется получение прибыли, а не социальная политика или соблю¬дение норм экологической безопасности. Социальные затраты крупного бизнеса составляют лишь небольшую часть получае¬мой им прибыли и являются лишь оскорбительной подачкой трудящимся. Кроме того, по мере износа основных фондов до¬ходы олигархических групп будут падать, а соответственно будут уменьшаться их вложения в социальную сферу.

Проводить ответственную социальную политику, учитываю¬щую все нужды общества, способно лишь государство.

Идеологи рыночного либерализма безосновательно заявляют, что социальная справедливость и развитая система со¬циальных гарантий якобы не могут сочетаться с экономическим ростом. Создание условий для эффективного экономического развития, согласно их утверждениям, несовместимо с обеспече¬нием национальной экономической безопасности и долговре¬менной социальной стабильности, поскольку будто бы эконо¬мический рост невозможен без уменьшения государственного вмешательства в экономику. Введение стратегического и отрас¬левого планирования, по их логике, может негативно сказаться на эффективности производства. К несчастью, этот бред до сих пор многими воспринимается всерьез и оказывает влияние на действия власти. Бредить, конечно же, легче, чем заниматься реальным делом.

В действительности, чем выше государственные расходы, тем выше и темпы экономического роста. Естественно, при этом необходимо следить за эффективностью государствен¬ных вложений. Наиболее выгодными инвестициями являются вложения в человеческий потенциал нации, который является главным фактором экономического развития. Обеспечение со¬циальных гарантий, государственная поддержка образования и культуры, создание условий для раскрытия творческого потен¬циала личности являются обязательными условиями эффектив¬ного экономического развития в наши дни.

Мы живем в информационную эпоху, когда основным зало¬гом и главным двигателем экономического успеха является спо¬собность человека творить, созидать, внедрять новые техноло¬гии, осваивать их, повышать эффективность производства. Все это немыслимо без высокого образовательного, культурного, духовного, морального и нравственного уровня людей. Поэтому неудивительно, что примерно с середины и до восьмидесятых годов прошлого века все развитые государства (во многом под воздействием мировой системы социализма) стали проводить социально ответственную политику, мировая цивилизация переживала период чрезвычайно успешного экономического развития.

После распада СССР правительства развитых капиталисти¬ческих стран попали под влияние неолиберальной идеологии, навязываемой мировой финансовой олигархией (хотя от всеоб¬щих социальных гарантий пока отказываться не собираются), мировое сообщество оказалось на грани экономического кри¬зиса.

Левые силы должны обеспечить построение социального государства и, прежде всего, резко повысить расходы на обес¬печение социальных гарантий. Это необходимо для того, чтобы обеспечить эффективное экономическое развитие страны, за¬нять достойное место в мировой хозяйственной системе. Сразу после прихода к власти левые силы должны принять следующие законы: об ответственности правительства за уровень жизни в стране, о налоге на сверхприбыль олигархических структур, и закон об обязательном выполнении социальных обязательств государства.

Государственные инвестиции в социальную сферу должны быть не меньшими, чем вложения в машины и оборудование. Дополнительные средства на реализацию социальных гарантий можно получить, обеспечив изъятие в пользу государства свер¬хприбыли олигархических структур. Это является одновремен¬но и способом восстановления социальной справедливости, и механизмом финансирования социальной сферы и экономи¬ческого роста. Украинские капиталисты привыкли распоря¬жаться национальным достоянием, не желая при этом что-либо делать для государства и общества. Так дальше продолжаться не может. За судьбу нашей страны должны нести, по крайней мере, равную ответственность все социальные группы.

Только левые силы понимают власть как бремя ответствен¬ности и, соответственно, готовы полностью отвечать по своим предвыборным обязательствам. Поэтому только правительство, созданное левыми партиями, сможет обеспечить реализацию социальных прав трудящихся. Представители правящего класса вновь отделаются обманом, — это нам необходимо разъяснить нашим избирателям.

Необходимо создание общей для всех левых сил программы социальной справедливости и экономического роста, целью которой должно быть успешное социально-экономическое развитие в общенародных интересах. Важнейшим вопросом этой программы, от решения которого зависит эффективность социально-экономического развития, должно стать создание механизмов восстановления нормальной оплаты труда. Зарп¬лата должна быть в среднем повышена в два-три раза, а уровень минимальной зарплаты — доведен до уровня прожиточного минимума. Рост зарплаты должен произойти как в бюджетной сфере, так и в частном секторе. Без этого невозможно ни повы¬шение внутреннего спроса, ни возрождение производства.

Для обеспечения роста заработной платы до приемлемого уровня необходимо организовать защиту интересов трудяще¬гося населения через профсоюзы, внести соответствующие изменения в социальное законодательство, ввести прямое пред¬ставительство трудовых коллективов в руководящих органах предприятий. Тогда трудящиеся смогут напрямую воздейство¬вать и на условия своего труда, и на его оплату.

Необходимо, по крайней мере, двукратное увеличение бю¬джетных ассигнований на образование и здравоохранение.

Мы обязаны сделать так, чтобы пособия, пенсии, стипендии и денежное довольствие военнослужащих были не ниже прожи¬точного минимума.

Необходимо восстановить сеть детских и юношеских орга¬низаций (спортивных школ, секций, кружков), найти средства на содержание районных библиотек и домов культуры.

Молодые семьи должны иметь возможность получить у го¬сударства беспроцентный кредит для приобретения жилья на срок не менее 15 лет.

Мы должны обеспечить полную занятость благодаря восста¬новлению промышленности и развитию сельскохозяйственного производства.

Крайне важно восстановить власть закона, отсутствие кото¬рой особенно отрицательно сказывается на бедных, поскольку у них нет частных ресурсов для защиты своих прав. Сразу после своего прихода к власти правительству, сфор¬мированному левыми силами, придется решать проблему ЖКХ. Насущный вопрос — изменение вектора реформирования ком¬мунальной сферы от перекладывания всей финансовой тяжести на плечи граждан к рационализации работы самого ЖКХ. Это означает, в первую очередь, введение общенациональных эко¬номических, технологических и организационных стандартов, жесткое обеспечение финансового контроля предприятий ЖКХ со стороны избранных представителей общественности. Одно¬временно левое правительство должно проводить политику, направленную на развитие энергосбережения. Это возможно, благодаря внедрению новых материалов и технологий, что, с одной стороны, потребует значительных инвестиций, с другой, — даст ощутимый экономический эффект. С точки зрения общественного развития важно обеспечить доступность для граждан долгосрочных кредитов, прежде всего, на покупку жилья или для открытия собственного кустарного производства. Развитие индивидуального частного производ¬ства способно, с одной стороны, решить проблему занятости, с другой, — создать альтернативу импортным товарам.

Еще один важный момент. Необходимо отдавать себе отчет в том, что подъем уровня жизни вновь вызовет товарный дефицит. Нынешнее кажущееся изобилие в действительности вызвано низким уровнем потребления. Повышение доходов населения может вызвать нехватку товаров народного потребления. Еще одним источником товарного дефицита может стать ограниче¬ние импорта потребительских товаров. Это может стать непопу¬лярным, но необходимым шагом левого правительства. Импорт предметов потребления фактически приводит к тому что деньги населения идут не на развитие страны, а на поддержку ино¬странной промышленности. Кроме того, импорт препятствует развитию ряда производственных отраслей, в первую очередь, легкой промышленности. Также ограничение импорта может стать для иностранных предпринимателей стимулирующим фактором для переноса производства на территорию Украины.

Таким образом, возникнет необходимость замещения ранее импортируемых товаров продукцией украинского производства. Естественно, что сразу справиться с этой задачей отечественная промышленность не сможет. В этой ситуации определенному снятию напряжения будет способствовать поощрение индиви¬дуального предпринимательства. Уже сейчас мы должны открыто говорить избирателям о проблеме неизбежного товарного дефицита. Следует помнить, что все трудности, с которыми столкнется левое правительство, непременно будут использоваться нашими противниками в пропагандистских целях. Единственное средство противодей¬ствия этому — правда. Граждане Украины должны знать, что правительство, сформированное левыми партиями, во-первых, реализует продуманную программу действий, являющихся частью его социально-экономической стратегии, а, во-вторых, действу¬ет исключительно в общественных интересах. Для этого надо самим первыми предупреждать общество о возможных труд¬ностях. Нам необходимо быть предельно честными, поскольку общественная поддержка - это единственный ресурс, которым будут располагать левые партии при столкновении с нынешним правящим классом.

Информационная политика: запрет на «промывку мозгов»

Первые же попытки применения демократических прин¬ципов на практике показали, что политическая демократия представляет собой форму, которая может быть заполнена различным содержанием. Со времени Великой французской революции, по мере включения масс в активную политическую жизнь, стали один за другим возникать вопросы о демократизации экономической структуры общества, народного образова¬ния, о правах национальностей на родной язык и национальную культуру, об освобождении колониальных народов, о неприкос¬новенности для политической власти прав граждан на полити¬ческие свободы. Эти вопросы получали то или иное разрешение в зависимости, прежде всего, от политической активности масс: чем она была выше, чем большую сознательность проявляли массы, тем последовательнее могли они реализовать собствен¬ные интересы.

Ни одна страна не сможет разрешить свои исторические задачи путем простого заимствования политических форм на¬иболее развитых государств. Каждая политическая и культурная общность нуждается в создании национально-государственных институтов, соответствующих массовым представлениям, нор¬мам и ценностям.

Массы, делающие политику часто руководствуются ил¬люзиями и утопиями, очень далекими от действительности и неосуществимыми. С этой точки зрения, одной из задач левых сил является предупреждение общественных эксцессов, проти¬водействие разного рода «вождям», пытающимся использовать политическую активность масс в собственных политических интересах.

В погоне за очередными иллюзиями, навязанными с по¬мощью пропаганды и не имеющими ничего общего с действи¬тельностью, происходит колоссальная растрата национальных сил, ведущая к упадки з иногда и к гибели государства. Осно¬вной причиной подобных катастроф, несомненно, является неудовлетворенность большинства общества существующими социально-экономическими реалиями, неспособность власти решить задачи, стоящие перед обществом и государством.

Немецкий народ в 1933 году и советский народ в 1991 году оказались беззащитными перед пропагандистскими трюками и уловками, в первую очередь потому что существовавший социально-экономический строй во многом не отвечал обще¬ственным интересам. Но на смену прежней социально-эконо¬мической системе пришла новая, полностью противоположная реальным (а не навязанным) интересам общества, рассматрива¬ющая народ в качестве «пушечного мяса» (в гитлеровской Гер¬мании) или в качестве объекта для беспощадной экономической эксплуатации (в большинстве постсоветских государств).

В период острого социально-политического кризиса, по¬разившего советское общество, внезапно появились борцы за «народное дело» и «национальное освобождение», самочинно решившие, что решение всех общественных проблем произойдет при утверждении капиталистических отношений. Хочется еще раз напомнить, что народ Украины никогда не давал своего согласия на разрушение социалистической эконо¬мики и советской государственной системы. Идеологи нового строя, постоянно маскирующие собственные постулаты при¬зывами вовсе отказаться от идеологии, провозгласили частную собственность священной и неприкосновенной. Согласия об¬щества на подобную смену оснований не только системы эко¬номических отношений, но и общественного мировоззрения в целом, опять-таки никто не спрашивал. Теперь священный характер частной собственности преподносится как нечто не¬зыблемое и естественное, против чего не только глупо, но и по¬просту преступно возражать. Рыночная экономика, буржуазная демократия, право на свободное распространение информации, приоритет отдельной личности перед коллективом самовольно причислены идеологами нынешнего строя к разряду высших человеческих ценностей.

Вполне естественно, что радикальная смена социальных ориентиров, произошедшая без всякого согласия общества, ко¬торое никогда не выражало готовности расстаться с ценностями коллективизма, общественной формой собственности и плано¬вым ведением хозяйства, привела к состоянию социальной не¬стабильности, к полной утрате легитимного характера власти, к недоверию народа ко всем политическим институтам. Как же удалось осуществить смену всей системы обществен¬ных ценностей? Дело в том, что основным орудием господства правящего класса в современных капиталистических странах является не репрессивный аппарат, как во времена классического капита¬лизма, а пропагандистская машина. Она включает не только СМИ (от развлекательных до специальных профессиональных), но и киноиндустрию, массовую литературу, шоу-бизнес, зна¬чительную часть научных центров и общественных (в первую очередь международных) организаций. Именно эта пропа¬гандистская машина правящего класса и является основным противником левого движения. Если мы не разрушим ее, мы не сможем удержаться у власти.

Целью этой пропагандистской машины является:

- в относительно стабильные периоды - создание у лич¬ности ощущения собственной непричастности к соци¬альным процессам, полного безразличия к ним, погру¬женности в мир собственных желаний и фантазий; в периоды социальных кризисов - развитие массовых неврозов и психозов, позволяющих направлять социаль¬ное недовольство в нужное русло и использовать его для достижения собственных политических целей. При этом пропагандистская машина капиталистического общества стремится к господству над сознанием не только на¬селения капиталистических государств, но и стран, не входящих в мировую капиталистическую систему. Как это происходит, мы знаем на собственном опыте: в период социально-эконо¬мического кризиса в СССР была спровоцирована массовая истерия по поводу привилегий номенклатуры (по нынешним масштабам, ничтожных), вызван невротический страх перед ар¬мией, навязаны иллюзорные представления о действительности капиталистического общества, представляющие собой подобие шизофренических фантазий. Вследствие вмешательства пропа¬гандистской машины капитализма массовое сознание советско¬го общества оказалось под контролем внешних сил, что в период социально-экономического кризиса оказалось для СССР смер¬тельно опасным.

Новый правящий класс Украины за прошедшие годы вы¬строил собственную пропагандистскую машину, конечно, не столь мощную, как машина мировой олигархии, но устроенную по тому же принципу и направленную на те же цели. Таким об¬разом, перед левыми партиями после прихода к власти будет стоять задача не только разрушить пропагандистскую машину украинского правящего класса, но и ограничить манипулятивное воздействие (благодаря изменению законодательства) ми¬ровой финансовой олигархии.

Было бы ошибкой полагать, что пропагандистской машине капитализма мы можем противопоставить собственную агита¬ционно-пропагандистскую деятельность. Пропагандистская машина капитализма оперирует с иррациональной природой человека, через нее воздействуя на эмоциональную сферу. Мы же обращаемся к эмоциям человека через мышление, пытаемся задействовать рациональное сознание личности, ее способнос¬ти к анализу. По сравнению с капиталистической пропагандой мы так же неэффективны, как, например, беспомощен честный человек перед уличным шарлатаном. Поэтому мы должны будем законодательно ограничить воздействие капиталистической пропаганды. Для этого необ¬ходимо:

- установить запрет на культ наживы, личного эгоизма, обогащения любой ценой (в том числе, в фильмах и те¬левизионных ток-шоу и сериалах);

ограничить показ коммерческой рекламы (она является мощным средством навязывания личности искусствен¬ных потребностей);

запретить телевизионную демонстрацию сцен насилия;

направить усилия на создание фильмов и программ, пропагандирующих взаимовыручку, осознание личнос¬тью своей ответственности перед обществом, проявле¬ние социального альтруизма;

поощрять демонстрацию примеров социальной соли¬дарности в кино, литературе, искусстве, массовой куль¬туре;

ввести цензуру для передач, фильмов и книг, адресован¬ных детям и подросткам;

ограничить показ фильмов иностранного производства, поощряя выход в широкий прокат в первую очередь тех фильмов, где содержится критика капиталистической системы. Отдельным направлением деятельности должна стать про¬светительская и культурная работа левого правительства. Со¬временное капиталистическое общество враждебно культуре, поэтому сейчас борьба за культурное возрождение является борьбой за социализм. Культурной политике следует уделить особое внимание, она должна охватывать все социальные и воз¬растные группы населения, тяга к образованию и самообразова¬нию должна законодательно поощряться.

Крайне важно ограничить возможности мировой оли¬гархии по воздействию на массовое сознание нашего народа. Необходимо понимать, что инструментами капиталистической пропагандисткой машины могут выступать в т. ч. научные и об¬щественные организации. В СМИ в последний год появилось немало объективных публикаций о многочисленных фондах и центрах, существующих за счет бюджета США. Во многом за счет выдаваемых ими грантов поддерживается существование либеральной части политического спектра Украины.

Именно поэтому наших либералов так радует рост амери¬канского влияния на политическую жизнь нашей страны. Они только не понимают, что если США удастся полностью подчи¬нить Украину собственным интересам, фонды и гранты момен¬тально исчезнут. СССР больше нет, поэтому США не предложат Украине даже аналога «плана Маршалла», который они использовали для получения контроля над европейской экономикой. Теперь подобные церемонии не нужны.

Очевидно, что деятельность подобных фондов мы будем вы¬нуждены ограничить. Поэтому следует заранее приготовиться к нападкам и злобному вою, которые вызову! наши действия.

Культура — народу

Процесс одичания, пока еще не очень заметный в эконо¬мической сфере (прежде всего, за счет технологических дости¬жений), уже коснулся политических процессов и с особенной силой проявился в области эстетики и этики.

Причина культурной и нравственной деградации не столь¬ко в резком падении уровня жизни и массовом обнищании, сколько в установлении социальных отношений, основанных на культе наживы и личного успеха. В истории СССР были пе¬риоды, когда трудящиеся испытывали большие материальные лишения, чем в настоящее время (например, во время Великой отечественной войны и в первые два года после ее окончания). Но к падению культурного и нравственного уровня общества подобные трудности не приводили.

Напротив, в такие времена повышалась социальная соли¬дарность, возрастали требования к личности, повышалась со¬циальная сознательность.

В СССР реализация принципа социальной справедливости привела к установлению новых отношений между людьми. От¬сутствие эксплуатации, доступность социальных и культурных благ, уверенность в завтрашнем дне, ответственность каждого за судьбу общества вызвали изменение самой сути общественных и межличностных связей. Этот процесс не был завершен ко вре¬мени начала политического кризиса советского общества, но его результаты уже становились все более очевидными. В советском обществе впервые в новой истории человечества солидарность стала основным принципом человеческих отношений. Это, в свою очередь, поднимало нравственные нормы советского об¬щества на недостижимую ранее высоту.

Для достижения успеха в условиях рыночной экономики от человека требуется, прежде всего, проявление чувства агрессив¬ности на экономическом поприще. Эта агрессия переносится из экономической деятельности не только в политическую сферу, но и в область межличностных отношений. Неограни¬ченная свобода в предпринимательстве обязательно порождает деформированное понимание личностной свободы и необяза¬тельность соблюдения общественных, моральных и этических норм, выработанных в обществе. А свобода от исполнения граж¬данского долга и следования моральным принципам ведет к де¬градации человеческой личности, что в избытке наблюдается, к сожалению, не только среди представителей нового правящего класса, но и во всех слоях общества, в том числе и в наиболее обездоленных.

Значительная часть трудящихся попала под воздействие доктрины, устанавливающей приоритет материальных ценнос¬тей. Пропагандистская машина создает иллюзию, что достичь материального благосостояния при некоторой доле везения может практически каждый. Эта иллюзия оказывается разру¬шительной для человеческой личности, вынуждая растрачивать жизнь в погоне за призраками.

Для общества в целом идеология экономической свободы оказывается не дорогой к процветанию, а способом бесцельной растраты человеческих и природных ресурсов, хищнического разграбления национального достояния, отказа от идеалов и нравственных ценностей. В конечном итоге созданная капита¬лизмом пропагандистская машина способна обеспечить лишь временную социальную стабильность, которая в результате поляризации общества и роста противоречий разрешится со¬циальным взрывом. Пропагандистская машина капитализма направлена на развращение трудящихся, снижение их культурного уровня, моральную деградацию. Идеологическая система капиталисти¬ческого общества через СМИ, досуговую активность, массовую литературу и кинематограф формирует личность, неспособную к самостоятельному мышлений) и длительным проявлениям солидарности. Таким образом, обратной стороной социальной стабильности в капиталистическом обществе становится массо¬вая деградация большинства населения, в свою очередь создаю¬щая угрозу социального распада. В странах старой буржуазной культуры, в Западной Европе, Латинской Америке и отчасти в США роль средства предотвра¬щения социальной дезинтеграции играют традиции, религия и высокий общественный статус старой буржуазной культуры, сформировавшейся в основном в период классического капи¬тализма. Капиталистическая система XIX века, в отличие от со¬временной, не была направлена на разрыв с гуманистическими традициями, а пыталась использовать их для поддержания об¬щественной стабильности. Ситуация изменилась только с по¬явлением средств массовой коммуникации, которые позволили верхушке капиталистического общества отказаться от уступок трудящимся массам, перейдя к прямой манипуляции ими.

Но даже в странах «старого капитализма» унаследованные от прошлого средства противодействия массовому одичанию стремительно теряют свою эффективность. В новых капиталис¬тических государствах, к которым относится и Украина, низкий культурный и нравственный уровень изначально воспринима¬ется как некая норма, а сами деятели культуры либо превраща¬ются в скоморохов от шоу-бизнеса, либо маргинализируются.

Мы, коммунисты, должны разъяснять, что существующее буржуазное государство не в состоянии сохранить существу¬ющее культурное наследие. Единственное, на что оно сейчас способно, это нагнетать националистическую истерию, само¬довольный шовинизм и бескультурье. Спасти украинскую куль¬туру сможет только возвращение социальной справедливости в качестве основополагающего принципа общественного устрой¬ства. В противном случае, украинская национальная культура неизбежно сведется к псевдонародным песням и пляскам, пред¬назначенным для развлечения туристов. Это, конечно, относится не только к Украине. Такая же судьба ожидает и другие республики бывшего СССР, и все госу¬дарства, не вошедшие в конгломерат наиболее развитых капита¬листических стран мира. Да и в самих ведущих капиталистичес¬ких странах национальная культура уступит место имитации и симуляции духовной жизни. Подлинная культура требует труда, внутренней работы, а потому как товар - гораздо менее выгод¬на, чем поделки, обращающиеся к низменным инстинктам и не требующие интеллектуальных усилий ни от создателя, ни от потребителя.

Таким образом, ключевым фактором в повышении куль¬турного и нравственного уровня является изменение обще¬ственных отношений, возвращение к принципам социальной справедливости. В современных условиях левые партии, прежде всего КПУ, должны взять на себя просветительскую миссию, активно противодействовать культурной и нравственной дегра¬дации. Актуально создание при партии сети кружков, лектори¬ев, интеллектуальных и дискуссионных клубов, активно содей¬ствующих самообразованию трудящихся. К этой работе следует привлекать представителей интеллигенции. Сейчас борьба за культуру, за нравственные ценности неотделима от борьбы про¬тив олигархического строя, от борьбы за общенародное и соци¬алистическое государство. Левое правительство должно будет создать систему по¬ддержки научной и творческой интеллигенции, в том числе через систему грантов. Кроме того, нам необходимо создать сеть дискуссионных клубов, обществ книголюбов и других просве¬тительских организаций, направленных на приобщение трудя¬щихся к достижениям культуры.

Наука: новый виток НТР

Главной опасностью для Украины, как и для других госу¬дарств СНГ, является перспектива превращения в страну «тре¬тьего мира», неспособную обеспечить социальную стабильность и защитить экономический суверенитет. Поэтому составной частью национальной стратегии должно стать определение способа эффективного противодействия угрозе деиндустриа¬лизации. Утрата промышленного и научного потенциала, уна¬следованного от советской эпохи, может поставить под вопрос само существование нашей страны в качестве самостоятельного субъекта международных отношений.

Важнейшим условием стабильного социально-экономи¬ческого развития Украины в современных условиях является модернизация промышленности и сельского хозяйства, внедре¬ние новых технологий, рост наукоемких отраслей производства. В противном случае Украина будет обречена на статус марги¬нального государства в геополитической системе Центральной Европы, зависимого либо от своих соседей, либо от США и мировой финансовой олигархии. В политическом плане нас ожидает возврат к авторитарно-патриархальной модели соци¬ального устройства, которую пытается навязать обществу коа¬лиция из националистов и либералов, неизбежное ограничение личной свободы, свертывание демократических институтов. Таким образом, Украина окажется отброшенной в своем исто¬рическом развитии на 350-400 лет назад, ко времени борьбы за государственную независимость, но без перспективы завоевать ее вновь.

Статус народа, его положение в мире связаны, прежде всего, с достижениями и влиянием созданной им культуры. С этой точки зрения разрыв украинской культуры (к счастью, пока легко преодолимый) с единой восточнославянской культурой, в формировании которой принимали участие русские, украин¬цы и белорусы, может вызвать катастрофические последствия. Украинская культура, будучи искусственно выделенной из единого восточнославянского массива, может, в лучшем слу¬чае, претендовать на региональное влияние. Скорее всего, она окажется замкнута в государственных границах Украины. Но и внутри страны она будет не в состоянии успешно сопротивлять¬ся культурному влиянию ведущих капиталистических стран, прежде всего США.

Новая политическая элита оказалась неспособной обеспе¬чить экономическое, социальное и культурное развитие страны в соответствии со стоящими перед страной задачами. Все ее достижения сводятся к сохранению части советского наслед¬ства с целью его раздела между ведущими группами правящего класса.

Чтобы понять, что надо делать для того, чтобы Украина не только сохранила нынешний научный потенциал, но и превра¬тилась в ведущую научную державу, следует ответить на вопрос: почему СССР, где свобода творчества была ограничена поли¬тическими рамками, являлся мировым научным и культурным центром? На другой чаше весов - государства СНГ (в том числе Украина и Россия), ни одно из которых ничем себя не проявило, и не могут даже рассчитывать на подобную роль в мировом со¬обществе.

Дело не только в высоком общественном статусе, который имел в СССР труд ученого или инженера, кстати говоря, не в силу значительного материального вознаграждения, а потому, что общество признавало несомненную пользу и необходимость такого труда. Вся экономика СССР была направлена, прежде всего, на обеспечение общественных потребностей и достиже¬ние социального прогресса. Это превращало науку не просто в общественный институт, в двигатель всего социально-эконо¬мического развития. Поэтому вернуть науке ее значение воз¬можно, только изменив направление общественного развития, поставив иные цели перед государством, придав другой смысл экономическому прогрессу. Это означает, что превратить Укра¬ину в научную державу сможет только правительство, созданное левыми силами.

Возрождение украинской науки является делом не столько политической, сколько экономической необходимости. В мире начался новый виток НТР, связанный с развитием и примене¬нием биотехнологий, генной инженерии, совершенствованием микроэлектроники. Мы видим, что страны, не сумевшие вклю¬читься в предыдущий виток НТР, связанный с возникновением новых информационных технологий, оказались выброшены на периферию мировой экономики. В то время как, например, Ин¬дия и Китай за счет активного развития соответствующих отрас¬лей производства резко улучшили свое положение в мировой экономической системе, добились существенного повышения уровня жизни собственного населения.

Необходимо также понимать, что сейчас новый виток НТР происходит в условиях господства мировой финансовой олигар¬хии, которая будет стремиться монополизировать его результа¬ты в целях укрепления собственного могущества. В мире больше нет СССР, который был своеобразной гарантией того, что все технические и научные достижения в конечном итоге будут слу¬жить человечеству.

Поэтому если Украина не примет участия в новом витке НТР, она окончательно окажется отброшенной на обочину ми¬рового развития. Обеспечение научного рывка должно стать од¬ной из важнейших задач правительства левых сил. Мы должны поощрять создание новых научных центров, наладить работу тех институтов науки, которые были созданы в советский период, в том числе резко повысить качество высшего образования. Но ни о каком научном прорыве не может быть и речи без восстановления разрушенных связей с Россией и другими рес¬публиками бывшего СССР. Украина самостоятельно просто не сможет изыскать ресурсы, необходимые для полноценного участия в новом витке НТР. Поэтому деятельность по восста¬новлению общего экономического и культурного пространства СССР становится важнейшей частью борьбы за социально-эко¬номическое и политическое выживание Украины.

На обеспечение участия нашей страны в новом витке НТР должно быть направлено и сотрудничество со странами ЕС. Нельзя забывать о том, что в разворачивающейся конкуренции между центрами капиталистического мира ЕС оказывается пока намного слабее США, ставших к тому же ударной силой миро¬вой финансовой олигархии. Именно достижения в научной сфере могут помочь укрепле¬нию позиций стран ЕС. Правительства европейских стран пре¬красно осознают это. Несомненно, европейским государствам потребуются союзники, одним из которых может стать Украина. Но для этого прежде всего необходимо в сотрудничестве с Рос¬сией и другими республиками бывшего СССР восстановить статус Украины как ведущей научной державы. От успеха этой деятельности зависит очень многое, и вся тяжесть ответствен¬ности ложится на левые политические силы, которые являются единственными сторонниками научного прогресса в обще¬ственных интересах.

ІІІ.Курс на новое союзное государство

Единое экономическое пространство

Создать для нашей экономики условия, которые бы позволи¬ли ей развиваться в соответствии с национальными интересами и реальными потребностями украинского народа — важнейшая задача, стоящая перед всеми ответственными политическими силами, независимо от их идеологической ориентации.

Раньше всегда пытались начинать с «крыши» — с политики. Понятно, в этом случае возникало немало трудноразрешимых проблем. Сейчас же речь идет о фундаменте — экономике. О фундаменте, в прочности которого должны быть заинтересо¬ваны все, кто действительно думает о лучшей судьбе граждан страны.

Можно понять верблюда, который, живя в пустыне, ради полюбившейся ему колючки отказывается от свежего и пряного сена. Но как понять политиков, выступающих против улучше¬ния жизни многих и многих миллионов людей?

Преимущества Единого экономического пространства очевидны. Создание общего торгового режима без изъятий и ограничений, общего рынка труда со свободным передвижени¬ем граждан государств-участников, переход к расчетам в наци¬ональных валютах, согласованные условия вступления в ВТО, выравнивание уровня внутренних цен, в первую очередь на энергоносители, — все это крайне выгодно Украине. Один толь¬ко пример: получая энергоносители по внутренним российским ценам, мы сможем не только повысить конкурентоспособность украинской продукции на внешних рынках, но и остановить по¬лзучее повышение жилищно-коммунальных тарифов. Противники интеграции, исступленно ей противясь, не хуже нашего знают, что 63% населения Украины выступают за политический союз с Россией. Все политики постоянно утверж¬дают, что воля народа для них — всегда на первом месте. Но реализовать ее сможет только правительство, сформированное левыми силами. Все остальные политические группы будут либо противиться созданию ЕЭП, как национал-либералы, либо по¬дменять работу по его созданию политиканством, как это дела¬ют сторонники нынешней власти.

Беда еще в том, что за политиканством действующей власти и за отрицанием необходимости интеграции у национал-либе¬ралов маячат тени известных заморских кукловодов. Западные «кукловоды» за последние 12 лет обещали немало:

компенсировать экономически отказ от ядерного ору¬жия;

возместить расходы, связанные со строительством но¬вых энергетических мощностей взамен закрытия Чернобыль¬ской АЭС;

компенсировать отказ от строительства АЭС в Иране; срочным образом принять нас в ЕС и НАТО, и т.д., и т. п.

Где всё это? Неужели все обещанное воплотилось в жалкие гранты, отрабатывая которые сегодня коршунами набросились на проект ЕЭП многочисленные «эксперты» и «политтехнологи» из разномастных «фондиков», народные депутаты из «Нашей Украины». Не остались в стороне даже некоторые министры, которым в силу их служебного положения вначале следовало бы подать в отставку, а затем уже предаваться крити¬ческим изысканиям?

Если все дело в грантах, то их размер, скажем откровенно, маловат. Особенно с учётом того, что слушаясь наших «благо¬детелей» оттуда, мы потеряли на реформах две трети нацио¬нального богатства и оказались по жизненному уровню рядом с Цейлоном и странами Тропической Африки.

Спрашивается: доколе будем ходить по родной деревне в роли «первого парня», но с чужой головой?

Становится вполне очевидным, что наша либеральная элита, которая считает, что на Западе лучше понимают нацио¬нальные интересы Украины, чем мы сами у себя дома, стоит на пораженческой позиции.

Жертвовать своим суверенитетом в пользу США и получать зону оккупации в захваченном Ираке — сомнительное удоволь¬ствие. Мы уже ввязались в эти дела. Украинский военнослужа¬щий застрелил мирного жителя. Дело даже не в том, виноват он или нет. Надо знать Восток, чтобы понимать, чем может обер¬нуться для страны, гражданин которой это совершил, даже одно убийство. Оно и все, что последует за ним, на совести тех людей, которые игнорируя коренные интересы народа, его настроения и волю, упорно толкают страну под тяжелый ботинок американ¬ского морпеха.

Люди, гордо именующие себя «западниками» и «евроинте¬граторами», на самом деле - люди, ведущие к государственному краху и национальной катастрофе. Самое страшное и чудовищ¬ное в том, что, устремившись на Запад, изготовившись к войнам за интересы мировой финансовой олигархии, они часто всуе прикрываются именами корифеев украинского народа. Как будто забыли, что Шевченко всегда оставался славянофилом, а Грушевский — социалистом, выступавшим за федерацию с Рос¬сией.

Оказывается, историческая память ничего не значит по сравнению с сиюминутным желанием побывать в роли шакала Тараки при американском Шер-Хане. И одновременно — в роли надсмотрщика над собственным народом с кнутом в руках. Причем, что получается у наших «западников»? По крайней мере, на словах: если идем на Запад, — укрепляем суверенитет и независимость; если движемся на Восток, - обязательно теряем и то, и другое.

В этой связи стоит кое-что прояснить. Идя на Запад, мы идем в чуждый нам, воспитанным на православной культуре и ее коллективистском начале, мир. В мир, где все воюют про¬тив всех и каждый против каждого. Достаточно посмотреть на результаты реформ последнего десятилетия в восточно-христи¬анских странах (включая Грузию, Армению, Болгарию и т.д.), с одной стороны, и в католических и протестантских, с другой, чтобы убедиться насколько чужды нам «их» капитализм и образ жизни. Не приживаются на нашей почве «их» огурцы и помидо¬ры. Получаются генетически модифицированные овощи: мил¬лионы нищих и безработных, сплошное разорение, олигархия.

Обратимся к другому на чем столь цинично спекулируют «западники», - боязни потерять суверенитет. В мире существует более 50 межгосударственных объединений с разной степенью интегрированности и льготами для их участников. От АСЕАН до МЕРКОСУР, Евросоюза и т.д. И что же: кто-то потерял суве¬ренитет или кто-то лишился депутатского мандата по причине их существования? Вспомним, что творилось в зале заседаний Верховного Совета Украины во время вступления в Межпарла¬ментскую Ассамблею СНГ. Украинский флаг со здания Верхо¬вной Рады после этого не исчез. Посольств за рубежом с тех пор только прибавилось. Количество поводов для требования новых грантов также увеличилось.

Говорят еще о том, что с созданием ЕЭП ухудшатся условия для союзнических отношений с ЕС. Представляется, подобные разговоры чересчур тривиальны для страны всеобщей грамот¬ности, коей все еще остается Украина.

Создание Единого экономического пространства Украины, России, Беларуси и Казахстана целиком отвечает интересам Украины и будет способствовать укреплению нашего эконо¬мического и государственного суверенитета. После создания ЕЭП у отечественных производителей появятся возможности увеличить взаимный оборот со странами СНГ. Режим свободной торговли поможет преодолеть тенденцию отрицательного тор¬гового сальдо в торговле с Беларусью, Казахстаном и Россией.

Рост украинской экономики происходит в основном за счет ориентированных на экспорт отраслей и, соответственно, зависит от наличия стабильных рынков сбыта для украинской продукции. Украинская промышленность была рассчитана, в первую очередь, на удовлетворение внутренних потребностей СССР. Наши производители и сейчас находят покупателей своей продукции преимущественно на территории стран Со¬дружества. Четыре свободы ЕЭП - передвижения товаров, услуг, рабочей силы и финансов - помогут расширить рынки сбыта и восстановить утраченные после распада Союза хозяйственные связи между регионами и предприятиями.

Следует, наконец, осознать, что на мировом рынке нас ник¬то не ждет. Мировая экономика находится сейчас, по меньшей мере, в состоянии стагнации (если не накануне кризиса), и конкуренция между ведущими капиталистическими странами, стремящимися любой ценой обеспечить продвижение своих товаров, чрезвычайно обострилась.

На фоне крайне эгоистической международной практики Соединенных Штатов и настороженного отношения к Украине Объединенной Европы реализация проекта создания Единого Экономического Пространства, а вслед за тем и Организации Региональной Интеграции является для нашей страны един¬ственным способом избежать печальной участи быть навсегда отброшенной на периферию мирового развития.

Бывшие республики Советского Союза в значительно боль¬шей степени интересны друг другу, чем внешнему окружающему миру. Ни одна из стран СНГ без восстановления разрушенных связей не сможет занять достойного места на мировой арене.

За годы, прошедшие со времени распада СССР, стало ясно, что экономики бывших советских республик практически не могут существовать раздельно. Также стало ясно, что наша про¬дукция с высокой степенью переработки за пределами бывшего СССР никому не нужна. Экономическая интеграция с респу¬бликами СССР и, прежде всего, с Россией, является, таким образом, вопросом не «внешнеполитической ориентации», а социально-экономического выживания. Не замечать это воз¬можно, только пребывая под воздействием разного рода мифов. Справедливости ради надо заметить, что любовь к иллюзиям не является отличительной чертой украинских национал-либералов, но и присуща значительному числу российских либералов. Последние продолжают надеяться на «приток западных инвес¬тиций", которых как не было, так и не будет, и рассчитывают, что высокие цены на нефть и газ установились теперь навечно.

Сейчас все четыре страны, подписавшие соглашения о со¬здании ЕЭП, находятся на периферии мировой экономики. Ни в одной из них не обеспечен достойный уровень жизни боль¬шинства населения. Ни одна из них не участвует в мировом раз¬делении труда в соответствии с собственным промышленным и интеллектуальным потенциалом. Ни в одной из этих стран не производится высокотехнологичная продукция, которая была бы востребована на мировом рынке.

Национальные интересы Украины, России, Беларуси и Ка¬захстана заключаются, прежде всего, в достижении устойчивого экономического роста, резком улучшении качества жизни насе¬ления, в обеспечении в мировой экономической системе места, соответствующего уровню их развития. Для этого Россия и Ка¬захстан должны уйти от сырьевой направленности, а Украина и Беларусь - от транзитной ориентированности соответствующих национальных экономик. Очевидно, что решить данные про¬блемы наши четыре страны могут только вместе.

Широко известны факты «торговых войн между Россией и Украиной, Россией и Казахстаном, когда закрывались поставки того или иного товара запретительными пошлинами или квота¬ми. Реализация интересов отдельных корпораций не раз ока¬зывалась гораздо важнее совпадения национальных интересов наших стран.

Для того чтобы избежать диктата со стороны олигархичес¬ких структур, необходимо создавать ЕЭП как многосубъектную и многоуровневую экономическую систему; сотрудничество между государствами должно дополняться межрегиональной и межотраслевой кооперацией, защищенной дополнительными соглашениями. Экономику регионов следует развивать, исходя из необходимости их интеграции в единое экономическое про¬странство.

Проведение подобной политики позволит создать условия для эффективного использования отраслевой специализации регионов, неизбежной в условиях слабого внутреннего рынка. В этом плане первоочередную важность представляют крупные инвестиционные проекты, предполагающие сотрудничество хозяйственных структур всех государств, участвующих в со¬здании ЕЭП, в особенности проекты, связанные с развитием оборонной промышленности и машиностроения, транспорт¬ной инфраструктуры, совместным освоением космического пространства.

Единое экономическое пространство обязательно возник¬нет, поскольку в его появлении заинтересованы народы под¬писавших соглашение государств. Образование ЕЭП - только вопрос времени. Но темпы создания ЕЭП зависят от политичес¬кого руководства и принимаемых им решений.

Сейчас, надо в этом честно признаться, реальная работа по созданию Единого экономического пространства фактически не ведется. Правительство Украины использует концепцию ЕЭП как инструмент давления одновременно на Россию, ЕС и США во имя получения неких (большей частью призрачных) политических и экономических дивидендов. Да и сама концеп¬ция в настоящее время практического смысла не имеет: она не предусматривает ни сроков, ни сколько-нибудь конкретных об¬язательств.

В то же время важным результатом подписания соглашений об образовании ЕЭП стало то, что они вызвали рост объеди¬нительных настроений, зафиксированный, по крайней мере в Украине и России, рядом социологических опросов.

Несмотря на то, что ЕЭП возникает чрезвычайно медленно, сам переход к интеграционной стратегии уже дал экономичес¬кие результаты. Восток Украины уже ощутил выгоды от созда¬ния ЕЭП. Во-первых, существенно упростился доступ на рынки стран, подписавших соглашение, производителей украинских труб.

Потребности рынка, который сформируется благодаря ЕЭП, могут позволить не только наладить сбыт трубопрокатной отрасли, но создадут условия для расширения производства. Благодаря ЕЭП Украина и Россия смогут, наконец, выйти из состояния перманентной экономической войны по вопросу ввозных пошлин на украинские трубы. Поскольку трубное про¬изводство является лишь завершающим звеном в длинной це¬почке, включающей металлургические, коксохимические и гор¬нодобывающие предприятия, экономические выгоды коснутся нескольких промышленных отраслей восточного региона.

Есть еще одно очевидное преимущество. Министерство транспорта приступило к интеграции железнодорожных систем России и Украины, что позволит более эффективно использо¬вать транспортный потенциал Юга Украины. Все это доказы¬вает, что у будущего левого правительства нет альтернативы интеграции в ЕЭП.

Союз с Россией

КПУ в качестве политического авангарда общества должна стать не только организатором борьбы за ответственную со¬циальную политику (а в итоге за восстановление социальной справедливости), но и наиболее активным сторонником и проводником идей интеграции. Партия должна перейти к ак¬тивной агитационной и пропагандистской деятельности, стать организатором широкого общественного фронта сторонников интеграции. Не секрет, что основное препятствие для объеди¬нительных процессов сейчас — удаление наших народов друг от друга. Выросло уже целое поколение, совершенно равнодушно относящееся даже к самой идее объединения. Поколение, ко¬торое не знает о том, что Украина и Россия всегда были сильны единством, братской взаимной поддержкой, бескорыстной по¬мощью друг другу. Сейчас, когда политическое и экономическое объединение наших народов, наконец, становится реальностью, крайне важно, чтобы большинство общества ясно представляло, что союзу с Россией нет ни замены, ни альтернативы.

Взаимное притяжение народов Украины и России играет решающую роль в восстановлении разрушенного единства. Ин¬теграционные процессы идут во многом не благодаря, а вопреки воле власти под давлением общественности. В этой связи самое важное то, что в общественном сознании все больше утвержда¬ется мысль о том, что проблемы Украины и России, в том числе и социально-экономические, нельзя решить, пока мы не со¬единим наши возможности, наши ресурсы, наши усилия. В том, что общество осознало необходимость объединения, заслуга принадлежит, в первую очередь, коммунистическим партиям наших стран.

Необходимость воссоединения народов Украины и России в рамках союзного государства вызвана насущными политичес¬кими и социально-экономическими задачами. В однополярном мире Россия и Украина не имеют никаких шансов сохранить экономический потенциал и государственный суверенитет. За¬щитить свои народы мы сможем, только превратившись в центр «силы», вокруг которого будут объединяться народы и госу¬дарства, готовые противостоять разбойничьей политике США, отстаивать свое право на независимую государственность, на собственную культуру.

Однако украинская политическая элита так же, как и рос¬сийская, не умеет в своей деятельности руководствоваться интересами общества и государства. Стратегические выгоды от союза с Россией очевидны, но мелочные обиды и интересы олигархических структур неизменно оказываются важнее, вновь и вновь вставая на пути к объединению. Неумение и нежелание руководствоваться государственными интересами превращают украинское и российское руководство в заложников внешнепо¬литического влияния.

Выстраивая взаимные отношения, власти Украины и Рос¬сии постоянно оглядываются на другие страны, прежде всего, на ЕС и США, которые, кстати говоря, пока никак не проде¬монстрировали своей действительной заинтересованности в успешном социально-экономическом развитии и укреплении международного влияния наших государств. Национальная стратегия Украины должна исходить исключительно из интере¬сов украинского народа, иначе она превращается в бесцельную политическую игру. Соответственно, важнейшим внешнеполи¬тическим приоритетом должно стать достижение экономичес¬кого и политического союза с Россией.

В сложившихся условиях в предвыборный период, прежде всего, необходимо использовать парламенты наших стран не только для законодательного обеспечения интеграции, но и для повышения влияния идей интеграции на общественное сознание. Нам необходимо совместно с российскими парла¬ментариями выработать общий подход к внешнеполитическим проблемам, определить, как именно лучше обеспечить государ¬ственный суверенитет и экономическое развитие наших стран в нынешней международной обстановке.

Для правительства, сформированного левыми силами, со¬здание экономического и политического союза с Россией долж¬но стать безусловным приоритетом внешней политики. Но, безусловно, успех этой деятельности зависит не только от нашей доброй воли, но и от позиции российского руководства. Сейчас оно, так же как и политическая элита Украины, находится под сильным влиянием мировой финансовой олигархии. В случае если существенных изменений в России не про¬изойдет, мы будем вынуждены совместно с КПРФ и другими российскими социально ориентированными партиями и си¬лами создать механизм давления на российское руководство. Союз России и Украины отвечает коренным интересам народов наших государств, но и добиться его мы сумеем только в том случае, если власть в наших странах будет действительно пред¬ставлять общенародные интересы. Здесь крайне важно добиться скорейшего создания единого фронта сторонников объедине¬ния наших государств, превратить его в действенную политическую силу. При этом активным субъектом интеграционной деятельности должно стать правительство, созданное левыми партиями Украины.

Интеграция с республиками бывшего СССР

Отсутствие стратегии при проведении назревших соци¬ально-экономических и политических реформ, коррумпиро¬ванность бюрократической верхушки и внешнеполитическое давление привели сначала к дезинтеграции СССР а затем к системному кризису в Украине и других постсоветских государ¬ствах. Новое политическое руководство Украины оказалось не в состоянии защитить национально-государственные интересы и обеспечить достойный уровень жизни большинства населения.

Причина этому не только в слабости, некомпетентности и коррумпированности украинской власти, но и в распаде эко¬номических и политических связей с бывшими советскими республиками. Одним из важнейших условий возрождения Украины и решения важнейших задач социально-экономичес¬кого и культурного развития является её новая экономическая и политическая интеграция с бывшими союзными республиками СССР, составлявшими в советскую эпоху единый экономичес¬кий и культурный организм.

Советская Украина имела исключительно мощную про¬мышленную базу, развитое сельское хозяйство, производствен¬ную и социальную инфраструктуру, выгодное геополитическое положение, но этот экономический потенциал давал полноцен¬ную отдачу; только будучи обеспечен необходимыми ресурсами, поступавшими в результате кооперации с другими республика¬ми СССР.

У нашей страны, вопреки утверждениям националистов, нет внутренних источников для поддержания экономики на достигнутом в советский период уровне. Украинский народ в решающий момент попросту обманули, создав у части общества иллюзию самодостаточности украинского народного хозяйства. Экономическое могущество Украины рухнуло с распадом Со¬ветского Союза, в результате которого украинская промыш¬ленность лишилась дешевых ресурсов, которые теперь стало необходимо приобретать по ценам мирового рынка. При пере¬ходе на мировые цены Украина из республики с положительным балансом ввоза - вывоза превратилась в государство с хроничес¬ки отрицательным сальдо экспорта - импорта.

Разрыву экономических связей с республиками бывшего СССР, который привел к катастрофическим последствиям для Украины, способствовало то, что власть в постсоветских государствах перешла в руки либералов, слепо выполнявших рекомендации мировой финансовой олигархии. Убежденность украинской и российской политической элиты того времени в правильности принимаемых решений, направленная на полный разрыв взаимных отношений, даже в жизненно важных сферах, подчеркивает ее неспособность трезво оценивать перспекти¬ву. Политическое руководство Украины и России не сумело правильно оценить степень взаимной зависимости народного хозяйства советских республик. В результате наши страны, ко¬торые кровно заинтересованы в сохранении единой хозяйствен¬ной системы, оказались среди главных разрушителей СССР.

Вследствие неверно принятых решений экономика Укра¬ины была выделена из единого экономического пространства бывшего СССР и получила все атрибуты, необходимые для са¬мостоятельного развития. Достижение политической цели - не¬зависимости от СССР — обошлось потерей 45,7 процента ВВП от уровня 1990 года, то есть Украина потеряла половину своего экономического потенциала и стала в два раза беднее. Примерно с такими же последствиями столкнулась и Россия, где положение все же несколько лучше благодаря обеспечен¬ности природными ресурсами, востребованными на мировом рынке. Вступив в 1994 году на путь рыночных преобразований по программе МВФ, Украина поставила свою экономику под контроль международной финансовой олигархии, стремящейся не допустить восстановления экономических связей между быв¬шими республиками СССР.

В контексте реализации рыночных реформ Россия и с неко¬торым опозданием Украина осуществили глубокую либерализа¬цию внешней торговли, в первую очередь, с целью мобилизации экспортного потенциала. Но мировой рынок предъявил спрос только на сырье, полуфабрикаты первичного передела с низкой долей добавленной стоимости, другую продукцию энергоемких и экологически вредных производств. Как следствие, про¬изошла крайне негативная структурная перестройка экономики Украины за счет возрастания доли сырьевых отраслей с низким уровнем добавленной стоимости в производимой продукции. Доля электроэнергетики, топливной промышленности, черной металлургии, химической и нефтехимической промышленнос¬ти возросла с 25,9% в 1990 году до 57,7% в 2000-м. А доля маши¬ностроения упала с 30,7% до 13,2%, легкой промышленности - с 10,8% до 1,6%, некоторые высокотехнологичные отрасли и отдельные производства могут считаться практически утерян¬ными.

Экспорт неблагородных металлов и изделий из них составил 44,4%, продукции химической и связанных с ней отраслей про¬мышленности — 10,6%, минеральных продуктов — 9,6%, тогда как продукции машиностроения — всею 12,3% экспорта това¬ров в 2000 году. Экономика Украины в результате либеральных реформ и под влиянием мирового рынка трансформировалась в экономику периферийного типа, производящую в основном сырье и полуфабрикаты самой низкой степени переработки. Как убедительно доказывает Григорий Вишневецкий, про¬дукция обрабатывающих отраслей украинской и российской промышленности, в первую очередь машиностроения, оказа¬лась неконкурентоспособной и не востребованной мировым рынком, а производство ее для покрытия потребностей вну¬тренних рынков сократилось под давлением экспансии импорта и обвального сжатия инвестиционной деятельности.

В результате два крупнейших государства-производителя высокотехнологической продукции в бывшем СССР — Россия и Украина — потеряли более 40% своего промышленного по¬тенциала. К настоящему времени экстенсивные факторы увели¬чения экспорта, вызванные либерализацией внешней торговли, уже исчерпаны как в России, так и тем более в Украине, где производство основного экспортного товара — черных металлов и изделий из них опирается в значительной степени на импор¬тируемые энергоносители.

Сокращение объемов взаимного товарообмена продукцией высокотехнологичных отраслей, включая и товары народного потребления, ускоряет процессы деиндустриализации, непре¬рывно идущие в каждой из бывших советских республик с мо¬мента начала рыночных реформ. Товарообмен между Украиной и Россией — индустриальными центрами бывшего СССР, разра¬ботчиками и собственниками основной массы высоких техно¬логий на территории СНГ — приобретает все более явственный сырьевой характер, причем с обеих сторон.

Спад промышленного производства, таким образом, ока¬зался во многом вызван разрывом кооперационных связей с республиками бывшего СССР. В результате резко сократился рынок сбыта готовой продукции, которая производится в осно¬вном только для покрытия внутренних потребностей. Соответ¬ственно, важнейшей задачей левого правительства становится восстановление экономической кооперации с республиками бывшего СССР. От успешного решения этой задачи во многом зависит сохранение и развитие промышленного потенциала Украины.

Реальная экономическая интеграция в СНГ, несмотря на очевидные ее выгоды, тормозится в основном по политическим мотивам, поскольку требует согласованных взаимных уступок, создания наднациональных органов экономических структур, а также ограничения влияния олигархических кланов. Поэтому центром экономической интеграции стран СНГ сможет стать только страна, где у власти стоит ответственное правитель¬ство, осознающее необходимость скорейшего восстановления утраченных экономических связей. Одновременно создание интеграционного центра в рамках СНГ позволит оказать эф¬фективное противодействие политике мировой финансовой олигархии, стремящейся лишить бывшие советские республики экономического суверенитета.

Самостоятельно выйти из кризиса и тем более перейти к устойчивому экономическому росту не сможет ни одна из стран СНГ, в том числе и Украина. Поэтому будущее левое правитель¬ство Украины обязано выступить с программой восстановления экономических связей и развития взаимовыгодного товарооб¬мена, предложив ее руководству стран СНГ и сделав доступной для их широкой общественности. Совместное восстановление обрабатывающих отраслей промышленности возможно только в рамках интеграционного объединения, предполагающего со¬здание общего рынка и введение единого платежного средства.

Объединение славянского мира

Восточные славяне по существу утратили свою историчес¬кую государственность, и при сохранении существующего по¬ложения обречены на постепенное, но неуклонное вымирание.

Украинская культура унаследовала многие религиозные и культурные традиции Киевской Руси и Византийской империи. Определенное влияние оказали культуры соседних стран, осо¬бенно России, Польши, Австрии и Турции. Польское и австрий¬ское влияние более ощутимо в западной Украине, в то время как русское - в восточной Украине, а в южной части страны преоб¬ладающее влияние оказывает татарская и турецкая культура.

Россия и Беларусь — составная и органическая часть нашей истории. Наши предки, именуя себя русскими людьми и не по¬дозревая, что впоследствии злой волей польских, литовских и прочих панов появятся украинцы, русские и белорусы, создали государственность восточных славян, пережили тяжелые сто¬летия нашествий и разобщенности, создали мощное и самое крупное в мире евразийское государство. Распад политической государственности восточных славян привел к чрезвычайно тяжелым последствиям для Евразии в целом, поскольку открыл доступ для проникновения на конти¬нент внешних сил. Можно с уверенностью сказать, что без вос¬становления восточнославянского единства Евразия обречена на подчинение интересам мировой олигархии. Политических возможностей стран ЕС не хватит для того, чтобы эффективно противодействовать ей (прежде всего потому что часть поли¬тического руководства стран ЕС непосредственно зависит от мировой финансовой олигархии).

Восстановление восточнославянской государственности благоприятно скажется на положении славянского мира в це¬лом. Сейчас положение славянских народов, особенно южных славян, чрезвычайно тяжелое. Они фактически лишены права на самостоятельное экономическое и политическое развитие, в их внутренние дела грубо вмешиваются внешние силы. Речь идет о возможном уничтожении культурной самобытности сла¬вянских народов.

В этой связи на Украину, являющуюся центром славянского мира и наряду с Россией обеспечивающую его политические и культурные связи с тюркскими народами, ложится особая ответственность. Необходимо понимать, что без сохранения славянской культуры в качестве одной из ведущих мировых культур, Украина обречена. Поэтому активная деятельность по сохранению славянского единства в наших интересах.

Украина должна стать активным субъектом восстановления единой славянской государственности и объединения сла¬вянского мира в целом, прежде всего через экономическое и культурное сотрудничество. Это так же должно стать одним из внешнеполитических приоритетов левого правительства.

Европейский Союз

Социологические опросы показывают, что многие наши граждане действительно приветствуют европейский выбор Украины. Однако в этом пресловутом выборе, возведенном властью в ранг фетиша, граждане Украины ожидают, прежде всего, высоких стандартов жизни: достойная оплата труда, ком¬фортный быт, надежная социальная опека. Вот к чему на самом деле должны стремиться руководители государства. Как говорят в народе, с деньгами везде хорошо, а без денег везде плохо. Наша роль в ЕС (даже если через 20 лет нас все же примут в этот «элитарный клуб») не даст Украине быстрого повышения жиз¬ненного уровня. Те темпы, с которыми сокращается население Украины, дают основание предполагать, что в ЕС вступать будет попросту некому.

Необходимо, наконец, осознать: нельзя ни заинтересовать Европу своими играми «в прятки» с Россией, ни выбить уступки со стороны России путем заигрывания с Европой.

«Сегодня Украина - это территория, где столкнулись гло¬бальные интересы Европы и США, где в борьбе сошлись евро¬пейский и американский сценарии развития ситуации в регио¬не», - рассказывает в интервью «Российской газете» о политике «экспорта нестабильности», проводимой против Украины и России, директор Института проблем глобализации Михаил Делягин.

Европейский сценарий предусматривает постепенное на¬лаживание сбалансированных связей России с Европой через Клев. По американскому плану, Украина может превратиться во вторую Югославию. В этом смысле инициированные скандалы, направленные против президента Леонида Кучмы, в действи¬тельности имеют дальний прицел, - подрыв государственности Украины. Это не значит, конечно, что левые силы должны за¬щищать нынешнюю украинскую власть, но мы должны четко различать борьбу с нынешней олигархией от борьбы с самостоя¬тельной украинской государственностью.

Капиталистический мир сейчас разобщен, и противос¬тояние между ЕС и США будет только усиливаться. Украина обязана воспользоваться этим в собственных интересах, став союзником ЕС, прежде всего в вопросах экономического и научного сотрудничества. Но для этого надо в первую очередь укрепить экономический и политический суверенитет Украины благодаря развитию связей с Россией и славянским миром.

IV. Украина в современном мире

Мировая олигархия

Сильная Украина никогда не была нужна западным стра¬нам.

Может ли кто-нибудь вспомнить хоть один пример конкрет¬ной весомой помощи, которую оказал Запад украинской эко¬номике? В памяти всплывают лишь прямо противоположные факты: провал Бушерского проекта, обман при закрытии Чер¬нобыльской АЭС, сорванные контракты в сфере авиастроения.

Темпы роста мировой экономики в целом в 1990-е оказа¬лись необычайно низкими. Увеличился разрыв между наиболее развитыми капиталистическими странами, достигшими опред¬еленных успехов, и всем остальным миром. Увеличились про¬тиворечия и конкуренция между США и Западной Европой, поскольку экономика США растет за счет капиталов и инвести¬ций, вытягиваемых из других стран, включая западные. Неолиберальные экономисты, исходящие из презумпции эффективности рыночной экономики, уверены, что неудачи прошедшего десятилетия вызваны исключительно неблаго¬приятными обстоятельствами. На самом деле диспропорции и кризис в мировой экономике являются как раз результатом беспрецедентной свободы рыночных отношений в мировом масштабе на протяжении последних 15 лет.

Нынешний кризис сопровождается новым обострением межимпериалистических противоречий и несет с собой угрозу для всего человечества в целом. Если левые не смогут выдвинуть и провести в жизнь собственную альтернативу, выход из кризиса будет предложен реакционными силами. В этом смысле напра¬шивается сравнение со временами начала 1930-х годов. Победа левого движения, таким образом, является единственной гаран¬тией предотвращения мировой катастрофы.

Финансовая олигархия, сложившаяся в наиболее развитых странах капитализма, пытается установить контроль над миром с помощью механизмов подчинения личности, лишения ее права на самостоятельное мышление, выработанных в амери¬канском обществе. Мировая финансовая олигархия использует США в качестве ударной силы при уничтожении наиболее опас¬ных своих противников, например Советского Союза. Поэтому в США идеологическая система, которую стремится установить в мире мировая олигархия, существует в наиболее чистом, кон¬центрированном виде. Надо заметить, что демократический строй США не только не мешает существованию такой идео¬логической системы, а, напротив, способствует ее развитию и детализации.

Демократический режим Америки приспособил к собствен¬ным интересам многие идеологические догмы гитлеровских нацистов. Выдвигается сходная основная цель — мировое гос¬подство, осуществляемое, правда, в основном политико-идео¬логическими средствами и лишь иногда подкрепляемое воен¬ной силой. Идеология расового превосходства (отброшенная, правда, лишь на словах, в действительности многим народам мира отказывается в праве жить в соответствии с собственными представлениями и ценностями) заменена теорией превосход¬ства демократических ценностей американского образца над любой другой политической системой. Подобно нацистскому руководству; политическая элита США (и мировая олигархия в целом) считает нужным обеспечить доступ к культурным ценностям только верхушке общества. Для остальных, т.е. для подавляющего большинства человечества, духовные ценности подменяются материальными, историческая культура подав¬ляется индустрией развлечений, массовое разностороннее об¬разование, развивающее у личности навыки самостоятельного мышления, уничтожается. В государствах, попавших в зону вли¬яния мировой олигархии, вводится для массового пользования ускоренное обучение, цель которого — создание специалиста с узкой специализацией и ограниченными знаниями. Разносто¬роннее образование остается лишь для крайне ограниченного слоя элиты, представители которой должны уметь самостоя¬тельно принимать решения.

Культурная деградация большинства общества сочетается с деградацией нравственной. В идеологической системе, кото¬рая устанавливается мировой финансовой олигархией, наибо¬лее привлекательной и престижной деятельностью считается успешное занятие бизнесом. Следует помнить, что современный «бизнес» резко отличается от деловой практики классического капитализма, представляя собой в основном манипулятивные технологии, направленные на обман ближнего, осуществление финансовых махинаций, присвоение общественного продукти. Установление подобных принципов приводит к всеобщей кор¬румпированности, позволяющей транснациональным корпора¬циям и международным олигархическим структурам добиваться принятия и реализации наиболее выгодных для них решений. Общество настраивается на сознательное игнорирование злоу¬потреблений власти, равнодушие к насилию, отсутствие потреб¬ности в справедливых общественных отношениях, поддержку культа успеха любой ценой. В сознании человека реальность все больше вытесняется образами, внушенными пропагандой.

На наших глазах современная западная демократия вступила в стадию затяжного кризиса, который не в последнюю очередь был вызван распадом СССР и мировой системы социализма. Уничтожение идеологического противника позволило правя¬щему классу ведущих капиталистических стран приступить к свертыванию демократических институтов, которые были свое¬образной формой компромисса с трудящимися массами. Уже исчезла такая базовая черта западной демократии как многопартийность. В настоящее время ни в одной развитой капиталистической стране подлинной многопартийности не существует. У власти сменяют друг друга партии, придержи¬вающиеся одной идеологии, отстаивающие интересы одного класса, различающиеся лишь названиями.

Партии, которые не отказались от своей прежней идео¬логической платформы, не разделяющие позиции правящего класса, по сути, выброшены из большой политики, превращены в маргинальные политические объединения. Именно этим, а не неким «кризисом левой идеологии», объясняются неудачи левых партий капиталистических стран (британские лейборис¬ты и немецкие социал-демократы представляют собой пример партий, перешедших на сторону правящего класса). При этом в странах «третьего мира» происходит усиление левого движе¬ния, что свидетельствует о том, что левая идеология там, где пропагандистская машина капитализма не в состоянии контр¬олировать все информационные потоки, остается действенной и жизнеспособной.

Соревнование на выборах идеологических систем и соци¬ально-экономических программ выродилось в соперничество финансовых группировок и политических объединений внутри правящего класса. Другой идеологии, кроме идеологии класса, находящегося у власти, в развитых капиталистических странах не существует. Все остальные сведены к альтернативной ритори¬ке, лишенной реального политического значения, выполняют функции театральной декорации.

Угроза возникновения подобного режима сейчас сложилась и в нашей стране. Если левые партии не сумеют добиться по¬беды на предстоящих президентских выборах и парламентских выборах 2006 года, политическая жизнь Украины сведется к борьбе между коалицией национал-либералов и ставленниками олигархических группировок, по разным причинам враждебных ітой коалиции. При этом в случае уменьшения влияния левых партий (неизбежного по мере совершенствования пропаган¬дистской машины олигархического режима) идеологические различия между борющимися сторонами будут сведены к ми¬нимуму.

В мире складывается фашистский режим, который в ка¬честве военной силы использует армию США. Американские власти уже открыто отказались признавать какие-либо ограни¬чения на вмешательство во внутренние дела других государств, в том числе и международное право. Президент Буш недавно заявил: «Наша безопасность требует, чтобы мы преобразовали военную силу в силу, которая должна быть готова к немедленной и гаке в любом дальнем уголке мира». США не присвоили себе право быть международным жандармом, как иногда полагают, и получили эту должность из рук мировой олигархии. С ее по¬мощью легитимируются и получают международное одобрение карательные акции США, не совместимые ни с правом, ни с моралью. В борьбе за контроль над миром мировая олигархия будет стремиться отстранить от власти все правительства, которые она не контролирует, обеспечив себе неограниченный доступ к мировым ресурсам и путям их транзита. Наивно считать, что внешними выражениями лояльности Украина обезопасит себя от грубого давления или применения силы. Шеварднадзе готов был на любые уступки: он разместил американские базы на тер¬ритории Грузии, отказывался от сотрудничества с Россией, дабы не вызвать недовольства американской администрации.

И что же? Как только нашлись деятели, которыми легче управлять, Шеварднадзе выкинули за ненадобностью. На оче¬реди теперь другие государства СНГ. В конгрессе США принят Закон «О развитии демократических институтов в Беларуси», в соответствии с которым Америка должна в течение двух лет вы¬делить 40 млн. долл. на борьбу белорусской оппозиции с закон¬но избранным правительством Лукашенко, т. е. на подрывную деятельность.

Вслед за Ираком в сферу агрессивных устремлений Америки попал район Каспия, в котором, помимо Ирана, расположены три бывшие республики СССР: Азербайджан, Туркменистан и Казахстан. Несомненно, изменение политической обстановки в этих странах, так же как и рост напряженности в Беларуси, неблагоприятно скажется на внешнем и внутреннем положе¬нии Украины. В этой ситуации будущее левое правительство Украины должно стать центром международной активности, выступить с инициативами по образованию экономического и политического союза стран Евразии. Население стран СНГ, Индии и Китая составляет около 2,5 млрд., т.е. лишь немногим меньше половины населения Земли. У наших стран громадный экономический потенциал, общие стратегические интересы. Военно-политический союз государств СНГ, связанный взаим¬ными обязательствами с Китаем и Индией, может стать центром сопротивления политике мировой финансовой олигархии.

Мир Ислама

Украинские власти, стараясь ослабить русский фактор на Украине, и в частности, в Крыму, где особенно сильны пророссийские настроения, склонны использовать крымских татар в качестве своеобразного противовеса. Поэтому правоохрани¬тельные органы сквозь пальцы смотрят на явно противозакон¬ные действия крымско-татарских экстремистов, а украинские «национал-либералы» открыто симпатизируют им, не заду¬мываясь над тем, что мусульманский экстремизм представляет угрозу не только для Крыма, но и для Украины в целом.

Опасность подобной политики не только в том, что свои¬ми действиями экстремисты создают в Крыму обстановку со¬циально-политической напряженности, подготавливая почву для вмешательства во внутренние дела Украины внешних сил, прежде всего, Турции и США. Не секрет, что мировая финан¬совая олигархия в целях укрепления своего господствующего положения в мире намеренно сталкивает народы и цивилиза¬ции. Для этого насаждаются мифы о несовместимости и даже враждебности различных культур, о вековом противостоянии христианского и исламского мира вообще, и восточных славян и тюркских народов в частности.

Одно из величайших достижений марксизма состоит в том, что он раскрыл ограниченный характер всякой идеологии, по¬казал ее исторически неразрывную связь с экономическими и культурными особенностями породившей ее эпохи. При этом всякая идеология рассматривает себя как воплощение истины, как конечный результат развития человеческой мысли. Так, марксизм показал, что за «общечеловеческими идеалами» сто¬ят ценности буржуазного общества, за «свободной личностью» - созданный капиталистическими отношениями индивид, а за «правом выбора» — экономические и культурные реалии об¬щества потребления. Поэтому марксизм, в отличие от либера¬лизма всех видов, без враждебности и предубеждения относится к обществам, где все эти структуры отсутствуют. Марксисты не стремятся навязать всем обществам единообразную систему управления и единые культурные нормы, образцом которых яв¬ляются стандарты современной западной цивилизации. Для нас также совершенно ясно, что между различными региональными цивилизациями планеты нет непреодолимых барьеров. Взаимо¬действуя, они обогащают друг друга, а вместе с тем, - и всё че¬ловечество, как с точки зрения взаимного культурного влияния, так и благодаря объединению усилий разных цивилизаций для достижения всемирного общественного прогресса.

Идеология капиталистического общества изначально осно¬вывалась на иных принципах, оправдывавших его внешнюю экспансию и ограбление «менее развитых» народов. «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись...» Эти слова Редьярда Киплинга, написанные более ста лет назад, до сих пор составляют основу внешней политики ведущих империалисти¬ческих держав XX века, и, по-видимому, становятся основным лозунгом мировой финансовой олигархии века ХХІ-го.

Но подобная политика не может не вызывать естественно¬го отторжения у тех цивилизаций, которые становятся ее об¬ъектом. С одной стороны, она заставляет искать альтернативу, способную обеспечить всеобщий социально-экономический и культурный прогресс благодаря соединению достижений со¬временной западной цивилизации и цивилизаций, созданных другими народами нашей планеты. Такую альтернативу пред¬ставляют собой только коммунистические и социалистические учения, основанные на марксистском понимании историческо¬го процесса. С другой, — вызывает к жизни традиционалистские и фундаменталистские движения, агрессивно выступающие в защиту «исконных» культурных ценностей, отстаивающие чистоту религиозных доктрин, отвергающие всякое взаимное влияние. Особенный размах подобные движения приобрели в исламском мире, который подвергается наиболее сильному дав¬лению со стороны современного западного капитализма.

Вместе с разрушенными 11 сентября 2001 года двумя не¬боскребами на Манхэттене рухнула и надежда идеологов ка¬питалистической глобализации на то, что установление безраз¬дельного контроля над всей планетой будет представлять собой нечто вроде легкой и веселой прогулки с бутылкой «Кока-колы» в руке по Диснейленду. Помимо Китая, России и Индии, одно из основных препятствий для себя в деле окончательного уста¬новления мирового господства американцы усматривают ныне в мире Ислама. Они полны решимости подчинить его любыми средствами, не задумываясь серьезно о дальних последствиях такого шага.

Безусловно, проблема культурного и политического вза¬имодействия с исламской цивилизацией представляет интерес для всех нас. Во-первых, Русь — Россия - СССР всегда име¬ли весомый мусульманский компонент населения. Столетия совместной жизни, что называется, под одной крышей, нас сблизили и породнили. Мы проживаем не только на единой в физико-географическом смысле территории, но имеем также общие элементы материальной культуры, частично совпадаю¬щие культурные коды, схожие ощущения пространства и ми¬ровоззренческие установки. Во-вторых, во все времена наше Отечество имело серьезные позиции в мире Ислама. В-третьих, отношения, которые в постсоветский период складываются между славянским и татарским населением Крыма не всегда, к сожалению, имеют безоблачный характер. Поэтому столь важно составить представление об историческом пути ислама и его на¬стоящем, убедиться, что некоторые цивилизационно-культур¬ные отличия — вовсе не повод для конфликта. Создав механиз¬мы сглаживания противоречий и предотвращения разногласий, мы сможем действовать сообща для того, чтобы спасти и восточ¬нославянский, православный, и исламский миры от нависшей над ними смертельной угрозы поглощения возникшим в недрах западной цивилизации обществом потребления.

Начнем с принципиального отличия ислама от других мировых религий. Сами слова «христианство» и «буддизм» образованы от имени Христа и Будды, а слово «ислам» озна¬чает «покорность». Основная идея и христианства, и буддизма — возможность воплощения Бога в человеке и человека в Боге. Именно такими личностями, содержащими в себе оба начала, являются Христос и Будда. Ислам, наоборот, учреждает жесткую границу между Богом и человеком, невозможность воплощения в одной личности. Основы мировоззрения ислама в концентрированном виде выражены в словах: «Нет Бога кроме Аллаха, а Мухаммед про¬рок его» (К.2, 21-22). Как известно, произнесения этих слов с искренней убежденностью достаточно для того, чтобы стать му¬сульманином. Исламский символ веры подчеркивает три важ¬ные момента: единую сущность Бога, возможность даже луч¬шего среди людей служить лишь передатчиком слова Божьего, значение фигуры Мухаммеда как пророка, более значительного, чем все остальные пророки, и предыдущие, и последующие (К.33,40).

Эти три тезиса, образующие достаточно жесткий треуголь¬ник, порождены естественно-климатическими условиями того региона, где ислам сложился как мировая религия. Здесь следует заметить, что место возникновения той или иной религии порой і )е совпадает с районом ее укоренения. Для появившегося в Па¬лестине христианства таким районом стала Европа, для родив¬шегося в Индии буддизма — Юго-Восточная Азия, для ислама, который начал формироваться в Аравии — Ближний и Средний Восток. В течение многих веков «исламская комета» не однажды отбрасывала «хвосты» за пределы Ближнего и Среднего Восто¬ка — в Северную Африку, Поволжье, Юго-Восточную Азию, на Балканы. Но нигде, за исключением Северной Африки, ислам не получал условий, адекватных условиям Ближнего и Среднего Востока. Не случайно ни один из этих «хвостов» (даже такой огромный, как Индонезия, в которой проживает больше мусуль¬ман, чем в любой иной стране мира) не стал центром исламской геологии, который бы влиял на все районы распространения ислама. Ядром, головой «исламской кометы» всегда оставался и остается регион первоначального укоренения ислама.

Полоса пустынь и полупустынь, тянущаяся от Нила до Инда, в течение многих столетий создавала здесь такие соедине¬ния кочевого животноводства с оседлым земледелием, которых не было нигде в мире. Одновременно географическое положе¬ние превращало регион в своеобразный коридор, по которому намного чаще и в намного больших масштабах, чем где бы то ни было, переселялись целые народы, проходили армии заво¬евателей. Все это порождало здесь такую зависимость человека от внешних обстоятельств, которой не было ни в Европе, ни в Юго-Восточной Азии. Именно это и привело к формированию представления о человеке, как об игрушке в руках божественной воли.

Характеризуя ислам, К. Маркс писал: «Коран и основанное на нем законодательство превращают географию и этнографию разных народов в простую и удобную формулу раздела их на две страны и две нации: правоверных и неверных. Неверный - это «харби», враг. Ислам ставит неверных вне закона и создает со¬стояние непрерывной вражды между мусульманами и неверны¬ми.

Подобная «география с этнографией" идеологически обо¬сновывала и стимулировала завоевательные войны, приобре¬тавшие священное значение. Именно эта идеология могла ре¬ально претендовать на успех в деле сплочения массы различных социальных группировок в дисциплинированный лагерь еди¬номышленников, которые под единым религиозным лозунгом бросились в завоевания.

Но, говоря здесь об экспансионистских устремлениях ис¬лама на начальном этапе его существования, объективности ради следовало бы сказать, что внешнюю экспансию всегда поощряло и христианство. Кто сегодня может сказать, сколько мусульман и иудеев было сожжено на кострах инквизиции во время Реконкисты? Какой ущерб нанесли крестоносцы эконо¬мике и культуре народов Ближнего Востока и Византии во время крестовых походов? Во что обошлось Африке и Индии создание европейцами мировой колониальной системы?

К концу жизни Мухаммеда образовалось исламское госу¬дарство (халифат), охватывающее Аравийский полуостров. Вся светская и религиозная власть (эмират и имамат) в новом госу¬дарстве находилась в руках Мухаммеда. Это оправдывалось его личным статусом пророка. После его смерти такое положение сохранилось, поскольку преемники Мухаммеда становились «халифами", то есть заместителями пророка, исполняющими его должность.

В течение 30-х годов VII в. арабы захватили Иран и Египет, а к концу столетия - Северную Африку В 711 г. они форсировали Гибралтар и в течение 10 лет захватили весь Пиренейский полу¬остров. Только в 732 г в битве при Пуатье (юг Франции) франки во главе с Карлом Мартеллом сумели остановить победоносное движение арабов в Европу. Впоследствии Карл Великий перешел в наступление на мусульманскую Испанию. Правда, его первый поход в 778 году в Испанию не был успешным. Дойдя до Сарагосы, франки вы¬нуждены были повернуть обратно и вернулись в Галлию ни с чем. Этот неудачный поход послужил затем сюжетной основой для французского средневекового эпоса «Песнь о Роланде». Но уже в 801 году у арабов была отобрана Барселона. На территории Северной Испании была основана Испанская марка. Остальная же часть Пиренейского полуострова оставалась в руках арабов и борьба с ними продолжалась даже во времена плавания Христо¬фора Колумба. На востоке же завоевания арабов продолжались. В руках арабов оказались весь бассейн Амударьи вплоть до Аральского моря, среднее течение Сырдарьи, территория совре¬менного Афганистана и, наконец, подступы к Индии. Кроме того, захватив в IX в. Сицилию, Сардинию и Крит, а в начале X в. — Южную Италию, арабы господствовали на Сре¬диземном море.

Население захваченных мусульманами территорий обраща¬лось в новую веру сравнительно легко. В большинстве случаев она не была для него совершенно новой. Сказался собиратель¬ный характер ислама, позволявший как поклонникам древних политеистических культов, так и христианам с иудеями нахо¬дить в этой религии знакомые мотивы.

Эклектический характер исламской теологии предопред¬елило, в первую очередь, то, что ислам появился в начале VII 8. н. э., то есть значительно позже других мировых религий. Основатель ислама Мухаммед (570 — 632 г.г.) в связи с событи¬ями общественной жизни и религиозной борьбы высказывал свои суждения и решения, выступал с речами и проповедями. В 633 - 651 г. г. секретарь умершего пророка Зейд-ибн-Сабит по поручению халифа Омара собрал отдельные зафиксированные тексты Мухаммеда, записал воспоминания еще остававшихся в живых свидетелей деятельности пророка, присоединил к тек¬стам собственные записи и создал первый общий свод Корана, священной книги мусульман. Коран состоит из 114 сур (глав), каждая из которых делится на аяты (стихи). Священная книга настаивала на единобожии: «Он - Аллах - един, Аллах, вечный; не родил и не был рожден, и не был ему равный ни один* (К.112, 1-4). Провозглашалось исключитель¬ное положение Аллаха во Вселенной: «Любой, кто в небесах и на земле, приходит к милосердному только как раб*. (К. 19,94). Ал¬лах тщеславен и славолюбив, он создал людей только для того, чтобы они ему поклонялись. Он хитер: «... Аллах - лучший из хитрецов», «... у Аллаха - вся хитрость* (К. 51, 56; 13,42). Наряду с этим, от Аллаха исходят только добрые дела, а зло связывается с действиями людей.

Построенная на детальных запретах и предписаниях, каж¬дое из которых «имеет на то божественную санкцию, мораль ислама, во-первых, консервирует религиозный фактор намного сильнее, чем это делается в постреформационном христианстве с его индивидуальным началом. Во-вторых, обеспечивает со¬циальную стабильность и культурное развитие, позволяющие сгладить противоречия между личностью и обществом.

Право и мораль не только изложены в Коране, но, исходя из Корана, они являются неотделимыми друг от друга, а пото¬му должны совпадать, во всяком случае, с формальной точки зрения. Поэтому, выясняя правовые моменты в исламе, мы тем самым раскрываем его мораль. Основные каноны ислама, определяющие способ жизни и поведение мусульман, известны в своей совокупности под названием «шариат". В основе этой юридической системы ислама, кроме Корана, находятся еще три источника: Сунна (жизнеописание Мухаммеда), Иджмаа (единогласное решение богословов) и Кияс (разумная анало¬гия). На рекомендации и запреты, содержащиеся в Коране, ссылаются судьи, вынося приговоры. Следующим по значению источником является Сунна, состоящая из «хадисов» (расска¬зов) о деяниях и высказываниях самого Пророка. И только в том случае, если там не находятся ответы, мусульманские судьи (кади) обращаются к двум другим источникам.

Священные писания и распоряжения (фетвы) теологов ре¬гламентируют практически все аспекты повседневной жизни правоверного. Обязательными к исполнению считаются пять главных предписаний. «Шахада» - утверждение основополага¬ющей формулы, свидетельствующей об уникальности Аллаха. На этом уровне Адам, Авраам, Ной, Моисей, вплоть до Иису¬са Христа являются лишь пророками Аллаха, хотя, конечно, далекими от высоты, закрывающей мировую историю фигуры Мухаммеда. Все они, согласно исламской традиции, исполняли установления творца и пророческую волю Мухаммеда. «Сахат"- - это молитва, совершающаяся в течение дня пятикратно, и перед которой необходимо выполнять обряд «омовениям, «очищаю¬щий» тело, оскверненное такими действиями как сон, отправ¬ление естественных надобностей и половые сношения. «Закят» милостыня, которую мусульманин подает в соответствии с собственным доходом. Эти средства идут на помощь бедным, оплату выкупа за попавших в плен единоверцев, пропаганду ислама (кстати, именно это предписание позволило создать те¬орию присущей исламу социалистической ориентации). «Саум» пост месяца рамадан, в течение которого запрещается есть, пить, курить и вступать в половые сношения в светлое время суток. В некоторых странах за соблюдением этих требований строго следят правоохранительные органы. И, наконец, «хадж» паломничество в Мекку, которое считается долгом каждого правоверного. Коран требовал подкармливать бедняков и сирот, с уваже¬нием относиться к родителям. Объявлялось гадким прелюбо¬деяние. «Прелюбодея и прелюбодейку — побивайте каждого из них сотней ударов. Пусть не овладевает вами жалость к ним в религии Аллаха, если вы веруете в Аллаха и в последний день. И пусть присутствует при их наказании группа верующих. Прелюбодей женится только на прелюбодейке или многобожнице, а прелюбодейка — на ней женится только прелюбодей или многобожник. И запрещено это для верующих» (К. 24, 2-3).

Запрещалось убивать новорожденных девочек (бедуины-ко¬чевники в то время закапывали «лишних» девочек в песок). От торговцев требовалось не обмеривать и не обвешивать. Ислам строго запрещает ростовщичество, что сделало невозможным развитие в мусульманских странах банковской системы. В исла¬ме существуют определенные пищевые запреты, например, упо¬требление свинины. Богатство и бедность, согласно исламу, зависят от судьбы, определенной для людей Аллахом по ведомым только ему причинам. Однако стремление к богатству Аллахом не поощряется.

Хотя, как обычно для любой религии, провозглашался принцип «нет принуждения к религии», на деле к тем, кто предпочитал свои старые верования, проводилась иная линия. Их ре¬комендовалось убивать. Вины за убийство неверных мусульмане не несут: «Не вы их убивали, но Аллах убивал их» (К. 8, 17).

Коран убеждает верующих в том, что они всегда будут по¬беждать, поскольку Аллах и его ангелы им помогают. Погибший же в войне с неверными считается не побежденным, а победи¬телем. Он даже не умер: «... не считай убитых на пути Аллаха мертвыми. Нет, живые! Они у своего господа получают судьбу» (К. 3, 163). Погибшим обеспечено место в раю сразу же после того, как душа их оставит тело. В этом преимущество погибших в борьбе с неверными по сравнению с остальными верующими, которым придется вначале дожидаться светопреставления, а уж затем придет черед вкушать райское блаженство. Коран предусматривал порядок в богоугодном деле грабежа неверных: «... если вы взяли что-либо в добычу, то Аллаху - пятая часть, и пророку, и родственникам, и сиротам, и бедным, и путе¬шественнику» (К. 8, 42).

Особое внимание в Коране уделяется правам собственника. Аллах велит отсекать ворам руки, что, кстати, во многих случаях исполняется и поныне. Детально разработан и порядок раздела наследия, учитывающий доли имущества, которые может полу¬чить каждый из родственников.

Особо надо сказать о запрещении Кораном пьянства (К. 5, 92-93). Но до сих пор проблема оценки Кораном этого яв¬ления представляется несколько туманной: то ли речь идет об употреблении лишь пальмового или виноградного вина, или вообще алкогольных напитков. Судя по тому, что на окраинах исламского мира (в том числе и в Крыму) мусульмане пили во времена Пророка, после него, а нынче — тем более, можно пред¬положить, что употребление алкоголя в целом не возбранялось. В любом случае, каждому непредубежденному наблюдателю вот уже свыше тысячи лет ясно, что в истории ислама данная мо¬ральная норма всегда оставалась лишь благим пожеланием.

Великий раскол

В середине VШ в. в процессе борьбы различных группировок за власть в халифате произошел раскол мусульман на шиитов и суннитов. Шииты (от слова «шиа» — фракция, партия) являлись сторонниками Али, двоюродного брата и одновременно зятя пророка. Политическим лозунгом их борьбы было предоставле¬ние трона халифов вначале Али, а после смерти — его потомкам. Самого Али шииты считали не только равным Мухаммеду, но даже более значительным, рассматривая его де-факто, таким образом, тоже как пророка. Они дополнили Коран собственной сурой «Два светила", в которой одним светилом признавался Мухаммед, а другим - Али. Но в целом в шиитском Коране не было существенных различий с предыдущей его версией.

Иначе выглядело дело со священным преданием — Сунной. По мере того, как фиксировались и накапливались предания Сунны, текст Корана и содержание вероучения препарирова¬лись в пользу идей, благоприятных для утвердившейся власти Омейядов, соперников Али и его потомков. Понятно, что шии¬ты не могли с этим мириться и враждебно относились к Сунне. Они сформировали собственное священное предание — Ахбар. Разумеется, не следует противопоставлять эти два свода свя¬щенного предания, но все же название основного направления в исламе — суннизм — исходит из того, что отличительным при¬знаком его вероучения является именно признание Сунны.

Шииты, в свою очередь, придавали большое значение има¬мам. Они, дескать, получают власть непосредственно от Аллаха и являются непогрешимыми. Мнение имамов по любому рели¬гиозному или политическому вопросу ^ это истина последней инстанции. В этом отношении шиизм принципиально отлича¬ется от суннизма, в котором окончательное решение достигает¬ся общим согласием («иджма») богословов и других авторитет¬ных в исламской иерархии личностей. В шиизме окончательное решение принадлежит авторитету имама.

Распространению шиизма в народных массах разных про¬винций халифата иногда способствовали случайные обстоя¬тельства. Например, в Иране принцип наследственной пере¬дачи власти, отвечающий историческим традициям этого древ¬него государства, был более привычным, чем сложные порядки суннитов. Немаловажную роль сыграло и то обстоятельство, что иранцы, в отличие от арабов и тюрков, были древнейшими земледельцами региона. Они всегда в гораздо меньшей степени зависели от внешних условий, чем кочевники. Поэтому и Бог был к ним ближе, чем к последним. Отсюда они «лучше" его понимали, в том числе и через посредников. Высшие из этих посредников, то есть представители духовенства, получили в Иране титул «аятолла» («знамение Аллаха»). В начале борьба между суннитами и шиитами проходила с переменным успехом, но, в конце концов, шииты проиграли и в течение многих веков почти во всех мусульманских странах были дискриминированным меньшинством. Единственной крупной страной, где они смогли прочно утвердиться, стал Иран. Сыграло роль то обстоятельство, что иранцы, в отличие от арабов и тюрков, являлись древнейшими земледельцами мира. Что же касается арабов и тюрков, у них ведущая роль при¬надлежала традиции кочевничества, и поэтому здесь укоренил¬ся суннизм.

Ситуация в итоге могла бы выглядеть и иначе. У кочевников социальные связи действительно не выходят за пределы патри¬архально-феодальных вплоть до полного оседания на земле. Переходя же к оседлости, кочевники перенимают формы соци¬альных отношений у местного оседлого населения. Именно при кочевнических завоеваниях и после них наиболее четко прояв¬ляла себя тенденция раннего классообразования. Например, и при первых сельджукидах, и при первых османидах (те и другие произошли из кочевничьей знати) земля в Малой Азии счита¬лась государственной собственностью. Формально она при¬надлежала султану, который предоставлял военным феодалам и государственным сановникам лены, временные земельные наделы, а не наследственные владения. Право на их эксплуатацию, как и на эксплуатацию крестьян, которые «сидели» на земле, обусловливалось несением службы. У сельджукидов такой зе¬мельный надел назывался икта. Название и суть её были пере¬няты сельджукидами ещё в Иране, где икту внедрили арабы.

Следует, правда, заметить, что икта у арабов не сразу стала военным леном. Вначале как в самой Аравии, так и в других странах, оказавшихся объектами арабской экспансии, икта предоставлялась на иных условиях, чем военный лен: её соб¬ственник обязан был, во-первых, обеспечить обработку этой земли, а, во-вторых, уплачивать налог-ренту государству. Впо¬следствии икта приобрела характер военного (или иного слу¬жебного) лена.

У османцев земельные наделы назывались тимар или зеамет и, как и икта, представляли собой типовые категории военно-ленной системы, сходной с бенефицием в Западной Европе. Но достаточно быстро все эти наделы превращались в наследствен¬ные владения, включая даже право их продажи. В канун при¬хода монголов Малая Азия переживала именно такой период. Наряду с этим приближался к концу переход тюркских племен к оседлости. Но монголы спутали все карты истории и культуры. Их вторжение согнало с мест оседлости недавних кочевников, бросило их снова в стихию кочевого скотоводства. Отдельные племена стремились уйти от монголов дальше на запад. Таким племенем было, в частности, кайи, из которого произошел род Османа, ставшего удельным князем на окраине разрушенной империи Сельджукидов. Его соплеменники вновь превратились в кочевников. В итоге, монголы, ничего о том, понятно, не зная, своей экспансией создавали дополнительные условия для укрепления суннизма и локализации шиитов.

Однако, и среди арабов и среди тюрков земледельческая тра¬диция, даже будучи на втором плане, все же играла определен¬ную роль. В суннизме это проявилось в формировании наряду с большой, традиции малой, которая утверждала подобное по¬средничество в виде культа святых. «Мостом», объединяющим обе традиции в суннизме в единое целое, стал суфизм – учение о возможности приблизиться к Аллаху путем праведной жизни. Суфизм получил распространение и среди шиитов.

Признав «умеренный» суфизм (возможность приблизиться к Аллаху, но не слиться с ним), суннизм сделал шаг к идее продолжения миссии Мухаммеда другими людьми. В свою очередь, шиизм, который вначале отстаивал непосредственную сверхъес¬тественную связь своего высшего духовенства с Богом, признал значение таких «здешних» источников божественного закона, как Коран; предания о пророке, дополненные преданием об Али; суждение по аналогии и мнение мусульманской общины.

Женщина в мире Ислама

И по сей день продолжается немало споров и дискуссий по поводу места женщины в мусульманском мире. И это неудиви¬тельно, поскольку в Европе привыкли судить об уровне цивили¬зованности общества и степени гуманизма в нем в зависимости от того, насколько свободна женщина в таком обществе. Коран, ссылаясь на Аллаха, устанавливает власть мужчин над женщи¬нами. Следует, однако, заметить, что сам Мухаммед относился к своим женам и дочерям вполне толерантно. Его первая жена Хадбидха, а она была старше пророка на целых 20 лет, являлась его первым советником по политическим вопросам. Интересна также история его следующей жены, молодой красавицы Айши. Предание связывает с ней появление у мусульман хиджаба (па¬ранджи). Рассказывают, что однажды во время переезда через пустыню Айша потерялась. Появилась она только несколько дней спустя в сопровождении юного погонщика верблюдов. Чтобы предупредить неизбежные в таком случае разговоры и сплетни, пророк издал новый закон: обвинить женщину в прелюбодеянии можно, лишь имея четырех свидетелей. Тогда же Мухаммед велел всем женщинам из своей семьи носить па¬ранджу. Вскоре после случая с Айшой носить паранджу стали все мусульманки. Вне мечетей паранджа во многих исламских странах необязательна. Женщины, работающие в поле и на предприятии, также не закрывают лица.

Кораном было предусмотрено многоженство: «Вступайте в брак с женщинами по вашему выбору - двумя, тремя, четырьмя, а если боитесь обойтись с ними несправедливо, то с одной или же с той, которой владеет ваша десница» (К. 4. 3). Сам основа¬тель ислама, как известно, имел восемь жен, не считая пример¬но двадцати наложниц. Критику в свой адрес он тогда же снял специальными пророчествами, которые поставили семью про¬рока в особое положение. Но в последующие века практически нее «повелители правоверных» в исламском мире заводили себе гигантские гаремы — пусть даже в чисто представительских целях, как это сделал в начале XIX в. иранский шах Ага Мухаммад-хан Кадхар, который с детства был евнухом. Его племянник Фатх-Али, при дворе которого, кстати, трагически завершилась дипломатическая карьера А.С. Грибоедова, тратил на содержа¬ние своего гарема более трети государственного бюджета.

Вообще-то полигамия, то есть возведенное в норму много¬женство, отнюдь не является изобретением ислама. Огромные гаремы существовали во многих культурах с незапамятных времен. Они были известны в древних Индии и Персии, в Ви¬зантии. Можно вспомнить хотя бы царя Соломона с его 400 женами и еще 600 наложницами. Но в наши дни, пожалуй, лишь в мусульманских государствах древний обычай остается узако¬ненным.

В то же время, жители исламских государств иногда демон¬стрируют более высокий уровень толерантности к женщине, чем жители европейских стран и постсоветских государств. К примеру, в Иране и Нигерии сторонников равенства мужчин и женщин больше, чем в Армении и Ірузии. Пакистан и Индоне¬зия опережают по этому показателю не только Украину и Румы¬нию, но и считающихся вполне «западными» Эстонию, Латвию, Словакию. Жители Бангладеш, согласно социологическим данным, более толерантны в вопросах равноправия полов, чем россияне, югославы и болгары. Женитьбу мусульманин считает одним из важнейших дел в жизни. Выплата выкупа за невесту и весь груз забот по содержа¬нию семьи муж должен возложить на себя. Арабский юноша не может жениться и сесть на шею родителям, как это порой слу¬чается в христианском мире. Превыше всего у невесты ценится невинность. Лишить девушку невинности без ее на то согласия - самый страшный грех для мусульманина, и в большинстве исламских стран он наказывается смертью. Сурово карается и неверность жены. В Саудовской Аравии и Йемене еще бывают случаи, когда жену, обвиненную в измене, забивают камнями. В 1978 году за супружескую неверность была казнена внучка старшего брата короля Саудовской Аравии. Эта история тра¬гической любви стала широко известной в мире. В Англии был создан художественный фильм «Смерть принцессы», появление которого привело к временному кризису в англо-саудовских отношениях. Мусульманское право-мораль не запрещает развода. Про¬цедура его довольно простая: мужу достаточно трижды объявить жену разведенной («талик, талик, талик») в присутствии свиде¬телей и судьи. Муж также имеет право вернуть жену, но лишь в том случае, если она выйдет замуж за другого и разведется с ним. Перед повторным браком необходимо выдержать трехмесячный период «идда», чтобы исключить беременность, поскольку в этом случае до родов жена остается в доме предыдущего мужа, а ребенок считается его собственностью. Преимущество, как и в старые времена, отдается рождению мальчика. Например, в Афганистане рождение сына отмечается барабанным боем или ружейным салютом, роженица получает подарки. Рождение же девочки не празднуется. Но в любом случае муж несет матери¬альную ответственность в отношении бывшей жены.

В двух случаях жена может сама требовать разрыва брака: если муж не выплатил калым, обусловленный брачным контр¬актом, или не предоставил средств к существованию. Разве¬денная жена, покидая мужа, всегда оставляет ему детей. По шариату, она обязана беспокоиться о своих малолетних детях, но обеспечивать их материально должен отец. Ужасной перспективой для мусульманки является бездет¬ность. Развод по такой причине ставит женщину в тупик. Она практически лишается шансов на второй брак, несмотря на ее положительные личностные качества.

Но, несмотря на все эти неблагоприятные для женщин со¬циокультурные факторы, большинство их не считает себя ущем¬ленными. А кое-кто среди исследователей проблемы считает, что мир Ислама находится на пороге «революции над чадрой». Например, в сердце ислама — Саудовской Аравии около 40% финансовых учреждений, принадлежащих частным собственни¬кам, находятся в руках женщин. Пока государственные чинов¬ники обращают нефтяные залежи королевства в оружие и новые дворцы, их жены и дочери формируют богатство. Отстраненные догматами ислама от политики, саудовские женщины все чаще реализуют себя в предпринимательстве и разнообразных сферах профессиональной деятельности. Свыше 2000 женщин зареги¬стрированы в столичной торговой палате. Женщинам принад¬лежит треть магазинов. Женщины-преподаватели едут на рабо¬ту в отдаленные районы, о чем раньше в этой патриархальной стране возбранялось даже мечтать. Женщины доминируют в некоторых отраслях науки и медицины'".

Однако процесс эмансипации женщины в мире Ислама происходит в сложных и противоречивых условиях. Внутренняя противоречивость и консерватизм культурной традиции ислама в отношении женской проблематики полной мерой проявили себя на конференции ООН по проблемам народонаселения и развития в 1994 году в Каире. На поверхность всплыл наибо¬лее деликатный для мусульман (как, кстати, и для католиков) вопрос об абортах. Против них сплоченно выступили ислам¬ские страны, обнаружив союзников в лице католических стран Латинской Америки. В Египте и в некоторых других мусуль¬манских странах, например, аборт разрешается только в том случае, если сохранение плода угрожает здоровью матери. Что касается католических стран, то они прислушиваются к запрету Ватикана, который категорически против не только прекраще¬ния беременности, но и контрацептивов. После долгих дебатов участники конференции согласились с тем, что аборт нельзя рассматривать как меру планирования семьи и вопрос о нем каждое государство должно решать самостоятельно на основе собственных законов и традиций.

Несколько исламских государств бойкотировали конферен¬цию. Их «пуританский» дух не мог согласиться с такими опред¬елениями в проектах документов конференции как, например, «брак и другие союзы». Между тем, из окончательного текста программы действий это выражение было исключено, ибо оно рассматривалось многими участниками конференции как бла¬гословение и поощрение внебрачных связей. Следует признать, что кроме разных религиозно-культурных стандартов успеху конференции помешало то обстоятельство, что среди экспер¬тов ведущую роль занимали представители Запада, в первую очередь, США. Они и подготовили документы по собственным рецептам, навязывающим всему остальному миру моральные стереотипы современной западной цивилизации. Не случайно тогдашний министр иностранных дел Египта Амир Муса за¬явил, что впервые после «холодной войны» конференция стала ареной острой культурной конфронтации''.

Культура Ислама

Несмотря на то, что происходящее из Корана единство права и морали диктовало еще мощнее, чем в других религиях или мо¬рально-этических учениях, единую и аскетическую культуру для всего исламского мира, на практике все получилось несколько иначе. Действительно, во всех исламских странах имеем, подо¬бно идеациональной готике Западной Европы, устремленные в высоту к Аллаху минареты мечетей. Но, наряду с этим, суще¬ствует немало культурных отличий между разными регионами исламского мира. «Внутри мусульманской цивилизации доста¬точно легко заметить турецкую, арабскую, персидскую, малай¬скую культуру", — пишет А. Уткин.

В самом деле, культуры разных регионов имеют собствен¬ную форму или ее остатки (реликтовые моменты предыдущих культур). Иногда речь идет и об отдельных содержательных мо¬ментах. Достаточно обратиться к примеру Алжира, где прожива¬ют арабы и берберы. Ведь от ислама первых к исламизму вторых весьма далеко. Полигамия Корана превратилась в моногамию берберов, религия которых представляет собой соединение ис¬лама со старым язычеством, которое господствовало здесь еще со времен Карфагена.

Индия, которая всегда была, по существу политеистичес¬кой, нашла способы превратить в политеистическую наиболее монотеистическую из религий. Для мусульман-индийцев Му¬хаммед и святые ислама являются только божествами, допо¬лняющими тысячи других. В Индии ислам даже не добился того равенства всех людей (все одинаково ничтожны пред Аллахом), которое в других местах было весомой причиной его успеха. На плоскогорье Декан среди дравидов ислам стал до такой степени неузнаваемым, что порой его невозможно отличить от брахма¬низма. Постав Лебон в конце XIX столетия заметил, что если бы не имя Мухаммеда и не мечеть, где поклоняются обожест¬вленному пророку местный ислам от брахманизма ничем бы не отличался.

Точно так же заметны отличия в архитектуре. Когда в VII веке арабы завладели большей частью греко-римского мира и создали гигантскую империю, которая простиралась от Испа¬нии до Центральной Азии, захватив весь север Африки, они оказались лицом к лицу с полностью определенной архитекту¬рой — византийской. С самого начала они ее приняли - как в Испании, так и в Египте и Сирии для сооружения своих мече¬тей. Мечеть Омара в Иерусалиме, мечеть Амру в Каире и другие сохранившиеся памятники свидетельствуют о таком заимство¬вании, в результате чего формировался смешанный стиль.

Можно, конечно, говорить и о разных стереотипах поведе¬ния (или, что вернее, об определенных отличиях в поведении) у мусульман разных регионов. Например, дух кочевий продолжа¬ет витать над Аравийским полуостровом. Жители Саудовской Аравии и Кувейта, арабы Объединенных Эмиратов и Омана продолжают сохранять историческую память времен номады. Поэтому они не только смотрят по телевидению «Формулу-1», но и устраивают гонки верблюдов, а в выходные дни покидают свои кондиционированные коттеджи и выезжают в пустыню, где устраивают шатры и готовят пищу под открытым небом, как поступали их предки и две, и пять тысяч лет назад.

Дух бедуинов сказывается и в нежелании заниматься про¬фессиональной деятельностью, которая выходит за пределы скотоводства, торговли или административной и военной сфер. Поэтому здесь так много выходцев из Южной и Юго-Восточной Азии, которые, собственно, и составляют основную массу мест¬ных наемных работников.

К примеру, в Саудовской Аравии в 1980-е годы обратили внимание на профессиональную подготовку - везде не хватало квалифицированных рабочих. Были открыты десятки профте¬хучилищ, но из года в год они не набирают нужного количества учащихся. Причина банальная: потомки благородных бедуинов до сих пор считают физический труд унижающим. Они предпо¬читают быть водителями, охранниками, солдатами. Поэтому современная инфраструктура создана здесь преимущественно чужими руками, руками иностранных рабочих. Первые их отря¬ды появились на Ближнем Востоке в 60-е годы XX века, а потом, особенно в годы нефтяного бума, миллионы рабочих ринулись в Аравию. Выходцы из Индии, Пакистана, Бангладеш, Шри- Ланки, Южной Кореи и Тайваня строили дороги и аэродромы, заводы и электростанции, а сейчас заняты их обслуживанием. Исключение — нефтедобыча, где по престижным соображени¬ям работают в основном саудовцы. По разным оценкам, почти четверть 14-миллионного населения Саудовской Аравии — ино¬странные рабочие. Душа арабов и сегодня во многом остается в историческом времени Пророка.

Малазийцы же оказались в числе самых развитых новых ин¬дустриальных стран и демонстрируют миру соединение высоких темпов экономического развития и мощной регулирующей роли государства в этом процессе. Разумная экономическая политика и здравомыслие в отношениях с международным финансовыми организациями позволили создать в Малайзии современную промышленность. Мусульманские народы Индонезии в такой же степени проявляют нетерпимость к иноверцам (избиение христиан на Тиморе и китайцев—хуацяо на Яве), как палес¬тинцы к иудеям, но в отличие от последних, воинственность индонезийцев более картинная, чем подлинная. Марокканцы и тунисцы отличаются в большей степени, чем остальные му¬сульмане, не только духом экономического либерализма, но и толерантным отношением к католицизму. Мусульмане Судана в течение многих десятилетий, с редкими перерывами для за¬купки оружия и боевой техники, методично и последовательно уничтожают темнокожих христиан на юге своей страны. При¬меры социокультурных различий внутри исламского мира, ко¬нечно же, не исчерпываются перечисленными выше.

Но для нас главный вопрос состоит в ином: каким образом при господстве столь мощной религиозной морали, воплотив¬шейся законодательно в шариате, появились заметные отличия и культуре? Чтобы разобраться в этой проблеме, необходимо вновь возвратиться к началу мира Ислама.

Ислам первоначально объединил ряд арабских племен на Аравийском полуострове. До этого они не имели исторического опыта общности (административно-политической, военной, культурной и т.д.). Общность проявляла себя преимущественно и хозяйственной плоскости, будучи обусловлена климатичес¬кими и ландшафтными условиями. В такой ситуации только единый религиозный дух мог способствовать формированию национальной общности. Религиозная идея, как свидетель¬ствует исторический опыт, многократно увеличивает наци¬ональные силы. Благодаря возникновению объединяющего религиозного учения несколько арабских племен завоевали в течение нескольких десятилетий нации, которые никогда даже не слышали их названий, и создали громадную империю. При ном жесткость религиозных предписаний ислама сыграла определенную положительную роль, позволив в короткий срок создать наднациональную общность. Последователи сурового и требовательного Аллаха и сегодня господствуют над весьма значительной частью мира, в отличие, например, от приверженцев достаточно мирного Будды'".

На формирование культурных различий внутри исламского мира оказало влияние не только то, что грандиозные завоевания были осуществлены арабами в течение исторически небольшо¬го времени. Были захвачены территории, население которых, как правило, находилось на более высоком уровне социально- экономического и культурного развития. Религиозная мораль арабов, переживавшая тогда период становления, столкнулась с мощными культурами, на которые можно в какой-то мере вли¬ять, но которые невозможно было изменить полностью и окон¬чательно. Отсюда появился момент взаимного приспособления и, понятно, разный уровень соотношения мусульманско-свет¬ского, а наряду с ним и мусульманско-инорелигиозного, в раз¬ных регионах возникшего мира Ислама.

В целом, это взаимовлияние, за которое завоеванные на¬роды, следует признать, расплачивались сотнями тысяч и даже миллионами жизней своих сынов и дочерей, оказалось, особен¬но вначале, на пользу первопроходцам ислама - арабам. Завое¬вания, вслед за которыми пришли диффузия и далее совместное развитие, способствовали быстрому и заметному на фоне ран¬нефеодальной Западной Европы развитию арабской культуры.

Особенностью начального этапа новой арабской культуры явилось значительное развитие естественных, точных и фило¬софских наук. Этому не в последнюю очередь способствовало то, что арабы, позаимствовав византийскую традицию, про¬должали изучать и переводить на арабский язык греческих классиков. Аристотель, Гиппократ, Птолемей и Евклид были хорошо известны арабским ученым. Возникновение интереса к Аристотелю в Европе связано с влиянием арабской культуры. В столицах разных халифатов — в Багдаде, Кордове, Дамаске, Самарканде — работали крупные обсерватории. По арабским учебникам медицины в Западной Европе учились в течение всего средневековья.

Особенно известным не только на Востоке, но и в Европе был врач и физиолог, философ и литератор Абу-Али Ибн-Сина (930-1037 г.г.), таджик по национальности, который родился и вырос в Бухаре. Ибн-Сина (Авиценна) написал около 100 книг по медицине, физике и философии. Главный его труд «Канон врачебной науки» был переведен на латинский язык и являлся настольной книгой врачей средневековой Европы вплоть до конца XV ст.

На глазах молодого Ибн-Сины представители тюркской династии Караханадов покончили с когда-то мощным иран¬ским домом Саманидов, в чьих владениях он родился и вырос, совершил первые шаги в науке. Караханиды установили свое господство над Мавераннахром. Одновременно в Газни в 999 году был провозглашен султаном представитель новой знати из арабов-воинов саманидского дома Махмуд. Ему удалось захва¬тить Восточный Иран, юг Средней Азии, Хорезм и Северо-за¬падную Индию. То есть ситуация, при которой жил Ибн-Сина, казалось бы, совершенно не способствовала научной или куль¬турной деятельности. Но, к счастью, тогдашние эмиры занима¬лись не только новыми завоеваниями, лошадьми, верблюдами и женщинами, но считали необходимым окружать себя учеными и философами, хотя бы для того, чтобы с их помощью лучше по¬нимать волю Аллаха.

Расцвет культуры во время Ибн-Сины порой характеризуют, и небезосновательно, как иранско-среднеазиатское Возрожде¬ние. Эта эпоха действительно имеет ряд ярких ренессансных черт, особенно если иметь в виду появление на арене культуры личностей, которые были под стать титанам западноевропей¬ского Возрождения. Сказанное самым полным образом отно¬сится к фигуре Ибн-Сины — вечного странника, соединившего в себе философа и ученого-экспериментатора, энциклопеди¬чески образованного книжника и практикующего врача, поэта и государственного деятеля. Его разнообразная деятельность находила адекватное отношение в созданной им философской системе, направленной на достижение единства мысли и дела, истины и блага, теоретического разума и разума практического.

В "Каноне врачебной науки» Ибн-Сина, обобщив и сис¬тематизировав известные к его времени медицинские знания и собственный опыт, предвидит открытия следующих эпох. Задолго до появления психосоматики он детально изучил вза¬имосвязь между патологическими отклонениями в функцио¬нировании организма и психическими состояниями больного. Ибн-Сина также высказал предположение о существовании не¬видимых глазом возбудителей заболеваний и указал на факторы передачи ими инфекций (европейские микробиологи пришли к этому только в конце XIX века). Он также впервые представил клиническую картину и характеристику менингита. Анатоми¬ческие вскрытия, которые выполнял Ибн-Сина, позволили ему правильно описать строение глаза. Его представления о роли печени в организме были близкими к современным.

В философском наследии ученого ведущее место принадле¬жит «Книге исцеления» («Китаб аш-шифа»), которая охватыва¬ет все отрасли философской науки: логику; математики физику и метафизику.

Научная культура мусульманского средневековья суще¬ственно отличалась от западноевропейской. На Востоке ученые стремились установить связь между философскими абстракция¬ми и практикой, обращаясь при этом, в том числе, и к практике повседневной жизни. Ведь не напрасно крупные восточные философы бывали часто и советниками правителей, которые, в свою очередь, оказывали им покровительство, и даже практику¬ющими врачами.

Эта особенность средневековой арабо-мусульманской науки нашла свое воплощение в разработанной Ибн-Синой классификации наук, на основе которой он создавал свои энци¬клопедические труды. В основу этого деления Ибн-Сина опред¬елил отношение предмета знания к действиям, происходящим от человека: теоретические науки исследуют вещи, которые в своем бытии не зависят от человеческой деятельности, а прак¬тические — саму эту деятельность. Целью других наук является достижение блага. Логика как «инструментальная" наука явля¬ется методом остальных наук, что, между прочим, не мешает ей, имея собственный предмет исследования, оставаться самостоя¬тельной наукой. К теоретическим наукам Ибн-Сина отнес физику, матема¬тику и метафизику. Притом каждая из этих наук имела также чистые прикладные формы. Например, чистая метафизика делилась на пять разделов, которые имели соответственно пред¬метом своего исследования понятия, относящиеся к сущему как таковому: первые начала наук; доказывание существования бытийно-необходимого, его единства и атрибутов; первичные и вторичные «духовные субстанции»; способ подчинения не¬бесных и земных телесных субстанций упомянутым «духовным субстанциям». К прикладной метафизике относилась наука об откровениях и потусторонних воздаяниях.

Ибн-Сина отрицал астрологию, но тот общий ее принцип, в соответствии с которым земные явления так или иначе обус¬ловлены движением небесных тел, отвечал и его собственным взглядам. Здесь следует заметить, что обозначенный принцип в средневековую эпоху делал астрологию совершенно недо¬пустимой дисциплиной с точки зрения теологии. Критическим, но одновременно и серьезным было отношение Ибн-Сины к алхимии. При помощи этого «искусства», писал он, добиваются изменения не столько видообразующих, сколько привходящих и сопутствующих характеристик металлов, таких как цвет, запах и вес. Превращение веществ, вероятно, было бы возможно при условии знания их сущностных, видовых характеристик. Уче¬ный категорически настроен против объяснения тех или иных таинственных явлений вмешательством сверхъестественных сил, но не позволял себе с порога отметать магию, видимо, счи¬тая, что далеко не все в природе человека известно.

Одновременно или почти одновременно с Ибн-Синой в мусульманском мире работали такие выдающиеся носители и торцы научного знания, как систематик и логик Аль-Фараби, математик и астроном Мухаммед Аль-Хорезми (это именно его имя Аль-Хорезми, на латинском языке — Algorithmi, вошло в математику вначале как определение арифметики при помощи «арабских чисел», а потом и как определение любой систе¬мы исчисления и обсчета по строго определенным правилам - алгоритм), астроном Аль-Батгани, оптик Аль-Хайсам, энци¬клопедист Аль-Бируни, поэты и философы Закария Рази, Аль-Мутанабби, Абу-Аля Аль-Маарри, Омар Хайям и много других ярких личностей, которые значительно опережали свое время и создавали не только культуру на местном, локальном уровне, но и щедро пополняли мировую культурную сокровищницу. Эти люди, обладая склонностью к свободомыслию, часто выходи¬ли за пределы религиозных догматов и предписаний, отдавая приоритет объективным научным знаниям. Так, Рази считал религиозные книги бессодержательными и противопоставлял им сочинения Платона, Аристотеля, Евклида и Гиппократа. Аль-Маарри, скептически настроенный в отношении познания истины, обратил свой скептицизм против религии. В поэтичес¬ком сборнике «Лузумийат» («Обязательность необязательного») он высказал мысль, что любая религия держится на обмане.

К наиболее ярким представителям тогдашнего мусульман¬ского вольномыслия относился Омар Хайям (1048-1131 г.г.), ко¬торый родился в Нишапуре (Хорасан) и остался в истории как великий иранский ученый, философ и поэт. Как ученый Хайям сделал больше всего в математике. В алгебре он систематизиро¬вано изложил решение уравнений вплоть до третьей степени. Как философ Омар Хайям находился под влиянием античной натурфилософской традиции и склонялся к натуралистическо¬му пантеизму:

Росток мой — от воды небытия,

От пламени скорбей — душа моя.

Как ветер, я кружу, ищу по свету –

Где прах, в который превратился я?

Подобное мировоззрение, было, безусловно, далеким от искренней веры в догмы Корана.

Более того, Хайям их высме¬ивал:

Наполнить камешками океан

Хотят святоши, - глупость иль обман?

Пугают адом, соблазняют раем, -

А где концы всех этих дальних стран?

Он далек от всяческих иллюзий в отношении подлинной сущности общества, в котором случилось жить:

Миром правят насилие, злоба и месть.

Что еще на земле достоверного есть?

Іде счастливые люди в озлобленном мире?

Если есть — их по пальцам легко перечесть.

Пожалуй, наиболее трагическим для мыслителя было по¬нимание того, насколько вследствие глубокой консервативнос¬ти, мир Ислама окажется в итоге застылым и малоподвижным для изменений к лучшему. Отсюда и определенный фатализм Хайяма, неверие в субъективный фактор общественного разви¬тия, - наверное, единственное, что хоть как-то сближало его с исламом:

Мы уйдем без следа — ни имен, ни примет.

Этот мир простоит еще тысячу лет.

Нас и раньше тут не было — после не будет.

Ни ущерба, ни пользы от этого нет.

Поэтому цену для человека имеет только современность, сегодня, а в них — тривиальный гедонизм:

От безбожия до Бога — мгновенье одно.

От нуля до итога — мгновенье одно.

Береги драгоценное это мгновенье:

Жизнь — ни мало, ни много — мгновенье одно.

Коран решительно защищал частную собственность и социальное неравенство. Они изображаются в Писании как «милость Аллаха». Аллах предоставил преимущество одним над другими в жизненной судьбе. Но в литературе встречались и другие мотивы. В частности, Низами Гянджеви во второй книге поэмы «Искандер-наме» изобразил социальную утопию - город счастливых, общество, где все равны, нет бедных и богатых, нет социального угнетения, эксплуатации человека человеком. Жители этого города рассказывают Искандеру (Александру Ма¬кедонскому), герою поэмы Низами:

Если кто-то из нас в недостатке большом Или в малом, и если мы знаем о том,

Всем поделимся с ним. Мы считаем законом,

Чтоб никто и ни в чем не знаком был с уроном.

Мы и мужеством нашим друг другу равны.

Равномерно богатства всем нам вручены.

В этой жизни мы все одинаково значим.

И у нас не смеются над чьим-либо плачем,

Мы не знаем воров; нам охрана в горах Не нужна. Перед чем нам испытывать страх?

В этом городе счастливых отсутствуют неравенство и угне¬тение человека человеком, которые Коран, вспомним, препо¬дносит как божественные установки. Жители города никогда не болеют и доживают до весьма преклонных лет. Преждевремен¬ная смерть настигает только тех, кто ворует и нарушает законы. Все жители коллективно ведут сельское хозяйство, получая отменный урожай.

Если Низами описывал идеальное общество как мир со¬циальной справедливости, то в сочинениях, базирующихся на Коране, Сунне и шариате защищается мысль о вечности социально-ущербного общества. В «Кабус-наме» (XI в.) подчеркива¬лось: «Господь Всевышний определил, чтобы одни были нищи¬ми, а другие — богатыми. Ведь он мог всех сотворить богатыми, но все же сотворил два разряда из них, чтобы определился сан и уважение рабов (божьих) и высшие отделились от низших».

Подобные мысли, исходящие из поучений Корана, прони¬зывали сотни мусульманских сочинений и содержались в офи¬циальных документах.

На фоне подобного социального консерватизма и религиоз¬ного фанатизма, знакомясь с творчеством Хайяма или Низами, невозможно избежать вполне резонного вопроса: каким обра¬зом при всей категоричности Корана и засилья в общественной жизни религиозной морали могло появиться подобное вольно¬мыслие?

Представляется, что в исламском мире не было ортодоксии в том смысле, в каком это слово понималось в христианстве. Ха¬лиф, наместник Аллаха на земле, воплощал, казалось бы, неру¬шимое единство светской и духовной власти, а это должно было бы предусматривать нераздельное господство в мусульманском мире теократического принципа и, соответственно, жесткой ор¬тодоксии. Но этот принцип утратил реальную силу уже к серед¬ине X в., когда багдадским халифам пришлось оставить за собой лишь религиозную власть.

Религии, таким образом, отводилась в халифате такая же роль, какую она играла и в христианских государствах, но с од¬ним существенным отличием: ислам не знал организованной церкви, а поэтому не имел духовной иерархии и церковных со¬боров, которые могли бы выносить окончательные и обязатель¬ные для исполнения всеми мусульманами решения по спорным богословским проблемам. Отсюда открывалась возможность для обоснования права каждого мусульманина толковать те места в Коране, которые касаются общих мировоззренческих вопросов при условии соответствия такого толкования букве Писания. Поскольку же именно в области данных вопросов священные тексты имеют чаще всего метафорический и концептуально противоречивый характер, здесь появилось пространство для разнообразных проявлений вольномыслия, избежать которых можно было, только запретив толковать священные тексты во¬обще. Но попытки подобных запретов вызывали у оппонентов ссылки на то, что Коран при «правильном» его понимании не только не запрещает, но и поощряет интерпретацию откровения в соответствии с требованиями разума. Иное дело, что право это, за редкими исключениями, оставалось иллюзией на прак¬тике. Тому же Омару Хайяму на склоне лет пришлось срочно совершить паломничество в Мекку, поскольку лишь таким об¬разом можно было опровергнуть смертельно опасное обвинение в атеизме".

Кроме того, следует заметить, что начало вольномыслия в исламе относится ко времени, близкому к тому моменту, как на Мухаммеда снизошла «божья благодать». В эпоху раннего средневековья Мухаммед воспринимался как реальная истори¬ческая фигура и время, отделявшее людей от момента его «оза¬рения», было сравнительно небольшим. Поэтому еще не могла образоваться та психологическая дистанция, которая мешала бы рассматривать Писание как обычное литературное произ¬ведение, к тому же, лишенное каких-то особых стилистических качеств.

Далее, в исламе не было экзегетов-философов, имеющих несомненный авторитет подобно христианским «отцам церк¬ви». Более того, Коран толковался в рамках спекулятивного богословия — калама, но именно те его толкователи, которые находились ближе ко времени «откровения», - мутазилиты — и оказались первыми представителями вольномыслия в исламе.

Наконец, в отличие от конфессионально гомогенной Евро¬пы, Близкий и Средний Восток был населен представителями разнообразнейших вероучений, включая монотеистические религии ислама, христианства и иудаизма. Между тем, еще Платон отмечал, что подобный плюрализм учений открывает возможность сравнения разных религиозных культов, что по¬рождает у людей сомнения в исключительности веры, в которой они выросли. Подобный скептицизм вызывал размышления на тему о земном предназначении религий и приводил к выводам, подобных тем, которые совершил в V в. до н.э. софист Критий: религиозные верования суть изобретения хитроумных полити¬ков и имеют целью воспитывать народ в подчинении законам.

На мусульманском Востоке именно так и вышло: здесь в социокультурной мысли сложилось представление о религии как о практическом и политическом искусстве, призванном регули¬ровать межчеловеческие отношения, но не имеющие никакого отношения к постижению истины. Сфера истины, по пред¬ставлениям местных мыслителей, должна перебазироваться в культивированные ими науки. Исламу надлежало выполнить функции регулятора политической, семейной и моральной жиз¬ни основной массы населения.

Следует также обратить внимание и на то обстоятельство, что вольномыслие, как, кстати, и научно-культурные достиже¬ния мусульманского мира, сосредоточивалось преимуществен¬но на его окраинах, там, где не только глубоко пустили корни предыдущие мировоззренческие представления, но и прожива¬ло преимущественно оседлое земледельческое и ремесленное население неарабского происхождения.

Высшая общественная производительность труда в со¬единении с инорелигиозно-культурной традицией порождала скептическое отношение к принесенному арабами-кочевниками новому вероучению. Наряду с этим, специалисты призна¬ют, что, опираясь на высокие культуры завоеванных народов и местные исламо-арабизированные «кадры», арабы создали из¬вестные всему миру образцы в области утонченной литературы. Знаменитая книга «Тысяча и одна ночь» окончательно сформи¬ровалась в XII столетии. Это произведение представляет собой грандиозное собрание сказок и новелл разных народов мусуль¬манского мира, имея своими истоками частично даже фольклор народов древнего мира, в частности, египетские сказки периода Среднего царства. Особенно важное значение в подготовке «Тысячи и одной ночи» имели иранские собрания сказок, об¬ъединенные в сборники еще в VI веке.

Что касается арабского искусства, то оно, прежде всего, было представлено архитектурой. Арабы сооружали монумен¬тальные строения. К первым памятникам арабской архитектуры относится сохранившаяся мечеть Омара, построенная при Омейядах в 688 году в Иерусалиме. Это большое восьмиугольное строение с высокой башней, весьма тяжеловесное и массивное. В нем ощущается влияние монументального византийского стиля. Но, как правило, арабы сооружали строения легкого и стройного типа. Красивые, сравнительно небольших размеров башни и башенки, тонкие колонны, несложные капители — вот что характерно для таких строений. Красивый вид арабским домам придавали арабески - изобретательный орнамент на вся¬ческие мотивы из растительного, частично животного мира, а также из разнообразных геометрических линий и фигур. Вначале арабы использовали под мечети византийские храмы, достраивая минареты. Потом в качестве архитекторов стали нанимать сирийцев, персов, коптов, вследствие чего в строительстве соединялись разные составные. Сирийская ди¬настия Омейядов сооружала кирпичные стены и своды, поза¬имствованные в доарабско-иракской архитектуре. Персидская мечеть в плане была квадратной, крыша - плоская деревянная без арок. Вновь появились тавровые капители, напоминающие древнеперсидские капители из Персополиса.

Падение Омейядов завершает собственно арабский пери¬од на захваченных к северу от Аравии территориях. На смену эллинистическим влияниям приходят сасанидо-персидские, в результате чего появилось искусство Самарии, которое, в свою очередь, влияло на искусство арабизированного Египта, Бах¬рейна и Самарканда. Квадратный минарет был занесен далеко на Запад — вплоть до Кордовы в Испании, и там он стал стан¬дартным в архитектуре западного ислама.

Крупнейшей в мире была Великая Мечеть IX в. в Самарии — ее площадь превышала 38 тыс. кв. метров. Минарет Мальвия (Спираль) был размещен на центральной оси, отдельно от се¬верной стены. Он состоял из высокой башни с винтовым пан¬дусом. Вся система позаимствована от зиккурата шумерского и ранневавилонского периодов.

Подобно архитектуре, орнамент, внешне скромный, но, по сути, достаточно богатый и насыщенный, поражающий своей тонкой ажурностью, был характерен и для арабской живописи. Орнаментом украшались рукописи, обложки книг, заставки, концовки и т.п. Другим украшением рукописей были миниатю¬ры на темы разнообразного бытового характера.

Но, говоря об искусстве, нужно обратить внимание на одно важное обстоятельство. Ислам унаследовал от иудаизма запрет на изображение живых существ. Однако это было не обычное заимствование, а повторение исторического опыта в аналогич¬ных условиях. Подобно иудаизму; исламу пришлось преодоле¬вать политеистические культы, в которых немалую роль играло поклонение плоским и особенно рельефным изображениям богов — «идолов». Запрет изготавливать любые изображения живых существ являлся наиболее радикальной формой борьбы с теми культами, которые надлежало вытеснить новой религии. Таким образом, ислам влиял на культуру не только опосредованно, через мораль, но и непосредственно. Поэтому крупная станковая живопись не получила заметного развития.

Постепенная децентрализация арабского мира и переход гегемонии к туркам—османам обернулись стагнацией и многосотлетним застоем в сердце ислама — Аравии. Вплоть до начала нефтяного бума во второй половине XX в. главным символом и одновременно сущностью явно забытого Аллахом края оста¬вался «дом из шерсти козы» - переносной шатер из натянутых на деревянные колья черных шерстяных полотнищ со свисаю¬щими стенками. Колья врыты в землю и закреплены веревка¬ми-растяжками. В холодное время года шатер со всех сторон зашпилен деревянными булавками, в горячее - боковые стенки подняты, чтобы не мешать циркуляции воздуха.

Оседлые арабы-аравийцы проживали в однокомнатных домах из глины или необожженного кирпича. Единственная комната служила не только кухней и спальней, но и ночным пристанищем для скота.

Безусловно, в течение последних десятилетий в культуре быта, как и в культуре вообще, произошли некоторые изме¬нения. В Саудовской Аравии в неспешный ход исторического процесса «вмешались» нефтяные богатства. Конечно, самые крупные части нефтяного пирога достались королевской семье, но возможность бесплатно пользоваться социальными благами была предоставлена всем подданным. Первоочередное внима¬ние государство уделяет образованию населения. Когда в конце 1970-х годов правительство обязало всех граждан направить мальчиков в школы, бедуины не послушались. Гордые сыновья пустыни жили по укладу далеких предков. За медицинской по¬мощью обращались к знахарям, которые все болезни лечили сурьмой и верблюжьей мочой. Бедуины не могли понять, зачем нужно учиться — достаточно знать песни о подвигах легендар¬ных арабских богатырей. Лишь после того, как правительство определило компенсацию за каждого школьника как утрачен¬ного работника, классы заполнились учащимися, которые не всегда возвращались впоследствии в пустыню.

Современная философия в мире Ислама

Перемены, хотя медленно и противоречиво, происходят и в других регионах мира Ислама. Их осмысление и оценка, а отсюда и направленность, во многом определяются состоянием современной философской мысли мусульман.

Мыслители мира Ислама исследуют взаимоотношения Вос¬тока и Запада, взаимодействия религии, культуры и личности, социальные и политические проблемы исламского мира, пытаются понять причины экономического отставания большинства исламских государств. Следует сказать, что в философской мысли мусульманских стран этой проблематикой занимаются не только «модернизаторы», привычно ориентирующиеся на Запад, но и «почвенники", то есть те мыслители, которые стре¬мятся решить важнейшие проблемы своих стран и региона в целом в рамках исламской традиции.

Мухаммад Шариф, который последние 18 лет своей жизни провел в созданном в 1947 году Пакистане, обращаясь к религиозно-философской антропологии, стремился подчеркнуть творческую и активную роль человека в обществе, не порывая при этом с исламом. В его работах человек предстает как сово¬купность материальных и духовных элементов, смертного тела и вечной души. Кроме интеллекта или разума, наиболее важными духовными качествами человека являются сознание, индивиду¬альная душа и душа — хранитель. Человек одарен свободой воли, а поэтому ответственен за свои поступки. Человек знает о том, что существует только один путь к справедливости - это выбор верного пути, указанного ему священным духом посредством духов — двойников, которые всю жизнь сопровождают его. В конечном итоге, человек сам имеет право выбирать между двумя противоположностями — верным и ошибочным, справедливос¬тью и злом. Соответственно, человек является творцом своей судьбы, но лишь в определенных пределах, поскольку «верный путь» указывается священным духом. Иначе говоря, ударение делается на просвещенном исламе, но сам ислам как таковой не отрицается. Сейд Хосейн Наср (1933 г.р., Ирак) предложил осуществить синтез знания и веры. По его мнению, главной особенностью исламской цивилизации является стабильный и неизменный характер ислама как учения и способа жизни. Однако неверны¬ми являются представления, бытующие на Западе, суть которых в том, что принцип стабильности ислама тождествен призна¬нию стагнации мусульманского общества.

Вероятно, Насра сильно задевало известное категоричное высказывание Г.В.Ф.Гегеля: «...ислам уже давно возвратился к восточному покою и неподвижности». В противоположность этому Наср утверждал, что Коран — это на самом деле «двойник текста природы, ее символов, выра¬женных словами. Отсюда напрашивается вывод о возможности творческой интерпретации как Корана, так и обустройства общественной жизни. Ведь природа в целом характеризуется целесообразностью и гармонией.

Легко заметить, что взгляды Насра присутствуют в полити¬ке президента Ирана Хатами, сторонника умеренных реформ внутри страны и мирного существования цивилизаций, что вы¬зывает постоянные его столкновения с наследниками аятоллы Хомейни.

Али Шари'ати (1933 г.р., Иран) формулирует концепцию ис¬ламского человека (каким он, человек, должен быть). Он выде¬ляет семь основных характеристик человека. Во-первых, чело¬век занимает первостепенное место среди всех естественных и сверхъестественных существ, имеет независимую самость («Я») и благородство. Во-вторых, он имеет собственную независимую волю, свободу и выбор. В-третьих, он является сознательным существом; и наличие сознания — это наиболее выдающееся человеческое качество. В-четвертых, он — наиболее самоосознающиее существо. В-пятых, человек — это творческое существо. В-шестых, - это существо, поклоняющееся идеалу. В-седьмых, человек — моральное существо. В таком подходе нет даже ниче¬го специфически-исламского. Однако далее Али Шари'ати всё возвращает на свои места: человек достигает величия, роста и совершенства только путем активизации совей любви к Богу.

Итак, Аллах остается, хотя человек и поднимается до роли его представителя на земле, ответственного благодаря обла¬данию сознанием за свою судьбу. Общество, соответственно, должно точно так же отвечать за свой исторический выбор и путь. Но, пожалуй, наиболее крупным мыслителем (и одновре¬менно поэтом) XX века в мире Ислама был выходец с севера Западного Пенджаба Мухаммад Икбал (1873-1938 гг.), которого многие называют мусульманским Лютером, только «перевер¬нутым с ног на голову». Получив образование в Кембридже, Мюнхенском и Гейдельбергском университетах, молодой Икбал вернулся в родную Индию, хотя в Пакистане его по сегодняш¬ний день считают «духовным отцом нации».

Считая, что Британская империя является империей мусуль¬манской по преимуществу, Икбал поначалу имел самые верно¬подданнические чувства к метрополии. Но с течением времени он приобрел вполне антиимпериалистические взгляды: «Прави¬тели, долг которых состоял в том, чтобы не допускать угнетения человека человеком и поднять моральный, а также интеллекту¬альный уровень человечества, в своем стремлении к господству и империалистическим захватам пролили кровь миллионов и свели миллионы людей к положению рабов. Поработив более слабые народы и установив над ними свое господство, они ограбили их, лишив собственных владений, религиозных веро¬ваний, моральных норм, культурных традиций и литературы. А затем они посеяли между ними семена раздора, дабы они пили друг у друга кровью. Национальное единство, согласно Икбалу, описывающему полиэтнические общества, не является «устой¬чивой силой». Только одно единство надежно — «человеческое братство, стоящее выше расовых, национальных или языковых различий».

«Лютеранством Икбала состоит в задуманной им «рекон¬струкции" мусульманской религиозной мысли. Он считал необходимым взглянуть на ислам «критически», поскольку ислам представляет собой «общую сумму жизненного опыта людей, выраженную через медиума, каковым является великая личность». Пророк Мухаммед «родился при полном дневном свете истории», а потому необходимо освободить его учение от «сверхъестественности и попытаться понять исламскую систему в том виде, в каком мы открываем ее для себя».

В ходе «реконструкции» Икбал приходит к выводу, что «сущ¬ностная природа человека состоит в воле, а не в интеллекте», а этический идеал мусульманства заключается в «освобождении человека от страха, и тем самым придании ему осознания са¬мого себя как личности, как источника силы». Человек есть «свободное ответственное существо, творец собственной судь¬бы, освобождение которого находится в его собственных руках. Не существует посредника между Богом и человеком. Здесь как раз и видно сходство позиции Икбала с Лютером, который всегда считался врагом деспотизма в религии и освободителем европейского общества от пут папской власти.

Но были между двумя великими реформаторами и серьез¬ные отличия. Лютер решал задачу освобождения верующего от посредничества церкви, засилья духовенства. В частности, в том, что касалось концепции «заслуги» путём посещения мессы, паломничества, покупки индульгенции и т.д. В мусульманском мире, как известно, используется иной механизм подчинения верующего. Поскольку ислам не знает института церкви, несво¬бода здесь зиждется на догмате о предопределении и на закры¬тии «дверей и джихада», что означает религиозное обоснование отрицания нового. Понятно, что Икбал выступил против такого господствующего в исламе «закрытия».

Традиционные толкования второй части известной форму¬лы «Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед его пророк» сводится к указанию на совершенство откровения и проповеди Мухамме¬да, не нуждающихся в каких-либо исправлениях и дополнениях. Икбал же эту «великую идею в исламе», т.е. указанную формулу понимает иначе: «Пророчество в исламе достигает своего со¬вершенства в необходимости собственного упразднения». Для того, чтобы человек мог полностью реализовать заложенный в нем потенциал, ему надо позволить положиться на собственные ресурсы. Что же касается упомянутой формулы, «интеллекту¬альная ценность указанной идеи состоит в нацеленности на со¬здание независимого критического отношения и убежденности в том, что любому личному авторитету, претендующему на свер¬хъестественное происхождение, пришел конец». Как видим, Икбал стремился к критическому переосмыс¬лению всего мусульманского мировоззрения и философскому обоснованию необходимости коренного реформирования тра¬диционного общества и признания главенствующей в этом про¬цессе роли за человеком.

В Европе Реформация Лютера-Кальвина, в основном, уда¬лась. А в мире Ислама? Поясняет известный востоковед Леонид Васильев: «Мусульманин, строго воспитанный в жестком русле немногих, но обязательных правил и принципов жизни, редко сетует на свою долю, не то чтобы он всегда был доволен состо¬янием своих дел или равнодушен к хорошо сознаваемой им со¬циальной справедливости. Напротив, то и другое заботило его и нередко было причиной массовых движений, чаще всего под религиозно-сектантскими лозунгами, за выправление нарушен¬ной привычной нормы жизни. Но если норма соблюдается, он спокоен. В неторопливом ритме делает свое привычное дело и редко стремится к чему-то большему, тем более к новому и не¬изведанному, чуждому привычной норме и грозящему ее разру¬шить. Конечно, крестьянин консервативен везде, особенно на Востоке. Но в исламских обществах он консервативен вдвойне, ибо на консерватизм земледельца здесь накладывается жесткая норма ислама с его предельной нетерпимостью к отклонениям.

Консерватизм и конформизм ислама, фатализм и фанатизм его ревнителей, сакрализованный статус правителей и сила воз¬главляемого ими аппарата власти, внутренняя мощь и огромная сопротивляемость социума, мусульманской уммы, — всё это реально действующие факторы, с которыми нельзя не считаться при анализе трансформации исламских обществ».

Понимал трагедийность своей борьбы за «реконструкцию» и сам Икбал. Понимал, когда говорил: «Я — голос поэта за¬втрашнего дня». Но сделал он немало. Один из крупнейших в мире знатоков ислама Кантвел Смит писал: «Ислам как религия нигде не осуществил интеллектуальную модернизацию своего учения столь очевидно, как это сделал Икбал. Он велик, потому что с высочайшей точностью выразил то, что его единоверцы начинали чувствовать, но не были в состоянии сформулировать. Всякий современный мусульманин, который заговорит о рели¬гии, должен начать с того, что оставил Икбал; иначе его не стоит слушать».

Икбал, Наср, Шари'ати и большинство других заметных му¬сульманских мыслителей ХХ века, творили, как это происходило и в IХ-ХI вв., на окраинах мира Ислама, либо в среде шиитов, либо на пограничье шиитов и суннитов. Ситуацию вновь проясняет Леонид Васильев: «Конечно, ислам не во всех районах мира одинаков. Там, где шел процесс его становления и институционализации, т.е. в географических пределах Арабского халифата, он был более жестким, последовательным и нетерпимым. Вне этого региона, в Африке южнее Сахары и в Юго-Восточной Азии, он заметно мягче и более склонен к компромиссам. В немалой степени это объясняется тем, что сюда ислам попал не в ходе завоеваний и насильственной ломки привычных норм жизни, сопровождавшихся всеобщей исламизацией, а в резуль¬тате своего рода культурной диффузии, вместе с прибывавшими и оседавшими на новых местах торговцами-мусульманами. Что касается Индии, где ислам появился в форме религии завоева¬телей и должен был бы, как и на Ближнем Востоке, торжество¬вать, то здесь ему противостояла столь прочная и так хорошо внутренне организованная общинно-кастовая структура, что в борьбе с ней ислам был вынужден отступить».

С наличием собственных прочных общественных структур, высокой древней культуры ислам столкнулся и в Ираке. Здесь также и мысли не могло появиться о сакральном характере правителя, поскольку тот, не являясь наследником Пророка, не мог претендовать на то, чтобы быть религиозным вождем «право¬верных». Отсюда проистекали те внутриисламские «вольности», которые позволяли Омару Хайяму творить в XI веке, а филосо¬фам-реформаторам в веке ХХ-м. Почва для фундаментализма

Вызванные распадом СССР и временным поражением со¬циализма кризисные явления в марксизме подчеркнули зна¬чимость религиозного и, прежде всего, исламского фактора в современном мире. Процесс укрепления позиций христианства (в частности, православия) и буддизма также заметен, однако он не идет ни в какое сравнение с экспансией ислама. Он не только активно возрождается в бывших советских республиках Сред¬ней Азии и Закавказья, в Поволжье и в Крыму, но вновь обрета¬ет роль ключевого фактора мирового исторического процесса. Еще недавно все процессы в исламе рассматривались поли¬тологами в рамках противопоставления «модернизация-тради¬ционализм». Однако практика свидетельствует: в традиционной исламской форме может прятаться нетрадиционное содержа¬ние. Это заставило политологов использовать термин «ислам¬ский фундаментализм». Хотя термин «фундаментализм» при¬менительно к исламу используется порой и как синоним слов «традиционализм» либо «экстремизм», он имеет специфическое содержание и неоднозначную роль.

И Христос, и Будда, и Мухаммед считали свои взгляды не новой религией, а возвращением к истинной религии, смысл которой люди не осознали и извратили. Когда христианство, буддизм и ислам после смерти своих основателей сложились как мировые религии, они сохранили мотив возвращения к истин¬ной вере.

На Ближнем и Среднем Востоке местные и пришлые кочев¬ники неоднократно захватывали большие территории, разрушая земледельческие производительные силы, архаизируя социаль¬но-экономическую жизнь. Одновременно в самой идеологичес¬кой структуре ислама (представление о непреодолимой границе между Аллахом и человеком и о Мухаммеде как вершине всех пророков) тема возвращения звучала столь мощно, как ни в од¬ной другой религии. Совпадение неоднократно возобновляемой архаики с идеологической замкнутостью создавало систему, за¬крытую для светских тенденций.

Внутренние противоречия в исламе ярко проявились, когда Ближний и Средний Восток начали втягиваться в орбиту миро¬вых экономических, политических и идеологических связей, главным центром которых оказалась христианская Европа. В течение многих веков Европа, Ближний и Средний Восток взаимно влияли друг на друга. Но с началом XVII в. основа взаимодействия начала трансформироваться. Ранее это было взаимовлияние двух докапиталистических традиционных ци¬вилизаций. Но в дальнейшем положение изменилось: с одной стороны, цивилизация, основанная на частной собственности; с другой — цивилизация, отрицающая либо резко ограничива¬ющая ее. Оказавшись лицом к лицу с цивилизацией не только столь принципиально отличной, но и более мощной (особенно в военном отношении), все государства Ближнего и Среднего Востока начали перенимать военную технику европейцев. Но в вопросе, что делать дальше, начинались отличия. Одни государ¬ства рассчитывали укрепить свои позиции в регионе и в мире, упрочить контроль над собственным населением, осуществляя верхушечную европеизацию и «открывая» страну для европей¬цев. Другие, наоборот, стремились соединить ограниченную европеизацию (прежде всего в военной области) с закрытием страны для европейцев. Местные же общества, ощущая и дав¬ление «европеизирующейся» власти, и угрозу инокультурной экспансии, обращались порой к исламскому фундаментализму.

Таким образом, под фундаментализмом (применительно к исламской цивилизации, разумеется) можно понимать такое движение, которое в социальном плане опирается на маргинализированные общественные слои, главным образом бывших сельских жителей, мигрировавших в города, и интеллигенцию современного типа — инженеров, врачей, офицеров армии и по¬лиции. В плане идеологическом исламское фундаменталистское движение выступает за восстановление в современном обществе тех норм и ценностей, которые существовали (реально или мни¬мо) в мусульманском обществе времен пророка Мухаммеда и первых его преемников, так называемых праведных халифов.

Под этим углом зрения типичными («нормальными») фундаменталистскими движениями являются египетские Бра¬тья-мусульмане, пакистанская Джамаати ислама, некоторые исламистские группировки в странах Магриба. Региональный и клановый принцип формирования выражен в них достаточно слабо, а членство на основе индивидуальных убеждений преоб¬ладает над членством в силу различных традиционных связей.

Близким к фундаментализму является традиционализм.

Исламистские организации традиционалистского толка в со¬циальном плане опираются на общественные слои традици¬онного общества, сохранившие исконную клановую, цеховую или суфийско-орденскую социальную организацию. Лидерами таких организаций чаще всего являются выходцы из традици¬онных привилегированных сословий мусульманских социумов, - сейиды (потомки пророка Мухаммеда), потомки праведных халифов, суфийские шейхи (в бывших советских республиках Средней Азии они известны как ишаны). В идеологическом плане традиционалистские организации выступают за восста¬новление некоего традиционного, относительно недавно суще¬ствовавшего состояния (до времени европейского вмешатель¬ства), мусульманского социума в исламской религии.

Ваххабизм и современный исламизм

Ярким примером раннего фундаментализма явилось движе¬ние ваххабитов в Аравии. Их идейный наставник, Ибн Абд аль-Ваххаб (1703 - 1787), отрицая любую возможность посредниче¬ства между Аллахом и человеком, категорически осуждал культ святых. Содержание проповедей аль-Ваххаба и его последовате¬лей напоминает идеал христианской Реформации начала XVI в. Речь идет, прежде всего, о возврате к первоначальному исламу, как в Реформации главным мотивом являлось требование возв¬рата к первоначальному, не подвергнувшемуся порче христиан¬ству. Ваххабиты требовали следовать только Корану. Молиться, утверждали ваххабиты, не следует ни святым, ни пророку, ибо никто из них не знает воли Аллаха. В быту мусульманина они призывали вернуться к первоначальным кораническим пред¬писаниям, запрещавшим курение, употребление спиртного, гадание и другие магические обряды, веру в приметы. Это был своего рода рационалистический аскетизм, аналогию которому можно обнаружить в раннем протестантизме.

В целом, ваххабизм в Аравии играл троякую роль. Во-пер¬вых, он был орудием борьбы внутренних районов (с полукоче¬вым укладом) против береговых (земледельческих и торговых), продолжая тем самым традицию классического фундаментализ¬ма. Во-вторых, отстаивая самобытность и независимость, дви¬жение стало орудием самозащиты всей Аравии против экспан¬сии Западной цивилизации. В-третьих, движение основательно вписалось в систему международных отношений. Поэтому его успехи и неудачи определялись соотношением сил между Турец¬кой, Британской и Российской империями. Не случайно победа ваххабитов на большей части Аравии стала возможной только после поражения Турции в Первой мировой войне и Октябрь¬ской революции в России.

Умело используя внутриаравийские и мировые противоре¬чия, ваххабизм из знамени движения за передел власти превра¬тился в идеологическую доктрину, санкционирующую уже не только передел власти, но и собственности. Ваххабизм - наибо¬лее «чистый» и практически единственный образец фундамен¬тализма, который пришел из прошлого и словно застыл в XX в.

Свойственные ваххабизму идеи социальной справедливости способствовали его распространению в конце советской эпохи, когда широкие массы мусульман оказались разочарованы ходом горбачевской перестройки. Кстати, эта ситуация многим на¬поминала положение, царившее в ряде мусульманских стран зарубежного Востока на рубеже 70-80-х годов прошлого века, где произошло разочарование в западной модели развития, приведшее к распространению политического ислама. Осо¬бую популярность ваххабизм приобрел на Северном Кавказе, чем и воспользовались чеченские сепаратисты. Дело в том, что с 1991 г. им так и не удалось сконструировать национальную идею - мотив для создания собственного государства. Проти¬востояние с Россией было единственным понятным всем чечен¬цам постулатом. Однако со временем этого стало мало. Первая военная кампания, неудачная для ельцинского режима (сейчас не время и не место объяснять причины этой неудачи), закон¬чилась, и одними «происками империалистов» голод, разруху и бандитский беспредел объяснять было уже невозможно. Для не¬зависимости нужна была или новая война, или новая идеология - и то и другое принесли в Чечню арабы через Дагестан, как не¬когда в средневековье туда пришел ислам. Главным идеологом стал Мовлади Удугов, журналист из Гудермеса, растолковавший Джохару Дудаеву, чем выгодны исламизация всех сторон жиз¬ни и сотрудничество с богатыми арабскими странами. Первым «посланцем арабов» был Абдул Бакы Джамо - глубокий старик, член иорданского парламента, который в итоге не сошелся характером с Дудаевым (бывший советский генерал оказался совершенным безбожником) и вернулся в Амман. Затем появи¬лись ваххабиты.

Те дагестанцы, которые приняли ваххабизм и создали устой¬чивые ваххабитские колонии на базе нескольких селений, стали идеологической базой для Удугова. Именно этот человек стоит за спиной местных ваххабитских вождей Багаутдина Мохаммада и Магомеда Тагаева. Он же принимал участие в «президентских выборах» 1997 года в Чечне под знаменами ваххабистской пар¬тии «Исламский порядок», нисколько не смущаясь того, что структура с таким названием существует в «стране-шайтане» - США и руководит ею Луис Фаррахан, идеолог негритянского экстремального мусульманства, личность одиозная и скандаль¬ная. Выяснилось, кстати, что именно Удугов пригласил амери¬канца посетить Дагестан и Чечню, что и произошло с большой помпой в 1997 году.

Вообще, говоря о ваххабизме на Кавказе, следует помнить, что он ныне является геополитической картой, которую разы¬грывает Вашингтон, стремясь ослабить Россию и превратить Кавказ в зону собственного влияния, получив контроль над не¬фтяными запасами Каспия. Кстати, тот же М. Удугов, касаясь войны в Чечне, вполне справедливо замечал, что «заказчиком этой войны» является западный альянс, в лице «большой семер¬ки», не позволяющий российской стороне эту войну завершить. Эта политика дополняется противодействием интеграционным процессам внутри СНГ, усилением противоречий между быв¬шими республиками СССР. Тем самым, по мнению М. Удугова, «Запад достигает очень важной цели. Он умело отчуждает Рос¬сию от бывших партнеров в Восточной Европе, настраивает против нее страны СНГ и изолирует Россию от Исламского мира, где раньше роль и влияние СССР были велики».

Наряду с ваххабизмом появился неоваххабизм. Его за¬рождение относится к 1991 году, когда в Саудовской Аравии некоторые преподаватели, сторонники традиционализма, в своих университетских лекциях подвергли критике политику официального Эр-Рияда в период проведения американцами и их союзниками операции «Буря в пустыне», а также некоторую либерализацию, допущенную правящим режимом в вопросе со¬циальных прав женщин. Кроме того, неоваххабитские проповедники резко осудили действующую в стране банковскую систему, построенную, по их мнению, на ростовщическом проценте, что противоречит пред¬писаниям Корана. Действительно, с точки зрения мусульман, получение незаработанного дохода, каковым в их глазах явля¬ется процент (риба), наносит ущерб обществу и его отдельным членам, а потому противоречит этическим представлениям ис¬лама. При этом ислам, рассматривая рибу как грех и ставя ее вне закона, воспроизводит этические воззрения предшествующих учений от Аристотеля до раннего христианства. Ссудный или рыночный процент предлагается заменить участием инвестора (банка) в части прибыли делового предприятия.

Наконец, «радикалы от ваххабизма» выступили против ра¬спространения западной видеопродукции в стране, считая, что через этот канал проникают порочные социальные и сексуаль¬ные нормы Запада.

Власти провели аресты наиболее активных сторонников новой оппозиции. Однако впоследствии королевская семья, понимая недостаточность запретительных и репрессивных мер в борьбе с религиозным экстремизмом, пошла на определенные уступки. В частности, в 1992 г. был учрежден Консультативный совет, в функции которого вошло обсуждение деятельности пра¬вительства и выработка рекомендаций для короля.

Ваххабизм и неоваххабизм являются продолжением тради¬ционного ислама. Но современный традиционализм отличается от старого фундаментализма следующим:

• в отличие от старого фундаментализма, основной соци¬альной базой нового традиционализма является город¬ское население;

• старый фундаментализм либо не имел жестких органи¬зационных форм, либо же они имели традиционный и временный характер (учитель - послушники).

Новый традиционализм предстал внушительной силой не только в отдельных странах, но и в масштабах региона и всего мира. Исламская революция в Иране и движение моджахедов в Афганистане оказались заметными событиями XX в.

Особенную ценность с точки зрения роли и перспектив современного исламизма имеет Иран. Жизненность иранской модели объясняется отличиями шиизма от суннизма. На пер¬вый взгляд это может показаться странным, ведь в отличие от шиитского исламизма именно исламизм суннитов имел в XX в. наиболее организованные структуры и больший опыт полити¬ческой борьбы. Среди известных организаций суннитов-фунда¬менталистов выделяются уже упомянутые «Братья-мусульмане» в Египте и «Джаамат ислами» в Пакистане. А у исламистов-шиитов, за исключением ливанской «Хезболлы» (существует и другая транскрипция этого наименования — «Хизбалла»), подобных традиций не было. Но именно шиитский исламизм оказался способным не только возглавить массовое народное движение против шаха, но и укрепить свои позиции после его свержения39. В Афганистане же суннитский исламизм, получив¬ший развитие не без «помощи» извне, после свержения Наджи-буллы утратил доминирующую роль. Для лидеров победивших тогда талибов «зеленое знамя джихада» явилось лишь средством для фанатизации армии, а строгая форма шариата - лишь дубин¬кой для удержания народа в подчинении.

В некоторых странах исламизм был порожден сугубо вну¬тренними причинами. Например, в Иране, где шах осуществлял «Белую революцию» при одобрении США, но собственными силами. Здесь снова ощущается принципиальное отличие в структурах религии в суннитском и шиитском направлениях ислама. В суннизме «большая традиция» утверждает отсутствие посредников между Аллахом и человеком. Каждый взрослый мусульманин, имеющий определенный минимум богослов¬ских знаний, может выступать в роли священнослужителя. В шиизме эта же традиция отводит роль посредника духовенству. Одновременно «малые традиции» и в суннизме, и в шиизме по¬ддерживают идею посредничества. В прошлом соединяющим мостом обеих традиций в суннизме выступал суфизм. Шиизм вследствие присутствия идеи посредничества и в «большой», и в «малой» традициях в таком посредничестве не нуждался.

Таким образом, сформированный на городской основе и в рамках «большой традиции» суннизма исламизм оказался идей¬но оторванным от села, где господствовала «малая традиция». В шиизме, наоборот, обе традиции очень близки. Поэтому здесь сельские жители весьма склонны к идеологии исламизма. В суннизме они же могут скорее терпеть, чем поддерживать ее, да и то лишь в случае необходимости.

Терроризм: причины и характер

Ислам, в отличие от христианства и буддизма, стремится охватить всю систему общественных и межличностных отноше¬ний. В рамках созданной исламом системы ценностей представ¬ление, что гибель за веру обеспечивает путь в рай, приобрело большое значение и оказывает реальное влияние на поведение личности. Длительное время эта способность ислама служить в качестве более прочной базы для терроризма, чем другие миро¬вые религии, пребывала в тени. В наше время положение резко изменилось.

Как пишет Булат Уразбаев, «группа стран, волей истори¬ческой судьбы оказавшихся победителями во Второй мировой войне, сумела построить мировой экономический механизм эксплуатации народов, составляющих большинство населения Земли. Именно в этом причина на первый взгляд парадоксаль¬ного - при интеграции всех стран и народов - роста националь¬ного самосознания у многих этносов и «парада» национальных движений. Вся энергия многих народов, уходившая на классо¬вые конфликты внутри стран, вылилась в национальные фор¬мы, потому что произошло историческое перемещение классо¬вой борьбы как главного конфликта истории в борьбу против эксплуатации одних народов другими».

Под этим натиском, при политической и экономической по¬мощи СССР народам, ведущим национально-освободительную борьбу, рухнула мировая колониальная система империализма, и сформировалось мощное движение неприсоединения. Спосо¬бность Советского Союза в кризисные моменты выступать в ка¬честве справедливого международного арбитра гасила крайние устремления в среде борцов против западного диктата.

Такого же мнения придерживается крупный специалист в области ислама — Ходж Ахмед Нухаев. Он считает, что после того, как Президентом США Бушем-старшим на форуме ООН в 1990 году была провозглашена программа построения Нового Мирового порядка, стала реальностью угроза монополизации «рычагов управления глобальным рынком» с целью построения безжалостной технократической цивилизации. В новых усло¬виях, считает ученый, «богатые» будут обладать, «по своим по¬требностям», всем полномочием власти и изобилием капитала и информации. В свою очередь «бедные» будут либо работать на них, либо уничтожаться, в зависимости от степени их «по¬лезности» для «богатых». В этой ситуации угнетенные народы вынуждены обращаться к терроризму, но их террор - это нечто неизмеримо малое по сравнению с глобальным террором, про¬водимым «богатыми».

Действительно, к концу XX века в мире сложилась крайне неблагоприятная обстановка для всех народов, не относящихся к западной цивилизации, и государств, не попавших в число наиболее развитых капиталистических стран. Появление моно¬полярной геополитической системы во главе с США привело к мобилизации (не всегда сознательной) всех защитников куль¬турной традиции. Провозглашение доктрины Рах Атепсапа, фактически направленной на установление в мире господства мировой финансовой олигархии, вызывает во многих воинственную реакцию, необъяснимую в рамках популярного в интеллектуальной среде Запада постмодернизма, а потому, вдвойне пугающую.

Уже начало 80-х годов прошлого века ознаменовалось ростом исламского экстремизма. Например, в Саудовской Аравии фа¬натики устраивали погромы фотоателье, закрывали совместные пляжи, препятствовали проведению христианских праздников (Новый год, Пасха и т. п.). Религиозная полиция страны стала жестче преследовать женщин, не закрывающих лицо. В начале 1984 г. один из наиболее авторитетных богословов королевства шейх Абд аль-Азиз бен Баз опубликовал фетву (заключение по религиозно-правовым вопросам) «Предостережение об опас¬ности поездок в страны еретиков для веры и моральных устоев». В ней он резко осудил деятельность туристических бюро, при¬глашающих саудовскую молодежь в Западную Европу, так как «это направляет ее на путь порока». Король Фахд вынужден был публично поддержать заявление шейха-традиционалиста.

Стало очевидным, что дело не только в защите традици¬онной системы ценностей. Глобализация в интересах мировой олигархии привела к тому, что даже огромные нефтяные запасы, которыми столь богат мир ислама, не принесли всеобщего бла¬госостояния.

Важным показателем для оценки итогов социально-эко¬номического развития той или иной страны является валовой внутренний продукт (ВВП), приходящийся на душу населения, называемый иногда «душевой доход». Последние статистичес¬кие данные ООН по всему арабскому миру относятся к 1995 году. На тот период в арабских странах проживали 242,5 млн. человек, что составляло 4,2 % населения мира, и производили 1,6 % мирового ВВП. По ВВП на душу населения первое место в 1995 году в арабском мире занимали ОАЭ (17693 долл.), второе место - Кувейт (15731 долл.), третье - Катар (13888 долл.). От 5 до 10 тыс. долл. на душу населения имели Оман, Саудовская Ара¬вия и Бахрейн. От 3 до 5 тыс. долл. - Ливия, Сирия и Ливан, а от 1 до 2 тыс. - Алжир, Иордания, Марокко, Тунис. Менее одной тыс. долл. на душу населения приходилось в Египте, Йемене, Мавритании, Судане, находящихся на экономическом дне арабского мира. Таким образом, первые семь мест по указанному показателю в 1995 году в арабском мире занимали нефтяные страны с ма¬лым населением. Алжир и Ирак, бывшие на протяжении многих десятилетий также нефтяными государствами, из-за известных социально - экономических причин в ведущую группу не по¬пали.

Для выявления реальных итогов экономического развития арабских стран к концу XX века весьма показательно их сопо¬ставление по аналогичным показателям с некоторыми промышленно развитыми странами. По ВВП на душу населения ОАЭ в 1995 году были на одном уровне с Ирландией (18146 долл.). Кувейт «конкурировал» с Израилем (15698 долл.), Катар с Испанией (14122 долл.), а Бахрейн с Португалией (9849 долл.). При этом, если сопоставить среднеарабский уровень душевого дохода и промышленно развитых стран Европы (23152 долл.), то в 1995 году он был в 12 раз ниже, составляя лишь 8% от него. Согласно критериям ООН, те страны, у которых ВВП на душу населения составляет около 350 долл., уровень грамотности взрослого населения - менее 20 %, а доля обрабатывающей про¬мышленности составляет менее 10 % ВВП, относятся к катего¬рии наименее развитых стран (НРС). В арабском мире в конце XX века критериям НРС полностью соответствовали Йемен, Мавритания, Судан и частично Египет.

Еще красноречивее данные сопоставления абсолютных величин ВВП арабских и промышленно развитых стран. В 1995 году ВВП арабского мира (без данных по Ираку и Палестине) составил 453,7 млрд. долл., или всего четыре пятых (81 %) ВВП одной Испании в объеме 559,6 млрд. долл., население которой (39,6 млн. чел.) составляло лишь 16,3 % населения арабского мира (242,5 млн. чел.).

Крупнейшим производителем среди арабских стран в 1995 году была Саудовская Аравия, ВВП которой в объеме 126 млрд. долл. дал более четверти (27,8 %) совокупного ВВП всех араб¬ских стран. Однако это было меньше, чем ВВП маленькой ев¬ропейской и тоже нефтяной страны - Норвегии, составившего в том же году 146,1 млрд. долл. При этом население Норвегии (4,3 млн. чел.) было более чем в 4 раза меньше населения Са¬удовской Аравии. Интересно, что душевой доход норвежцев в том же году был более чем в четыре раза выше (33740 долл.), чем у саудовцев. Еще одним показателем, имеющим значение для оценки уровня экономического развития той или иной страны вообще и ее промышленного развития в частности, является доля ма¬шин и оборудования в экспорте. По этому показателю арабский мир в конце XX века выглядел следующим образом. Менее 1% стоимости всего экспорта составляли машины и оборудование в экспорте Алжира, Египта, Саудовской Аравии, Сирии. От 1 до 5% они составляли в экспорте Бахрейна, Иордании, Кувейта, Марокко. От 9 до 10% в Омане и в Тунисе. Такие страны, как Йемен, Катар, Ливия и Мавритания, машины и оборудование не экспортировали вообще. Для сравнения отметим, что маши¬ны и оборудование в 1996 году составляли по стоимости около 30 % экспорта Израиля, около 43 % экспорта Испании.

Таким образом, лишь некоторые названные нефтяные арабские страны с малым населением оказались к концу века по доходу на душу населения сопоставимы с промышленно развитыми странами. Остальные же государства арабского мира от промышленно развитых стран отделяет настоящая экономи¬ческая пропасть, которая с каждым годом углубляется. Конеч¬но, в мире Ислама существуют не только арабские страны. Но сравнение Индонезии либо Пакистана со странами Евросоюза будет выглядеть еще хуже. И относительно богатые Малайзия и Бруней общей картины не меняют.

Но даже эти «некоторые страны», действительно кое-что заработавшие на нефтяном буме последних десятилетий, на са¬мом деле выиграли лишь относительно. Расчеты, выполненные В.К. Вигандом, показывают, что зона ислама оказалась реги¬оном, где степень глобализации (в экономическом ее смысле) не только не растет, но снижается в течение последних полутора десятилетий.

Средняя экспортная доля, достигнув 41% ВВП в 1980 году, затем стала снижаться в результате падения мировых цен на нефть и к 1995 году сократилась до 35% ВВП. Последнее явля¬ется, в первую очередь, результатом того, что вследствие конку¬ренции других регионов снизился удельный вес мусульманского мира в поставках нефти и нефтепродуктов на мировой рынок с 67% в 1980 году до 44% в 1995 году.

Кроме того, изменилась роль мусульманского мира также в экспорте капитала, являющемся вторым по значению крите¬рием глобализации. В результате снижения в 1980 - 1995 годах доходов от экспорта нефти в Саудовской Аравии, Кувейте, Ли¬вии, Нигерии и роста импорта в Индонезии, Малайзии, Алжире мусульманский мир перестал быть крупнейшим экспортером нефтедолларов. И вместо вывозимого избытка в 104 млрд. долл. в 1980 году возник дефицит финансовых ресурсов в 5 млрд. долл., равный превышению импорта товаров и услуг над их экспортом.

Неблагоприятные для мусульманских стран условия их участия в международном разделении труда сказываются на общих темпах роста их ВВП и ведут к обострению внутренних социально-экономических противоречий, поскольку замедле¬ние экономического развития в этих странах при сохранении демографического роста оборачивается падением ВВП на душу населения.

Расчеты по индексу развития, охватывающие такие ка¬чественные показатели, как ВВП на душу населения, средняя продолжительность жизни, число лет среднего обучения взрос¬лого населения, говорят о низкой динамике этих показателей в исламских странах. Приняв индекс развития США в 1993 году за 100, он показывает динамику национальных индексов для отдельных крупных стран в различных регионах мира. Склады¬вается следующая картина: индекс развития в Индонезии вырос с 11 в 1950 году до 31 в 1993 году, Египта - с 12 до 26 (обе страны - мусульманские, и, как говорится, не «последние» в мире Исла¬ма). Индекс Франции увеличился с 45 до 86; Китая с 11 до 36, и Японии - с 32 до 89 пунктов.

К этому можно добавить, что за 1993 — 2003 годы если что-то и изменилось в лучшую сторону, так это лишь положение не¬подконтрольного мировой олигархии Китая, который быстро и уверенно движется к тому, чтобы стать второй экономикой в мире после США.

Между тем, капиталистическая глобализация, оставляющая мир Ислама (и весь «третий мир» в целом) на обочине истории, становится важнейшим фактором мирового развития. История человечества еще не знала столь циничного использования во¬енной силы и экономического успеха, для того, чтобы лишить права на самостоятельное развитие народы и цивилизационные общности. Итогом капиталистической глобализации станет не создание «открытого общества», предоставляющего всем равные возможности, как это пытаются представить идеологи либерализма вроде К. Поппера и Дж. Сороса, а возникновение мировой однополярной диктатуры, полностью отказавшейся от всех гуманистических традиций. Мир стоит на пороге транс¬формации, которая по своим историческим и человеческим последствиям будет более драматична, чем та, что была вызвана антифеодальными революциями, открывшими современную эпоху. При этом нельзя забывать, что уже сейчас, в самом начале процесса капиталистической глобализации, ее сторонники без колебаний прибегают к террору, масштабы которого постоянно увеличиваются. Конечно, на Западе, в частности, в США, есть крупные спе¬циалисты, вроде Семюэля Хантингтона или Чарльза Кунчана, считающие, что превращение глобализации в улицу с односто¬ронним движением ни к чему хорошему привести не способно. В частности, создатель теории «столкновения цивилизаций» С.Хантингтон в то же время считает (хотя эта его позиция тоже вызывает немало сомнений), что «Запад уникален, но не уни¬версален». Поэтому западным лидерам следует не переделывать другие цивилизации, в том числе мир Ислама, по своему образу и подобию, а сохранять и обосновывать уникальные качества Западной (Атлантической) цивилизации.

Но силы, которые сегодня определяют политику Вашингто¬на и Лондона, игнорируют все призывы здраво посмотреть на складывающуюся в мире ситуацию, в том числе и те, что исходят из либерального лагеря.

Как же реагируют на капиталистическую глобализацию ведущие идеологи современного исламского мира? В свою оче¬редь, ими были предприняты попытки обосновать возможность решения возникших проблем при помощи собственной сис¬темы цивилизационных ценностей, на основе традиционной самобытности ислама.

Некоторые мусульманские ученые считают возможной экономическую и культурную «девестернизацию», как на тео¬ретическом, так и на практическом уровнях. Они убеждены, что растущее демографическое преобладание Юга (по некоторым подсчетам, в настоящее время ислам объединяет 1,18 млрд. по¬следователей, то есть более 23% населения планеты, а к 2025 году составит 31%, значительно превысив по численности христиан¬ское население) уже само по себе лишает Запад идейной гегемо¬нии. Но для утверждения в XXI веке мультицивилизационного мира надо лишить Запад его главной «методологической» силы: способности определять своими терминами такие основные понятия современного мира, как наука, религия, цивилизация, свобода, демократия, права человека, развитие и т.д.

Взамен предлагаются термины, соответствующие общеис¬ламской культурной традиции, и тем самым - иное понима¬ние общественных процессов. В частности, вместо западного понятия «развитие» используются уже знакомый нам «закят», трактуемый в данном случае не просто как обязательная для состоятельного правоверного милостыня, но как обязательная благотворительная деятельность, ведущая к очищению (оста¬ется лишь сожалеть, что украинские олигархи не являются му¬сульманами), и «фалах» - благосостояние человека. Подобным образом понимает «исламскую экономику» Зияддин Сардар, профессор Миддлсекского университета в Англии.

Омар Чарпа из Лейчестерского университета в Англии счи¬тает, что реализация принципа «фалах» содержит в себе важней¬шие основы для развития таких категорий как «братство» и «со¬циально-экономическая справедливость». Его коллега Акрам Мухаммед Хан уверен, что осуществление принципа «фалах» на микроуровне означает такое состояние, при котором индивид получает справедливое вознаграждение за свой труд, пользуется свободой, принимает участие в политической жизни, получает условия для духовного и культурного роста. И даже не обяза¬тельно, чтобы ВВП такого общества был сопоставим с уровнем, достигнутым в высокоразвитых странах. Необходимо лишь, как замечает Ахмад Куршид из Лейчестерского университета, опти¬мально использовать предоставленные Аллахом материальные ресурсы и установить их справедливое распределение.

Очевидно, все названные исследователи склоняются к тому, что ислам обладает собственной цивилизационной моделью со¬циально-экономического развития. В тоже время соответствую¬щая этой модели экономическая политика, ориентированная на современное хозяйство, обеспечивает ему стабильность, гармо¬нию и эффективность.

Нетрудно заметить, что выдвигаемые идеи перекликаются с некоторыми концепциями правящих режимов ряда мусульман¬ских стран в 50-80 годах прошлого века, когда под влиянием за¬разительного примера Советского Союза некоторые политики Востока искали пути соединения исламской традиции с опытом реального социализма.

Речь идет, в частности, об Индонезии, где «с момента про¬возглашения независимости в основу государственной идео¬логии были положены принципы, сочетающие «национализм, гуманизм, демократию, справедливость и веру в Аллаха».

Нечто подобное происходило также в Малайзии, где в конце 1950-х годов внедряется в жизнь комплекс принципов «рукунегара», предусматривающий веру в Аллаха, преданность отечеству, соблюдение всеми конституции, правление на осно¬ве закона, достойное поведение и соблюдение гражданами исламской морали. Строительство «исламского социализма» провозглашала Пакистанская народная партия. Конституция Пакистана 1973 года даже объявила целью государства уничто¬жение всех форм эксплуатации и постепенное осуществление принципа — от каждого по способности, каждому по потреб¬ности. Впрочем, на деле в официальной идеологии этой страны социалистические лозунги распространялись преимущественно на сферу экономики и рассматривались, прежде всего, как на¬иболее эффективное средство достижения экономического прогресса.

Но времена изменились, и то, что раньше пытались провес¬ти в жизнь власти, сегодня превратилось всего лишь в предмет теоретических изысканий профессоров, вынужденных в силу разных причин заниматься этим далеко за пределами своих стран.

На их прежних родинах сейчас в ходу иная линия, направ¬ленная на сопротивление глобализаторам путем организации террора в цитаделях глобализма. Эта линия берет начало в 1960-х годах, когда мелкобуржуазные националистические левоэкстремистские идеологии наравне с правым традиционализмом стали успешно соперничать по степени влияния на массы. В них первоначально отразилось стремление к чисто анархистским действиям, характерное для многих представителей мелкой бур¬жуазии, и особенно для молодежи, разочаровавшейся в попыт¬ках правящих режимов модернизировать мусульманские страны по западному образцу. Левоэкстремистские идейные течения 60-х годов, как кон¬сервативные традиционалистские идеологии, выступали во многих мусульманских странах в качестве идейного знамени антиправительственных политических движений, являлись попытками «одним махом» решить все проблемы. В идейном плане немало общих черт роднило силы левацкой и правой по¬литической оппозиции. Не случайно в политической практике 60-х годов в ряде конкретных ситуаций можно было наблюдать их объединение. Например, в Пакистане — против президента Айюб-хана в конце 60-х годов, в мусульманских штатах Индии — против правящего тогда Национального конгресса на выборах в 1967 году и т.д.

Позже, особенно с уходом Китая в решение внутренних социально-экономических проблем и ослаблением мирового социализма, леворадикальные течения в мусульманских странах либо сошли на нет, либо примкнули к традиционно-фундаменталисткому лагерю. Начавшаяся в мире Ислама реакция на капиталистическую глобализацию и ее первые последствия привели к небывалому прежде росту терроризма. То, что пре¬жде использовалось как средство политической борьбы внутри отдельных мусульманских стран, теперь выплеснулось на меж¬дународную арену. Читатель может, разумеется, задаться вопросом: почему граждане Украины, находящиеся в не лучшем социально-эко¬номическом положении, чем египтяне или ливийцы, не создают свои организации вроде «Аль-Каиды» или «Братьев — мусуль¬ман», и не обращаются к терроризму? Ответ прост: все объясняется глубоко гуманистической направленностью доминирующего в исторической традиции Украины православия, породившего соответствующие этику и мораль и, в конечном счете, - гуманистически ориентирован¬ную культуру. Конечно, и в Украине сторонники УНА-УНСО порой и захватывают штаб-квартиры иных политических пар¬тий. Но следует иметь в виду, что в своем большинстве эти эк¬стремисты вышли из униатов, и, соответственно, не связаны с православной традицией.

Ислам же, как мы помним, несет в себе заряд определенной настороженности к другим культурам. До тех пор, пока сохра¬няется вялотекущее взаимодействие с этими другими, ничего серьезного не происходит. Но когда другие, в данном случае Запад, пытаются ущемлять и попирать интересы исламского мира, во многих случаях возникает резкая ответная реакция. Поскольку мир ислама не в состоянии противостоять Западу экономически, политически, в военном отношении, остается лишь одно — терроризм, хотя он и имеет, несомненно, контр¬продуктивный характер. Нельзя сказать, что на Западе не видели или не понимали угрозы терроризма. Видели, но полагали, что им удастся обра¬тить его, прежде всего, против СССР и его союзников, а затем - против России. Как мы знаем, в ряде случаев это удавалось: моджахеды и талибы в Афганистане, сепаратисты на Северном Кавказе и т. д. Но удержать под контролем экстремистские дви¬жения мировой олигархии не удалось.

«Крестным отцом» новейшего терроризма принято считать Уссаму-Бин-Ладена, который вполне серьезно убежден в том, что его главным предназначением на земле является борьба против «кяфиров» («неверных»), подготовка «всемирной ислам¬ской революции» и установление «нового порядка». Выходец из Хиджаза (Саудовская Аравия), родины ислама, Бин-Ладен меч¬тает о создании «Объединенного исламского государства». В его состав должны войти около 50 стран и территорий Азии, Афри¬ки и Европы. В частности, Албания, Босния, Азербайджан, Ка¬захстан, Киргизстан, Таджикистан, Крым и даже христианская Армения. Впоследствии пределы нового образования должны расшириться за счет Южной и Северной Америки, Австралии. К 2100 году Земля окажется единым исламским государством. Она будет представлять собой халифат со столицей в Саудов¬ской Аравии.

Американцы всегда знали, что деятельность Бин-Ладена частично финансировалась правящей династией Саудавской Аравии, однако нисколько этому не мешали. Формально же саудовцы и Бин-Ладен охотно демонстрировали всему миру по¬казную вражду. Собственно, эта воображаемая «вражда» нача¬лась в 1991 году, когда он, как герой афганской войны и проте¬же руководителя разведки Аль-Фейсала неожиданно оказался в опале со стороны короля. Традиционное объяснение случивше¬гося сводилось к тому, что молодой моджахед оказался жертвой «афганского синдрома» (хотя существует версия, что он будто бы пытался соблазнить одну из принцесс королевского двора).

Бин-Ладен начал резко критиковать королевскую семью за процветающую в стране коррупцию и отход от истинных норм ислама. При этом утверждалось, что особенно отрицательно Бин-Ладен отнесся к размещению на святой саудовской земле сил антииракской коалиции, готовящихся к операции «Буря в пустыне». Именно этим, по мнению «знатоков» его биографии, террорист №1 и вызвал гнев со стороны королевской семьи, заставивший его искать пристанище за пределами Саудовской Аравии.

Формально в идеологии Бин-Ладена имеется некое сходство с университетскими неоваххабитами. Но если саудовцы обрати¬лись к репрессиям против неоваххабитов, то Бин-Ладена они не тронули. Он спокойно покинул страну и даже не объявлялся в международный розыск. Саудовского гражданства Бин-Ладена лишили только в 1994 году, когда он взял на себя ответствен¬ность за взрывы на американских военных базах в Эр-Рияде и Дахраме. Семью Бин-Ладена тоже никто не трогал. А принад¬лежащая ему строительная компания «Сауди Бин-Ладен групп» спокойно продолжила реализацию начатого еще в 1984 году одного из крупнейших строительных проектов XX века - расши¬рение Святой Мечети в Мекке и Мечети Пророка в Медине. В этой ситуации неожиданная «опала» человека, имев¬шего крупные заслуги перед правящим режимом, выглядела сомнительной. Скорее всего, Уссама-Бин-Ладен занимался тем, чем не могла заниматься официально Саудовская Аравия. Претендующая на лидерство в арабском мире и стремящаяся к консолидации всего мира Ислама саудовская элита пыталась через Бин-Ладена собрать воедино все легальные и нелегальные антизападные организации и движения исламистского толка. Среди последних наиболее заметным являлся «Зеленый интер¬национал», который откровенно делал ставку на насилие. Пер¬вый конгресс этого интернационала, состоявшийся в 1991 году в Хартуме (Судан), принял документ, в котором, среди прочего, говорилось: «Каким бы не было могущество Америки и Запада после войны в Заливе, Аллах величественнее». Формально до¬кумент призывал к терпимости и демократии, но давал понять: в войне ислама против Запада, в борьбе за подъем исламских государств цель оправдывает средства.

Итак, надо было в первую очередь нанести удар по амери¬канской мощи и единству Запада в целом. В итоге родился и был реализован, хотя и не до конца, сценарий событий 11 сентября 2001 года. Эти события и то, что последовало за ними, показали, что, во-первых, США уязвимы; во-вторых, что невозможно ре¬шить проблему терроризма исключительно методами военного подавления и насилия; в-третьих, что Запад далеко не столь монолитен, как представлялось это ранее. Иначе говоря, ислам¬ский экстремизм, несмотря на чувствительные потери в ходе так называемой антитеррористической операции в Афганистане и частичного разгрома международной сети руководимой Бин-Ладеном организации «Аль-Каида» добился осуществления ряда тактических целей.

Впоследствии, по некоторым данным, Бин-Ладен «затерял¬ся» в так называемых Племенных зонах на северо-западе Пакис¬тана, время от времени напоминая американцам о существова¬нии своей организации новыми взрывами в Саудовской Аравии, Марокко и других странах, направленными, в первую очередь, против военнослужащих и граждан США. Еще во времена Британской Индии англичане создали в данном районе так на¬зываемые «Политические агентства». Они расположились вдоль так называемой «Линии Дюрана», которая теперь стала афганопакистанской границей. Это была своего рода «буферная зона», отделяющая британские владения от Афганистана, захватить который англичанам так и не удалось. Автономные права, даро¬ванные населяющим эту территорию 25 воинственным пуштун¬ским племенам, были платой за их лояльность к Британской ко¬роне. В Пакистане эти земли называют «илага гхаир» - «земли, где нет законов». Роль самого «государственного агента» своди¬лась к роли наблюдателя: он следил, чтобы местное беззаконие не выплескивалось за пределы зоны. Англичане не вмешивались во внутренние дела племен, а те, в свою очередь, не нападали на британские владения и не трогали важные транспортные пути, такие, например, как знаменитый Хайберский перевал, соединяющий Афганистан и Индию. Получив в 1947 году не¬зависимость, Пакистан унаследовал от Британской империи и этот регион, и все связанные с ним проблемы.

Сегодня этот район называется «Территории племен феде¬рального управления» - ТПФУ. Его общая площадь - свыше 27 тыс. кв. км, население — около 6 млн. человек. На этой террито¬рии не действует уголовное и гражданское право Пакистана, не взимаются налоги. Население поголовно вооружено. Племен¬ные вожди «малики» обладают правом покупать голоса на выбо¬рах в «пангаят» (племенной совет). Этот совет может выносить такие решения, как групповое изнасилование дочери прови¬нившегося соплеменника или смертная казнь. Правозащитная организация «Пакистанская комиссия по правам человека» провела расследование, согласно которому в 2000-2001 годах в этих зонах около 1000 женщин было казнено по приговорам местных пангаятов за «преступления против нравственности». Словом, вполне подходящее место как для Бин-Ладена, так и для многих бежавших из Афганистана талибов.

В силу последовавшего после 11 сентября изменения пси¬хологических ожиданий населения западных стран замедли¬лись и темпы экономического развития, обострились трения между США и Евросоюзом, оживились антиамериканские настроения в мире Ислама. Но не только общественность За¬пада все в большей степени понимает, что руководство США разделяет ответственность за происшедшее. Сегодня 58 % на¬селения европейских стран-членов НАТО убеждены в том, что основной причиной терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне стала сама недальновидная гегемонистская американская политика. Интересно, что 66% населения уверены, что причина взрывов — ответные действия (операция в Афганистане, агрессия про¬тив Ирака), где США действовали в собственных интересах, а не в интересах мирового сообщества или защиты западных ценностей. Посол ФРГ в России Э.-Й. фон Штуднитц, выражая мнение немецкого общества, в этой связи говорит: «Существует международная потребность в порядке, который исключает тер¬роризм, и это оправданно. Но и мессианизм, который организу¬ет весь мир, например, по образцу американского образа жизни, недопустим».

Настроения в обществе не могут не влиять на политиков (Западная Европа — это не страны периферийного капитализ¬ма). Еще французский президент Ф. Миттеран незадолго до своей смерти в 1996 году говорил: «Мы находимся в состоянии войны с Америкой», потому что «твердолобые американцы жаждут неограниченной власти над миром».

Ему вторит другой известный французский политик Ю. Ведрин, который заявляет, что хотя «история XX столетия и обус¬ловила американское присутствие в Европе, это не дает США прав шестнадцатого члена Евросоюза»50. Правительства Гер¬мании и Франции заявили, что они против военных действий США в Ираке. И даже самый верный вассал США в западном мире - Великобритания - начинает колебаться, с кем ей быть в дальнейшем — с Европой или продолжать или оставаться вер¬ным подручным Соединенных Штатов.

Во время вооруженной интервенции США в Ирак в марте - апреле 2003 года дело едва не дошло до разрыва между Фран¬цией и Германией, с одной стороны, и США и Великобритани¬ей, — с другой. В июне 2003 года французская газета «Монд» писала: «Помимо демократии и рыночной экономики, которые остаются настоящими общими основными ценностями и ко¬торые не ставятся под сомнение ни одной из сторон, развитие американского и европейского обществ в течение последних десятилетий обнаруживает в действительности растущую про¬пасть моральной, культурной или политической природы по столь важным вопросам, как война и мир, социальная солидар¬ность и справедливость, иммиграция или религия».

Наиболее впечатляющий диссонанс между двумя берегами Атлантики обозначился как раз при обсуждении иракского во¬проса. Разногласия касались критериев использования силы, а также понятий угрозы и безопасности. В иракском кризисе американцы и французы в один голос заявили, что защищают нравственные ценности, однако имели при этом разные подхо¬ды. Американцы убеждены, что свободу и демократию (как они их понимают) нужно защищать и насаждать путем применения силы.

Напротив, французы же, да и немцы тоже, уверены в том, что защита международного порядка должна быть основана на согласии и международном праве, а не на праве наиболее сильного. Президент Германии Йоханнес Рау в апреле 2003 года прямо заявил: «Бывают ситуации, в которых война становится неизбежной, но в Ираке был не тот случай. Когда Буш говорит о «божественной миссии», которая подвигла его на эту войну, он пребывает в грандиозном заблуждении. Я не верю в то, что один народ получил «божественное указание» освободить другой на¬род».

Над происходящим стоило бы задуматься и украинским политикам. Ведь безусловная и совершенно некритическая поддержка всех внешнеполитических акций США характерна для современной Украины. Уже в ближайшем будущем такая политика способна обернуться тяжелейшими последствиями для страны и народа. Ведь в мире Ислама, как и в Европе, люди понимают, кто их друзья, а кто - не совсем.

Следует учесть также неясное будущее США. После окку¬пации Ирака, последних террористических актов в Саудовской Аравии и Марокко стало ясно, что США вошли с миром Ислама в положение клинча. Между тем, ислам становится все более серьезным фактором мировой политики. В настоящее время он объединяет около 1,18 млрд. последователей. В XX веке эта религия имела самые высокие темпы роста числа верующих. В течение минувшего столетия процент мусульман среди насе¬ления мира возрос с 13 до 19,5. Этот рост примерно на 6% был обусловлен высокой рождаемостью у мусульманских народов и на 0,5 % — обращением в ислам немусульман. Например, в США появились 1,65 млн. «черных мусульман», а в последние десятилетия XX века в ислам обращены до 1 млн. европейцев.

На исламские государства работает демографический фак¬тор. Еще совсем недавно, в 1980 году, мусульманское население составляло 18% от мирового, а к 2025 году составит 31%, значи¬тельно превысив по численности христианское.

Стоит ли в такой ситуации вымирающей Украине поддер¬живать США в борьбе с исламом, тем более, направлять свои воинские подразделения для несения оккупационной службы в Ираке? Вопрос явно из тех, которые не требуют ответа. Осо¬бенно, если учесть, как поступили умудренные многолетним опытом взаимоотношений с Америкой французы и немцы. А в том, что конфликт США с исламом (и с «третьим миром» вообще) будет расширяться, сомневаться не приходится. Ведь для обеспечения своего благополучия американцы создали пи¬рамиду эксплуатации. Но любая пирамида должна расширяться в основании, а земной шар оказался конечен.

Население США привыкло к высоким жизненным стандар¬там за счет сверхприбылей с вновь осваиваемых рынков. Сейчас эта прибыль неминуемо сокращается. Выхода из этой ситуации в рамках идеологии капитализма нет. Отказаться от прибыли ка¬питал не может, а ее неизбежное сокращение ведет к системному кризису. Идеологи капиталистической глобализации пытаются найти выход, организовав глобальный военный конфликт с це¬лью установления собственного мирового господства.

Ислам на Украине

С началом нашей эры в нынешних пределах Украины побы¬вали римляне, германцы, кельты и геты. В III-IVст. ст. с востока пришли аланы и роксоланы, а с северо-запада — германские племена гепидов и готов.

Но в наибольшей степени, вопреки мнению многих на¬ционалистически настроенных историков, считающих Украину исключительно европейской страной, ощущался все же «свет с востока», который, надо признать, не всегда оказывал позитив¬ное влияние на ход исторического процесса. Вплоть до крещения Русь оставалась, по-видимому, в осно¬вном мусульманской. Академик Е. Прицак пишет: «Будучи нов¬городским князем (до 980 года) Владимир, прежде всего, инте¬ресовался сохранением прочных торговых связей с мусульман¬ским купечеством Волжской Булгарии, которая, в свою очередь, была экономической провинцией Хорасана, а культурно, — ко¬лонией центрально-азиатского тюркского ислама. Надежный арабский источник (аль-Марвази, приб.1120 г.) сообщает, что Владимир сам принял ислам (во время новгородского правле¬ния). Если бы он остался в Новгороде, то, скорее всего, ввел бы там тюркскую версию ислама, и таким образом северная часть восточных славян была бы тюркизована», но Владимир, пере¬йдя в Киев, сменил «полумесяц» на «солнце» Константинополя, отказавшись от ислама в пользу греческого христианства».

Булгарская летопись сообщает, что Владимир, стремясь укрепить торговые и военные связи между Русью и Булгарией, женился на дочке булгарского хана и клятвой обязался ввести на Руси ислам (985 год). Но спустя какое-то время отношения между двумя государствами усложнились и Владимир, нару¬шив договор 985 года, ввел в 988 году на Руси христианство. В 1006 году трон булгарского кагана занял Ибрагим, старый друг Владимира. Далее в летописи сказано: «Став царем, Ибрагим еще более укрепил давнюю дружбу с Владимиром. Он в том же 1006 году немедленно заключил с Владимиром договор». Кроме того, Булгария при Ибрагиме предоставляла Руси Владимира и его сына Ярослава огромную помощь хлебом во время освоения русскими массивов Джира (современная Ростовская область) и в голодные годы. В 1014 году Ибрагим склонил Владимира к принятию ислама обещанием признать его царем. Но сын Владимира Мстислав, согласно булгарской летописи, узнав об этом, «убил отца и сбежал в Византию».

Можно предположить следующий ход событий: во время новгородского правления Владимир принял ислам, затем в 988 году он крестился и ввел на Руси христианство, а в 1014 году булгарский каган склонил его снова вернуться в ислам. Можно привести доказательства, что все происходило именно так. Вла¬димир имел титул великого князя. Ибрагим в случае принятия Владимиром ислама обещал пожаловать его титулом царя, по-тюркски — каганом. А титул царя-кагана был намного выше, чем титул князя, даже великого. Сегодня не известно точно, соблазнился ли Владимир этой приманкой, или нет, но ми¬трополит Илларион, прославляя высокие качества Владимира, почему-то назвал свой трактат «Слово про закон и благодать и похвала кагану нашему Владимиру». Возможно, употребление в названии трактата слова «каган» - это только обычная термино¬логическая путаница, а, возможно, и нечто большее. В современной популярной литературе нередко ошибочно пишут, что татары, входившие в состав монголо-татарского войска, пришедшего на Русь в 1240 году, были мусульманами. Однако это недоразумение. Ханы Золотой Орды и их подданные в то время еще не придерживались ислама, хотя успели познако¬миться с ним в средней Азии и на Среднем и Ближнем Востоке. Более того, среди монголо-татар было немало христиан.

К примеру, известна любопытная история, относящаяся к 1260 году, когда монгольское войско во главе с нойном Кит-Буга и Хуламурханом, взяв Багдад, повернуло на Иерусалим, чтобы освободить Гроб Господень. Мусульмане сопротивлялись этому. Внезапно умер верховный хан Менге. Хан Хубилай узурпировал его престол, разразилась гражданская война. Многие войска были возвращены из похода, а оставшиеся потерпели пораже¬ние в том самом, 1260 году. Но спрашивается, как случилось, что монголы решили освободить Гроб Господень? Оказывается, что предводитель разбитого войска Кит-Буга был христианином, как и большая часть его воинов. А добровольными помощниками мусульман в деле разгрома монгольского христианского воинства оказались крестоносцы-тамплиеры. Когда в Европе узнали, что случилось в далекой Палестине, то поднялся большой бум: как могли крестоносцы-тамплиеры помогать мусульманам разбить хрис¬тианское войско? Тамплиеры в ответ стали ругать монголов, то есть восточных христиан, поскольку «от православных самого Бога тошнит и потому надо их бить». Ислам в Украине тесно связан с Крымом, с приходом сюда в 1223 году части монголо-татар, образовавших в Крыму от¬дельный улус. К моменту прихода в Крым татары соблюдали шаманизм и многобожие. Но, контактируя с мусульманским миром, ханы увидели, что ислам является «мощным духовным средством для консолидации молодого народа и построения в государстве прочной системы политической власти на началах шариата (юридической системы ислама)»53. Еще сын Чингисхана, хан Угедей, начал тепло относиться к мусульманам. Но уже младший брат хана Батыя золотоордынский хан Берке принял ислам и начал активно распространять его в Крымском улусе. Этот процесс усилился, когда Берке передал в удел турецкому султану Из-эд-Дину крепость Судак. Но справедливости ради, следует сказать, что Берке, будучи человеком довольно широких взглядов, заботился не только об исламе. В 1261 году усилиями хана Берке и князя Александра не¬вского в Сарае было открыто подворье православного епископа. Он не подвергался никаким гонениям. Считалось, что епископ Сарский является представителем интересов Руси и всех рус¬ских людей при дворе великого хана. Если на Руси начиналась княжеская усобица, хан присылал епископа с татарским беком (обязательно православным), и они вдвоем решали спорные во¬просы на княжеских съездах.

Верно, что Берке, приняв ислам, вырезал несториан в Са¬марканде, отравил своего племянника, казнил свою родствен¬ницу Боракчин и установил своеобразную мусульманскую дик¬татуру. Но таковыми уж были нравы того времени. Вспомним еще раз католиков-тамплиеров, избивавших православных под стенами Иерусалима!

К чести хана Берке, по отношению к Руси он вел себя без¬упречно, помогая Александру Невскому в борьбе с литовцами и поляками. И глупый бунт Василия Александровича, старшего сына великого князя, едва не приведший к смерти монгольских послов, не испортил добрых отношений между Берке и Алек¬сандром Невским.

Однако окончательное утверждение ислама в Крыму про¬изошло при хане Узбеке (1313-1342 годы). Об этом хане следует сказать особо. Он проявил себя как крайне жестокий правитель. Приняв ислам, Узбек под страхом смертной казни потребовал того же от всех своих подданных. Надо заметить, что до Узбека, за исключением эпизода с несторианами, репрессии по религи¬озным мотивам в Орде никогда не применялись. Ведь, по Ясе Чингисхана, хан не мог вмешиваться в вопросы веры, а свобода совести всегда понималась монголами как личная свобода че¬ловека. Такая ситуация сложилась исторически. Ведь полиэтни¬ческая Монголия XII века была подлинным стыком различных исповеданий. Кераиты были несторианами, найманы — несторианами и буддистами, татары и чжурчжэны — шаманистами, тангуты исповедовали «красный» буддизм, уйгуры — буддизм Хинаяны и несторианство, «лесные народы» Сибири имели свои родовые культы, а древние монголы исповедовали рели¬гию бон — восточный вариант митраизма. В Риме, как известно, митраизм был воспринят как культ Непобедимого Солнца и распространялся главным образом среди легионеров, потому что Митра осуждал нарушение клятв, обман доверившегося и предательство. На Востоке Митра выступал как Бог Белый Свет — космическое божество, Небо, для которого Солнце - только Глаз Митры. «Но мировую справедливость он соблюдал и в Монголии».

В подобной «политической» ситуации веротерпимость была просто необходима. Однако Узбек без колебаний отверг этот принцип. Все, кто отказался обратиться в мусульманство, в том числе 70 цареви¬чей чингизидов, были казнены. Но большому количеству татар (христиан и язычников), отказавшихся принять ислам, удалось уехать на Русь.

В дальнейшем, как известно, родилось многонациональное Российское государство, в котором нашли достойное место и православные украинцы и исламизированные крымские татары. Как пишет Лев Гумилев, «весь XVIII век соседние народы... воспринимали Россию как страну национальной терпимости — именно так зарекомендовало себя Московское государство в ХV-ХVII вв. И поэтому все хотели попасть «под руку» мос¬ковского царя, жить спокойно, в соответствии с собственными обычаями и с законами страны. То, что приобрела в XVII в. Украина, не пожалевшая крови ради присоединения к России, безо всяких усилий получили и казахи, и буряты, и грузины, страдавшие от набегов соседей. Так старая московская традиция привлекла целый ряд этносов, органично вошедших в единый российский суперэтнос, раскинувшийся от Карпат до Охотско¬го моря».

Заметим, что случившиеся в ходе истории перемены всегда высоко оценивались лучшими представителями украинской общественности. Признанный первый социалист Украины М. Драгоманов писал: «Без северных берегов Черного моря Укра¬ина невозможна как культурный край; мы имели те берега во времена Угличей, Тиверцев и Тмутараканской Руси; мы отбили вновь часть их перед нападением турок в ХVв. и должны были так или иначе взять их потом. Не удавалось этого нам сделать под Польшей, с самим казачеством, то должно было это свер¬шиться под московскими царями (Польша была, собственно, государством Балтийского Бассейна и потому безразличной к черноморскому делу, интересному для поднепровцев). Московщина, как государство Балтийского и Каспийского бассейнов, тоже безразлична к этому делу, но Донщина притягивала ее к Черному морю. Вот где роковая причина, почему всеевропей¬ская, а не специально украинская задача разрушить Турцию ХV-ХVI ст. выполнена была в ХVII-ХIХ вв. государством мос¬ковским, а не польским. Наш народ это нюхом чуял».

Выход к черному морю ставил вопрос о Крыме, и он был решен. В июле 1770 года русская армия одержала победы над турками при Ларге и Кагуле. Были заняты Молдавия и Валахия, взяты Бендеры. В 1771 году овладели нижним Дунаем и заняли Крым. Но, опасаясь встревожить Европу такими крупными присоединениями как Крым и азовско-черноморские степи, где между Кубанью и Днестром кочевали ногайские татары, в Санкт-Петербурге поначалу решили татар только оторвать от Турции, даровав им независимость под известным покрови¬тельством России. В ходе следующего военного конфликта с Турцией в 1787-1791 годах Крым окончательно удержан и вошел в состав Росси, а кроме того, был завоеван Очаков со степью Днестра (и теперь уже бесповоротно), за Россией укрепился северный берег Черного моря.

Но при этом неуместно говорить о завоевании Крыма. Крым и крымско-татарский народ в конце XVIII в. были, скорее, освобождены, чем завоеваны. Оказавшись в составе России, крымские татары получили, наконец, возможность обратиться к собственной традиции, не опасаясь больше грозных окриков с берегов Босфора. С другой стороны, они через Россию оказа¬лись причастны к культуре входящей в период революционных преобразований Европы.

Восточные славяне, несмотря на все коллизии, которые слу¬чались в многовековой истории их взаимоотношений с тюрк¬скими народами, протянули татарам руку братской помощи, вызволяя их из исторической западни, в которой они оказались по воле турецких султанов, упорно направлявших государство к неминуемой катастрофе. В каком-то смысле повторялись лучшие моменты времени Ясы Чингисхана, когда наиболее дальновидные монгольские и татарские ханы немало сделали и для поддержки православия, и для того, чтобы не пришлось русским, по образному выражению Льва Гумилева, «сидеть на немецких галерах».

Сейчас крымско-татарский народ проживает в пределах но¬вого государства — Украины. Рост влияния Ислама во всем мире и затяжной конфликт мира Ислама с мировой финансовой оли¬гархией приводят к тому, что протестные настроения мусульман порой необдуманно переносятся на Россию и Украину, которые сами являются жертвами складывающейся в мире экономичес¬кой и политической системы. Это, в свою очередь, ведет к со¬циальной и политической дестабилизации в Крыму.

Не секрет, что некоторые радикалы из числа крымских татар вдохновляются не задачами установления тесных и дружествен¬ных межнациональных и межцивилизационных отношений, а наоборот, разжигают межнациональную вражду, сеют рознь между татарами, русскими и украинцами, волей исторических судеб в течение многих столетий проживающих вместе. Одни требуют уничтожения памятников русским «захват¬чикам», вторые уверены, что выделенных земельных площадей для обустройства неомигрантов совершенно недостаточно, хотя многие участки годами не застраиваются, а кое-где происходит откровенная спекуляция бесплатно полученной землей, причем нередко в ущерб русскому населению. Третьи же откровенно хотят быть титульной нацией Крыма, забывая, что, во-первых, процесс становления крымско-татарской нации еще относи¬тельно недавно начался, а, во-вторых, крымские татары - всего лишь один из многих народов, населявших и населяющих Крым, к тому же - не самый многочисленный среди них. Четвертые и вовсе требуют своей государственности и независимости.

В течение последнего времени так называемый «Меджлис крымско-татарского народа» (практически единственная поли¬тическая структура в Украине, действующая легально, не имея на то правового статуса, и по сути являющаяся этнократическим органом управления для крымских татар) развернул активную деятельность. Она направлена на попирание гражданских прав и свобод многонационального населения Крыма, его ущемле¬ние по этническому признаку. Активисты меджлиса производят самовольные захваты зе¬мель на берегу моря и административных зданий, перекрывают транспортные магистрали, требуют назначения своих предста¬вителей на административные должности в органах власти и средствах массовой информации.

Вот и совсем недавно, 20 июня 2003 года, в газете «Голос Крыма» появилась явно сепаратистской направленности статья Нурие Биязовой «Национальная идея. К вопросу об идеологи¬ческой концепции крымских татар». Закусив удила, автор при¬зывает крымско-татарский народ добиваться «своей государ¬ственности» «всеми средствами», используя для этого связи «с другими национальными, демократическими, политическими партиями и движениями, стоящими на позиции признания за крымско-татарским народом права на самоопределение на зем¬ле предков». Надо полагать, что призыв обращен, в первую очередь, к «Нашей Украине» Виктора Ющенко. А он, в свою очередь, за пост президента из рук американцев согласен пожертвовать чем угодно, начиная от Крыма и завершая Галичиной.

Но еще тревожнее, когда за подобные писания принима¬ются известные государственные деятели. Так, в газете «Авдет» («Возвращение») опубликована статья члена президиума нелигитимного меджлиса крымско-татарского народа и заместителя председателя Верховного Совета Крыма Ильми Умерова «У нас должна быть концепция национальной идеологии». Умеров ставит целью достижение национальной государ¬ственности крымско-татарского народа, а на этом пути надо учиться у «родственной нам Турции, где исповедуется та же мусульманская школа, что и в Крыму». Также он предлагает со¬здать параллельно официальной «систему национального само¬управления» с оплатой ее аппарата и т.д. Иначе говоря, речь идет о подмене конституционной системы власти!

Разумеется, каждый гражданин вправе высказывать свою точку зрения по общественным проблемам. Это право гаран¬тировано ему Конституцией. Но Умеров - не частное лицо, а вполне государственное, имеющее ранг крупного государствен¬ного служащего с соответствующей зарплатой. Как замечает в этой связи «Крымская правда», «что-то не припоминается случай, когда бы в каком-нибудь европейском или заокеанском государстве государственный служащий, представитель власти высказывал мысли, идущие вразрез с государственной полити¬кой. Обычно после этого он или подает в отставку или его в нее отправляют».

В любом случае, очевидно, использование высокого протестного потенциала крымско-татарского населения и фактора недостаточной включенности его в активный процесс государ¬ственного строительства, который возник в силу отдельных причин, руководство меджлиса действует вне правового поля Украины. Как видим, оно делает ставку на деструктивные ме¬тоды борьбы: односторонние требования, угрозы проведения акций гражданского неповиновения, захваты помещений орга¬нов местного самоуправления. Все это провоцирует обострение межэтнических отношений и этнополитической ситуации в регионе, создает угрозу безопасности украинского государства в целом.

Выходит, что даже в эпоху электронных СМИ и Интернета некоторые дамы и господа совершенно не знакомы с аналогич¬ным опытом Чечни. В отличие от жителей Саудовской Аравии крымские татары уже в течение многих столетий являются ис¬кусными земледельцами и садоводами. А при советской власти они стали также инженерами и летчиками, биологами и физи¬ками. Поэтому, надо надеяться, личности вроде Бин-Ладена в их среде не появится, а исламское возрождение не лишит взра¬щенной временем и историческими обстоятельствами светской культуры и понимания близкого генетического родства с право¬славием.

Наконец, экономическая жизнь в Крыму строится на турис¬тах из России и «большой» Украины, а не на альянсе радикалов из татарской среды с националистическими кругами Западной Украины, которые сами существуют благодаря заморским до¬тациям. Поэтому правильнее было бы для некоторых особо продвинутых «борцов» заниматься не мифическими проектами выращивания хлопка (вода-то откуда?!), а всячески укреплять отношения с Россией. Когда появляется материальное благо¬получие, все имеют хорошо оплачиваемую работу, дети учатся в школах и вузах, — как-то само по себе исчезает желание раз¬рушать социальную стабильность в интересах политических авантюристов.

Несомненно, народ, подаривший миру выдающегося про¬светителя И. Гаспринского и великого воина — летчика Амет-Хана Султана, плеяду видных политиков, среди которых Осман и Юрий Бекировы, известного композитора И. Бахшиша, а так¬же многих других достойных сыновей и дочерей, сможет преод¬олеть «аномалии» самозваных вождей.

Ныне гораздо рациональнее и перспективнее искать пути согласованных действий с другими народами и даже цивилиза¬циями, также страдающими от тотальных последствий капита¬листической глобализации. Это чрезвычайно актуально и для Крыма как составной части нынешней Украины, превратив¬шейся, по сути, в колониальный придаток Запада.

Некоторые выводы

Современный псевдолиберализм, направляющий глобализационные процессы, попирая святые понятия «нравствен¬ность» и «справедливость», вырождается в социал-дарвинизм. Отсюда — в циничное и корыстное потакание «сильным и при¬способленным» в ущерб «слабым и неэффективным». В итоге мир на глазах теряет стремление к единству и оказывается все более расколотым. Но США следовало бы помнить, что разви¬тая техническая цивилизация слишком хрупка, чтобы окружать себя морем недовольных и разгневанных. Гнев изгоев, питаемый отчаянием и жаждой мести, не заставил себя долго ждать; боль и обида мировой периферии уже ворвалась в сердце Америки, и за беспрецедентное высокомерие элиты американцы заплатили собственными жизнями.

Боль и отчаяние будут проявлять себя и дальше, причем во все более возрастающих масштабах. Выход один — изменение направленности глобализации. Достижения в области эконо¬мики, науки и техники должны служить всему человечеству, а не только так называемому «золотому миллиарду». Высшие дости¬жения культуры региональных цивилизаций должны обогащать духовную сокровищницу всех людей планеты. Традиционные ценности отдельных цивилизаций, сохраняя свой нетленный характер, должны стать главным критерием будущего единого человечества - подлинное единство достигается через разноо¬бразие и сохраняется только на основе разнообразия. Только в таком мире исчезнет почва для терроризма. И только в таком мире ислам из пугала для западного обывателя превратится в органическую и неотъемлемую составную часть планетарной цивилизации.

В случае развития событий в таком направлении остается неясным только один вопрос: как же тогда быть с планами Бин-Ладена о создании «всемирного халифата»?

На него давно дала ответ природа нашей планеты. Античное Средиземноморье никогда не выходило за пределы виноград¬ной лозы и оливковых деревьев. Западная цивилизация и по сей день предпочитает умеренные широты, будь-то в северном или даже в южном полушариях. Мир Ислама, за редкими исключе¬ниями, никогда не покидал зоны распространения верблюда и финиковой пальмы. Что же касается лично Бин-Ладена и его сторонников, то, живи они в условиях более справедливого мироустройства, им не пришлось бы предаваться несбыточным мечтам о всемирном халифате.

Будущее левое правительство Украины обязано использо¬вать потенциал исламского возрождения в интересах укрепле¬ния международного влияния нашей страны, ее экономическо¬го, политического и культурного суверенитета. Но это не значит, что левые силы должны сквозь пальцы смотреть на экстремист¬ские действия радикалов. Лучшим ответом на них является не усиление полицейского контроля, а планомерная деятельность по улучшению положения всех трудящихся, независимо от их этнической и религиозной принадлежности. Китай — мировой лидер XXI века

Культурные особенности китайской цивилизации

1 октября 1949 года было провозглашено образование Китайской Народной Республики. В этот день Народный по¬литический консультативный совет Китая (впоследствии - Все¬китайское собрание народных представителей) провозгласил создание Китайской Народной Республики и принял закон об организации центрального народного правительства КНР.

Более чем 100-летняя героическая борьба китайского народа за свое национальное и социальное освобождение завершилась триумфальным успехом. Начался новый этап возрождения мо¬гущества и процветания древней страны.

Китай в течение столетий складывался как особая цивили¬зация со своей системой общественных ценностей и культурных норм. Важной особенностью китайской цивилизации является абстрактный характер эстетического идеала и важная роль эсте¬тики в формировании социального поведения. По словам одно¬го из классиков китайской литературы, «эстетические чувства означают нечто художественное и не связанное со своекорыс¬тием, правдой и неправдой реальной жизни, нечто не имеющее отношения к личным практическим интересам в настоящее время. Литература должна вызывать у людей радостные чувства; она должна возбуждать радостные эмоции даже и в том случае, когда человек испытывает горестное ощущение».

В то же время в познании мира, в том числе и художествен¬ном, китайская мысль отводит большое значение сверхчув¬ственному началу. Так, по мнению литератора Ян Цзинцзен (конец XIX века), идеалом для вдохновленного художника и для истинного поэта является Дао, немыслимое и сверхчеловечес¬кое начало, которое, поселяясь в душе сверхчеловека, погружает его как бы в некий транс, сверхчувственное познание истины, не доступное ни поэтам, ни художникам, ни каллиграфам. Это, в свою очередь, приводит к попытке абстрагироваться от дей¬ствительности, к невниманию к психологии личности, что пере¬кликается с нормами господствующего в Китае конфуцианства.

В китайских сказках, новеллах и романах на первом месте находится не сюжет и не эстетический идеал, а характер—тип и поучительность. Сюжету отводится лишь вспомогательная роль. В новеллах и романах сюжет критически перегружен и запутан для того, чтобы обнаружить и представить во всех подробностях всех действующих лиц—типов. Социальный аспект и моральное назидание господствуют и в традиционной китайской драме. К тому же, на сцене эта поучительность проявляется в наиболее наглядном виде — в форме символического грима, костюма, жеста, которые сразу же, еще до начала действия, характеризуют социальное положение и уровень добродетели персонажа.

В пьесах и спектаклях присутствуют действие и сюжет, порой острый и захватывающий, в наличии музыка и танцы, что делает этот популярный для китайцев жанр интересным и ярким. Но в то же время здесь нет глубокой психологической драмы, своеобразных характеров, трагедий личности, наделен¬ной бурными страстями. Нет всего того, к чему мы привыкли у В.Шекспира или А.П. Чехова.

Только в китайской поэзии личность, не трансформируясь в социальный тип с осознанными обязанностями, играет замет¬ную роль. Это объясняется тем, что поэзия (во всяком случае, лирика) — наиболее интимно-эмоциональный жанр литературы и поэтому никакая социально-этическая норма не в состоянии занять здесь доминирующее место. Хотя, конечно, без какой-то толики этики не обходится.

Характеризуя творчество великого средневекового поэта Су Ши, Н.Т. Федоренко пишет, что «для Су Ши поэтическое твор¬чество, безусловно, имело первостепенный смысл, моральное значение». Однако «этика здесь понимается нами как аспект смыслового построения песенно-поэтических произведений жанра цы, где не отделены моральное начало и художественная цель, эстетическая природа поэзии».

В произведениях Су Ши, как и вообще в поэзии эпохи Сун (Х-ХШ вв.), главное, по мысли Н.Т. Федоренко, не в описании тех или иных событий, а в выражении своего морального и эмо¬ционального отношения к ним; в верности жизни и благород¬стве чувств; в тонком понимании красоты окружающего мира, в богатстве средств образного выражения. То есть, в поэзии действительно на первом плане оказывается личность, индиви¬дуальность, творческое начало. Абстрактным принципам, связывающим эстетические и этические понятия, было подчинено и творчество китайских художников. Тысячелетние предписания лишали их права на изображение перспективы, использование светотени и т.п. Даже в портретах они обязаны были отражать идею, а не психологию. Но и в этих условиях на свитках китайских мастеров можно увидеть чувство красоты, немыслимый уровень мастерства и техники в изображении мельчайших деталей, ощущение фило¬софской глубины, громадной и бесконечной пустоты природы, перед которой все человеческие страсти, не более, чем тлен и суета.

Можно сказать, что в традиционном искусстве Китая был закономерно выявлен и реализован весь творческий потенциал народа, со всеми свойственными ему особенностями системы мышления, восприятия, поведения и психологии, с характерными для него культом долга, организованностью, умением удовлетворяться малым.

Но одновременно присутствует и неудовлетворенность жесткими рамками существующей системы, стремление к чему-то иному, неосознанно-лучшему. Последняя тенденция уси¬лилась, начиная с XIX века, когда в Китай вторглись мировые капиталистические хищники. Социальная психология характерна тем, что всегда пере¬живает породившие ее обстоятельства. Даже чудовищные зигзаги так называемой «великой пролетарской культурной революции» и последовавшая в ее ходе мощнейшая кампания «критики Линь Бяо и Конфуция» не смогли привести к духо¬вному и цивилизационному самоотречению китайского народа. Для современного массового сознания Китая также характерно соединение преклонения перед абстрактными этическими и эстетическими предписаниями со стремлением найти путь для улучшения общественного бытия, не отказываясь от традици¬онных норм и ценностей.

Начальный этап социалистического строительства в Ки¬тае: трудности и победы

Главным условием строительства народного государства На¬родный политический консультативный совет Китая (НПКСК) определил руководящую роль рабочего класса и его авангарда - Компартии Китая. В принятой НПКСК «Общей программе» в этой связи говорилось: «Диктатура народной демократии в Китае является государственной властью Народного демокра¬тического единого фронта рабочего класса, крестьян, мелкой буржуазии, национальной буржуазии и прочих патриотических демократических элементов, основанной на союзе рабочих и крестьян и руководимой рабочим классом».

Эта линия отражала решения VII сьезда КПК, состоявше¬гося в 1945 году, на котором многолетний бессменный лидер партии Мао Цзэдун говорил: «История Китая создает в Китае свою систему. В течение длительного времени в Китае будет существовать своеобразная обстановка, совершенно необхо¬димая и закономерная для него; будет существовать отличный от русского государственного строя новодемократический го¬сударственный и правительственный строй союза нескольких демократических классов».Позиция Мао Цзэдуна сводилась к тому, что вначале в Ки¬тае необходимо осуществить «радикальную буржуазно-демо¬кратическую революцию нового типа», без которой «попытка построить социализм на развалинах колониального, полуколо¬ниального и полуфеодального порядка была бы совершенной утопией». Что же касается социализма, он представлялся Мао весьма и весьма отдаленным будущим, как общечеловеческое стремление «к этому безгранично светлому, безгранично пре¬красному, самому идеальному будущему».

Первые шаги новой власти сопровождались весомыми со¬циально-экономическими достижениями. В 1949-1952 г.г. про¬изошло восстановление народного хозяйства, основательно раз¬рушенного в годы японской интервенции и гражданской войны. В 1953-1957 г.г. КНР осуществила первый пятилетний план. В эти годы с помощью СССР и европейских стран народной демо¬кратии были созданы основы индустриальной базы страны. В этот период экономика страны развивалась высокими темпами. Среднегодовой темп прироста национального дохода составил 8,9%, валовой продукции промышленности и сельского хо¬зяйства — 10,9%, промышленности — 18%, сельского хозяйства - 4,5%, грузооборота транспорта — 19%, объема капиталовложе¬ний - около 26%66. Выдвигая в качестве первоочередной задачи развитие тяже¬лой промышленности, КПК вместе с тем утверждала необходи¬мость планомерного развития на базе тяжелой промышленности всех отраслей народного хозяйства как условия для подъема той же тяжелой промышленности, нуждающейся в рынке средств производства.

В Тезисах о генеральной линии, утвержденных ЦК КПК в декабре 1953 года, отмечалось: «Естественно, что наряду с кон¬центрацией сил на развитие тяжелой промышленности необхо¬димо соответственно в плановом порядке развивать транспорт, легкую промышленность, сельское хозяйство, торговлю, куль¬туру и просвещение. Без соответствующего развития всех отрас¬лей не только нельзя добиться улучшения жизни народа, но и невозможно развить тяжелую промышленность, невозможно осуществить индустриализацию страны».

Новый этап экономического строительства сопровождался известной мягкостью народной власти в отношении буржуазии.

Сам Мао Цзэдун в этой связи подчеркивал, что в Китае после прихода КПК к власти длительное время будет существовать коалиция и сотрудничество с национальной буржуазией и что не будет устанавливаться диктатура пролетариата «по образцу России». В Китае «на протяжении десятков лет в течение всего периода новой демократии невозможен, а поэтому и не должен иметь место режим диктатуры одного класса и монопольного положения одной партии в правительстве». Политическую власть «новой демократии», считал он, должны осуществлять крестьянство, рабочий класс и национальная буржуазия.

Сам курс «новой демократии» был связан с идеями, впервые обнародованными Мао Цзэдуном в январе 1940 года в статье «О новой демократии». Уже тогда Мао отказался от слепого ко¬пирования опыта социалистических преобразований в СССР, заявив, что «республика новой демократии отличается от соци¬алистических республик типа СССР, республик диктатуры про¬летариата»69. «Новая демократия» также предусматривала отказ в экономике от главенствующей роли общенародной собствен¬ности, признание равенства общественного, коллективного и частноиндивидуального секторов, включая сферу смешанного и зарубежного капитала. Предлагается народу своеобразный «срединный путь в духе Конфуция». О последнем, разумеется, не упоминалось, но он незримо продолжал присутствовать во многих общественных конструкциях Мао Цзэдуна.

Но в начальный период после победы революции, в знак уважения к «старшему брату», вслух часто говорилось иное: «Наша страна не только может использовать передовой опыт Советского Союза, но и непосредственно получает советское оборудование и техническую помощь советских специалистов. Все это — благоприятные условия для завершения социалисти¬ческой индустриализации нашей страны».

Хотя, и это следует отметить, в СССР тогда с пониманием относились к особенностям китайской действительности. Лич¬ный представитель И.В. Сталина при Мао Цзэдуне И.В. Кова¬лев вспоминает, что говорил советский лидер, принимая летом 1949 года делегацию КПК во главе с Лю Шаоци: «Возможно, что в общих вопросах теории марксизма мы, советские люди, несколько сильнее вас. Однако если говорить о применении марксистских принципов на практике, то вы обладаете таким большим опытом, что нам стоит поучиться у вас».

Отзываясь о представленном Лю Шаоци письменном до¬кладе, И.В. Сталин сказал: «В своем докладе китайская делега¬ция говорит, что КПК будет подчиняться решениям Компартии Советского Союза. Это кажется нам странным. Партия одного государства подчиняется партии другого государства. Такого никогда не было, и это непозволительно. Обе партии должны нести ответственность перед своими народами, взаимно сове¬щаться по некоторым вопросам, взаимно помогать друг другу, а при возникших трудностях тесно сплачиваться — это верно».

Принимая в конце того же года Мао Цзэдуна, И.В. Сталин отмечал: «Китайская буржуазия и буржуазия стран Восточной Европы - не одно и то же. Буржуазия стран Восточной Европы опозорила себя тем, что в период фашистской оккупации со¬трудничала с фашистами, а затем вместе с ними эвакуировалась. Вследствие этого пролетариат смог установить свою диктатуру и получил все основания для того, чтобы конфисковать предпри¬ятия, принадлежавшие буржуазии. После этого он быстро всту¬пил на путь социализма. Фактически в странах Восточной Евро¬пы существует не диктатура пролетариата, а народная демокра¬тия, парламент и отечественный фронт являются формами ее проявления. Совершенно иное положение в Китае. Китайская буржуазия в период японской оккупации не капитулировала перед японцами и не эвакуировалась вместе с японцами. Когда китайский народ поднялся на борьбу с Америкой и Чан Кайши, она также не сотрудничала ни с американцами, ни с Чан Кайши. Поэтому у китайского революционного правительства не было оснований к тому, чтобы выступить против национальной бур¬жуазии и взять в свое управление ее предприятия. В Китае еще нельзя устанавливать революционную власть диктатуры проле¬тариата. Существующая сегодня в Китае революционная власть по существу является демократической диктатурой рабочих и крестьян, а единый национальный фронт, Политический кон¬сультативный комитет являются формами проявления ее».

Советы И.В. Сталина были восприняты с пониманием. Они волне отвечали задуманному Мао Цзэдуном еще в предвоенные годы «пути золотой середины» в новых конкретно-историчес¬ких условиях. Проходившие в первые годы народной власти со¬циально-экономические преобразования имели по отношению к лояльной буржуазии явно щадящий характер. В 1949 году государство национализировало 2858 промыш¬ленных предприятий, на которых было занято 750 тысяч рабочих. В масштабах общества при определении форм организации общественного производства национальная буржуазия, лишив¬шись основных средств производства, во многом утратила свою прежнюю роль. Однако на предприятиях бывшие капиталисты участвовали в осуществлении функций управления. На пред¬приятиях после поотраслевого преобразования капиталисты оставлялись для руководства производством. Они также продо¬лжали получать эксплуататорский доход в виде фиксированного процента. К середине 1950-х годов количество таких «рантье» и управленцев одновременно насчитывалось более одного милли¬она человек.

Эти люди сохранили за собой также политические права и формы представительства. В стране продолжали существовать «демократические» партии, объединяющие главным образом буржуазные и связанные с ними круги населения.

В октябре 1956 года состоялся VIII съезд КПК, который констатировал крупные успехи, достигнутые в ходе выполне¬ния первого пятилетнего плана развития народного хозяйства и выдвинул обширную экономическую программу на второе пя¬тилетие (1958-1962 г.г.). К концу второй пятилетки планирова¬лось увеличить валовой национальный продукт КНР примерно на 75 % по сравнению с 1957 годом, в том числе промышленную продукцию — в два раза и продукцию сельского хозяйства — на 35%.

Съезд выдвинул стратегическую задачу «завершить со¬циалистические преобразования и обеспечить нашей стране возможность в течение примерно трех пятилеток в основном построить целостную промышленную систему, чтобы наша страна из отсталой аграрной стала передовой социалистической индустриальной страной».

Явно делая крен в сторону считавшегося тогда классическим опыта социалистического строительства в СССР, съезд конста¬тировал, что в борьбе между социализмом и капитализмом в КНР вопрос «кто - кого» уже решен в пользу социализма, а «де¬мократическая диктатура народа в нашей стране по своей сути является одной из форм диктатуры пролетариата».

В Уставе КПК было зафиксировано, что «Коммунистичес¬кая партия Китая в своей деятельности руководствуется марк¬сизмом-ленинизмом». Одновременно из Устава было изъято положение о «китаизированном марксизме», внесенное туда предыдущим съездом по настоянию Мао Цзэдуна. Один из кардинальных выводов VIII съезда КПК, красной нитью проходивший практически через все его документы, состоял в том, что успешное строительство социализма в КНР возможно лишь в тесном союзе с СССР и другими социалисти¬ческими странами.

В феврале 1957 года на расширенном заседании Верховного Государственного Совета Мао Цзэдун в речи, названной «К во¬просу о правильном разрешении противоречий внутри народа» приступил к ревизии решений VIII съезда КПК. Он явно опа¬сался заметного крена КПК в сторону линии XX съезда КПСС.

Мао Цзэдун утверждал: «В нашем государстве противоречия между рабочим классом и национальной буржуазией относятся к противоречиям внутри народа. Классовая борьба между ра¬бочим классом и национальной буржуазией относится, вооб¬ще, к классовой борьбе внутри народа, так как национальной буржуазии в нашей стране присущ двойственный характер». Этот трезвый вывод, учитывающий конкретно-исторические условия Китая, перекликающийся с конфуцианскими идеями общественной гармонии и «великого единения», Мао дополнил оригинальным, и, как оказалось, обоснованным взглядом на проблему противоречий при социализме. «В социалистическом обществе, — говорил Мао Цзэдун, — основными противоречия¬ми по-прежнему являются противоречия между производствен¬ными отношениями и производительными силами, противоре¬чия между надстройкой и экономическим базисом».

Данный тезис спустя многие годы стал основой для форми¬рования видным экономистом Цзян Даньлинем (под руковод¬ством Дэн Сяопина) новой концепции китайского социализма — социализма открытого типа. В соответствии с этой концеп¬цией социализм не является полным отрицанием капитализма, но представляет собой такое его развитие, которое снимает недостатки и сохраняет достоинства капитализма. Социализм в новой трактовке выступил не как могильщик капитализма, а как его преемник и продолжатель, сохраняющий и приумножа¬ющий все его положительные моменты.

Однако экономические взгляды Мао Цзэдуна особой це¬лостностью не отличались. Хотя в 1953-1957 гг. среднегодовой прирост объема производства достиг 14%, это не могло удо¬влетворить Мао и его сторонников. Учитывая отсталость Китая, даже при столь внушительных темпах роста для превращения КНР в современную развитую страну понадобилось бы не¬сколько десятилетий. Отсюда появилось намерение формиро¬вать экономическое развитие.

В мае 1958 года состоялась вторая сессия VIII съезда КПК. Вторая сессия утвердила линию «трех красных знамен: гене¬ральной линии, большого скачка и народных коммун». Новая генеральная линия ставила целью в кратчайший срок превра¬тить Китай в могучую социалистическую державу. В докладе Лю Шаоци на съезде говорилось: «Карл Маркс предсказывал, что пролетарская революция приведет к тому, что мы вступим в ве¬ликий период, когда один день будет равен двадцати годам».

Лю Шаоци, оказавшийся спустя несколько лет главной ми¬шенью нападок хунвэйбинов за свою умеренность, в 1958 году был едва ли не революционнее самого Мао Цзэдуна. Л ю Шаоци подверг резкой критике тех товарищей по партии, «которые об¬виняют нас в том, что мы любим большое и увлекаемся подви¬гами, спешим к заслугам и стремимся к выгоде», или «говорят, будто ускорение темпов строительства слишком «перенапря¬гает» силы людей, или «беспокоятся о том, что осуществление курса строительства — больше, быстрее, лучше, экономнее — может привести к нарушению равновесия между отдельными отраслями производства». Он же с упоением цитировал лозунги, выдвинутые в то время Мао Цзэдуном. Среди них и такой: «Упо¬рно бороться три года и добиться перемены в основном облике большинства районов страны».

Как видим, на путь в число самых развитых стран отводи¬лось всего лишь три года. Если точнее, пять лет, поскольку вто¬рая сессия VIII съезда КПК планировала все же на пятилетие. Предполагалось за этот краткий промежуток времени (1958-1962 г.г.) увеличить промышленное производство в 6,5 раза, а сельскохозяйственное — в 2,5 раза.

В июне 1958 года началось массовое строительство кус¬тарных «народных доменных печей» в сельской местности и создание «народных коммун». Вместо характерного для социа¬лизма принципа материальной заинтересованности труженика внедрялись уравнительные «новые человеческие отношения». Эта концепция включала уравнительное снабжение питанием и одеждой, натуральное, безденежное распределение на уровне удовлетворения элементарных потребностей. Обществу Мао предложил следующую трактовку перемен в стране: «После освобождения (т.е. после победы революции в 1949 году — Л.Г.) до 1952 года все было в порядке. По существу, в 1953-1956 годах, с одной стороны, подняла голову буржуазная идеология, а с другой — началось подражание Советскому Союзу. У нас была введена заработная плата. Систему натурального снабжения мы объявили устаревшим методом, партизанской привычкой, кото¬рая сдерживает активность, и заменили эту систему буржуазным юридическим порядком, открыли простор для распространения буржуазной идеологии». Словом, «все имеет два источника: один — социализм, который внедряли у нас старшие братья; другой — капитализм, который коренится в отечественной по¬чве. К счастью, за это короткое время им не удалось пустить глу¬бокие корни. На мой взгляд, деревенский стиль, партизанские навыки - это хорошо. Именно в городах и надо распространять деревенский стиль и партизанские привычки».

Переход к «партизанским привычкам и лишение трудящих¬ся материальной мотивации быстро привело курс «трех красных знамен» к провалу. Уровень промышленного производства в 1960 году сократился против 1958 года почти на 50%. В сельском хозяйстве вопреки призывам властей в два года выполнить за¬дание второго пятилетнего плана (собрать 250 млн. тонн зерна), производство всех основных видов продукции резко сократи¬лось. Сбор зерна упал до 150 млн. тонн, что при возросшей чис¬ленности населения отбрасывало страну по уровню душевого потребления к дореволюционному уровню.

В этих условиях в январе 1961 года IX пленум ЦК КПК был вынужден принять решение о проведении срочных мер, на¬правленных «на урегулирование, укрепление и повышение на¬родного хозяйства КНР». Из-за своего провала в 1958 году Мао Цзэдун вынужденно отошел от решения экономических вопро¬сов, поручив «вытаскивать телегу из грязи» Лю Шаоци и Чжоу Эньлаю. Но ему удалось воспрепятствовать созыву съезда КПК, который в тот тяжелый для страны момент мог бы утвердить ли¬нию, совершенно противоположную его взглядам.

Но уже к середине 1960-х годов у Мао и его сторонников появились возможности для реванша. Авторов политики "уре¬гулирования" обвинили в том, что они "буржуазные академи¬ческие авторитеты" и противятся идеям Мао Цзэдуна, а также стремятся к "реставрации в Китае капитализма". В конце 1966 года был арестован виднейший теоретик и архитектор урегули¬рования Сунь Ефан, директор Института Экономики Академии наук КНР. Он, оказывается, «в течение длительного времени ра¬спространял большое количество нелепостей, заимствованных у современных ревизионистов Советского Союза».

На самом деле Сунь Ефан не столько занимался заимствова¬ниями, сколько нарабатывал в экономической науке те момен¬ты, которые на рубеже 70-80-х годов прошлого века оказались краеугольными камнями реформ Дэн Сяопина. И уже хотя бы по этой причине стоит сказать детальнее о взглядах этого удиви¬тельного экономиста.

Уже в первой своей работе «Поставить план и статистику на базу закона стоимости», написанной вскоре после образования КНР, Сунь Ефан попытался обосновать сохранение при со¬циализме роли закона стоимости как регулятора производства, «распределителя» общественных производительных сил, под¬черкнув при этом, что если в товарной (капиталистической) экономике закон стоимости выражает себя через товарное об¬ращение, через рыночную конъюнктуру и конкуренцию, то в плановой экономике необходимо «сознательно улавливать его через расчет». То есть, по Сунь Ефану, закон стоимости есть об¬ъективный закон крупного обобществленного производства, а не специфический закон товарного производства. С исчезно¬вением товарно-денежных отношений исчезнет проявление закона стоимости через стихийную конкуренцию на рынке, но коль скоро сохранится крупное обобществленное производство, то сохранится и всегда выполняемая законом стоимости функ¬ция экономии времени труда и его пропорционального распре¬деления в соответствии с потребностями. Поэтому, считал Сунь, закон стоимости ни в коем случае не может быть упразднен при любом крупном обобществленном производстве, и он будет играть свою роль не только в социалистическом, но и в комму¬нистическом обществе. Следует признать, что эти рассуждения вовсе не выходят за рамки представлений классиков. Ф.Энгельс в работе «Наброс¬ки к критике политической экономии» писал: «Стоимость есть отношение издержек производства к полезности. Ближайшее применение стоимости имеет место при решении вопроса о том, следует ли вообще производить данную вещь, то есть по¬крывает ли ее полезность издержки производства. Лишь после этого может идти речь о применении стоимости для обмена. Когда частная собственность будет уничтожена, практическое применение понятия стоимости будет тогда все больше огра¬ничиваться решением вопроса о производстве, а это и есть его настоящая сфера».

Хотя речь идет о раннем Энгельсе, Сунь полагал, что и в дальнейшем Маркс и Энгельс считали данное определение стоимости справедливым. Тем более, что в «Анти-Дюринге» Эн¬гельс подчеркнул, что в будущем производственный план «будет определяться, в конечном счете, взвешиванием и сопоставлени¬ем полезных эффектов различных предметов потребления друг с другом и с необходимыми для их производства количествами труда».

Обращался Сунь Ефан также и к письму К.Маркса к Л.Куге-льману от 11 июня 1868 года, где говорится о том, что «необхо¬димость распределения общественного труда в определенных пропорциях никоим образом не может быть уничтожена опред¬еленной формой производства, — измениться может лишь фор¬ма ее проявления».

Сунь Ефан не игнорировал и другие высказывания Маркса и Энгельса, согласно которым стоимость и закон стоимости явля¬ются категориями, присущими лишь товарному производству, однако он видел здесь лишь внешнее противоречие, полагая, что во втором случае они подразумевали меновую стоимость, а в первом — стоимость как субстанцию.

К лету 1962 года Мао и его группа уже считали обстановку благоприятной для того, чтобы вновь взять в руки инициативу. На заседании политбюро в Бэйдайхэ в июне и на X пленуме ЦК КПК в сентябре 1962 года они вновь выдвинули на первый план задачу ускоренного развития экономики и тезис Мао о классовой борьбе в период строительства социализма и ком¬мунизма. Хотя пленум подтвердил линию на «урегулирование» и в противовес «большому скачку» подчеркнул, что переход от социализма к коммунизму требует многих десятилетий, здесь же было принято секретное решение «О дальнейшем укре¬плении коллективных хозяйств народных коммун и развитии сельскохозяйственного производства», которое заклеймило на¬метившийся было возврат к материальной заинтересованности крестьян как «ветер, несущий гибель».

Что касается классовой борьбы, Мао к этому времени счи¬тал, что острейшая классовая борьба сохранится вплоть до по¬строения коммунизма. Исходя из того, что «классовая борьба неизбежно находит свое выражение в партии», он связал борьбу со своими противниками внутри страны, которых он обвинял в приверженности «правым взглядам», с борьбой против «со¬временного ревизионизма» на международной арене, то есть против КПСС и ее сторонников в Международном коммунис¬тическом и рабочем движении.

В январе 1965 года на расширенном заседании политбюро ЦК КПК Мао удалось добиться принятия решения, получивше¬го название «23 пункта». В документе говорилось о проводив¬шейся к тому времени в деревне «кампании за социалистичес¬кое воспитание». Вначале Мао Цзэдун определил задачу этого движения как «очищение сельских партийных организаций», а теперь встал вопрос о перевоспитании лиц, «находящихся у власти в партии и идущих по капиталистическому пути».

Стало понятно, что оружие критики направляется против героя «урегулирования» Лю Шаоци и его сторонников. Но в 1965 году положение Лю было еще прочным. Под его влиянием находилась значительная часть государственного и партийного аппарата. Стало быть, нужно было нанести удар по аппарату.

Возникает, однако, один вопрос: действительно ли Лю «шел по капиталистическому пути»? Здесь следует упомянуть о том, что в руководстве КПК еще до Второй Мировой войны сложи¬лись две различные оценки Конфуция и доктрин ранних конфу¬цианцев. Лю Шаоци стремился внедрить раннее конфуцианство в марксизм, пытаясь, таким образом, в противовес Мао, создать собственную версию «китаизированного марксизма». В лекциях в Янъаньском институте марксизма-ленинизма в 1939 году он наряду с Марксом и Энгельсом щедро цитировал Конфуция и Мэн-цзы, обосновывая требования, предъявляемые к «полити¬чески стойкому революционеру с прекрасными качествами». В лекциях он проводил явно конфуцианскую идею о самовоспи¬тании человека как предпосылке упорядочения и гармонизации общества в целом, с той разницей, что Конфуциев «благород¬ный муж» приобретал качества идеального партийного активис¬та. Таким образом, уже с конца 1930-х годов между Мао и Лю возникли разногласия в понимании методов и путей «преоб¬разования» и «совершенствования» личности. В начале 1960-х годов дело дошло и до разного видения путей развития общества в целом. Столкновение становилось неизбежным. Так складывались условия для проведения в стране «вели¬кой пролетарской культурной революции». Поскольку Мао не удалось усилить в достаточной степени свое влияние в партии ни с помощью «движения за социалистическое воспитание», ни с помощью «23 пунктов», постепенно у него возникла мысль нанести удар, опираясь на силы, стоящие вне партии и госаппа¬рата, - на армию и политически активную молодежь, и в итоге превратить партию в послушный инструмент для проведения собственного курса.

Первый этап «культурной революции» охватывает март

— декабрь 1966 года. В марте Мао Цзэдун распорядился о формировании отрядов хунвэйбинов («юных застрельщиков революции»). Им предстояло провести в жизнь новый лозунг Мао: «Долой владыку ада, освободить обезьянок!», позаимство¬ванный из классического романа «Сунь Укун — царь обезьян». Под «владыкой ада» подразумевался Лю, а под «обезьянками» - народ.

В августе того же года состоялся XI пленум ЦК КПК, при¬нявший решение о развертывании «культурной революции». Пленум отмечал, что целью новой кампании является разгром «облеченных властью, идущих по капиталистическому пути», а также критика «реакционных буржуазных «авторитетов» в науке, идеологии буржуазии и всех других эксплуататорских классов». Предстояло «преобразовать литературу и искусство, все области надстройки, не соответствующие экономическому базису социализма с тем, чтобы способствовать укреплению и развитию социалистического строя». Пленум поручил партий¬ным органам на местах руководить «культурной революцией», однако он не только не вооружил их едиными политическими установками, но и включил в свое решение противоречивые положения. Требуя, например, обеспечения партийного ру¬ководства «революцией» и партийного контроля за ее ходом, пленум одновременно отметил, что часть парторганизаций не в состоянии осуществлять такое руководство. Поэтому лишь «на¬пористые и умные» хунвэйбины в состоянии сохранить верное «направление» в новом движении.

Страна оказалась ввергнутой в водоворот ожесточенных схваток. Не удовлетворившись решениями пленума, Мао выд¬винул еще один лозунг: «Огонь по штабам!». Действуя в обход норм внутрипартийной жизни и Конституции КНР, группа Мао Цзэдуна вскоре устранила из занимаемых постов Лю Шаоци, Дэн Сяопина и многих других руководителей, пытавших¬ся избежать крайностей в политике и экономике. На местах разрушались партийные и комсомольские организации. Были ликвидированы профсоюзы, творческие союзы и объединения. Начались погромы в учебных заведениях. Развернулась массо¬вая «чистка» партии.

Второй этап «культурной революции» охватил январь 1967 — январь 1968 г.г. Мао Цзэдун и его группа выдвинули лозунг «Захватить власть!» Были объявлены и принципиально иные, чем прежде, цели «культурной революции»: «свергнуть режим», «сломать старую государственную машину» и «создать совер¬шенно новый пролетарский порядок». Но пролог к этому этапу состоялся несколько ранее. В конце октября 1965 года на рабо¬чем совещании ЦК КПК Мао следующим образом обосновывал его необходимость: «Исходя из интересов государственной без¬опасности и уроков, которые можно извлечь из опыта Совет¬ского Союза, а также деятельности Сталина, наше руководство было разделено на два эшелона: первый и второй. Я попал во второй эшелон, другие товарищи - в первый. Сейчас видно, что это был неправильный шаг. Находясь во втором эшелоне, я не занимался текущей работой, многие дела решались другими. И я способствовал росту авторитета других с тем, чтобы, когда я покину сей мир, в государстве не было волнений. Все привет¬ствовали мою позицию. Но затем товарищи, находящиеся в пер¬вом эшелоне, не совсем хорошо решили некоторые вопросы». Задача, как видим, состояла в возврате в первый эшелон, то есть в захвате власти.

Захват власти происходил в условиях потепления отно¬шения к буржуазии. На первых порах в листовках цзаофаней («красных охранников», которые являлись «взрослым» издани¬ем хунвэйбинов и рекрутировались из низшего слоя рабочих) выдвигались требования «расправиться с капиталистами» и «ликвидировать остатки эксплуатации в стране», «немедленно превратить смешанные предприятия в государственные». Но с начала сентября 1966 года тон дацзыбао (стенных газет, написан¬ных от руки) в отношении национальной буржуазии изменился. В них все настойчивее стало повторяться, что противоречия с буржуазными элементами, если они не являются контрреволю¬ционерами, надо решать «как противоречия внутри народа», что «нельзя выходить за рамки критики» капиталистов. В приказе хунвэйбинов, расклеенном тогда в Пекине, говорилось: «Относительно капиталистов. Капиталистам не обязательно выезжать из Пекина. Они могут оставаться в тех учреждениях, где нахо¬дятся, и там проходить перевоспитание. Капиталисты-патрио¬ты, которые поддерживают партию, поддерживают социализм, служат обществу и соблюдают законы, обычно относятся к на¬циональной буржуазии. Противоречия с ними должны по-пре¬жнему разрешаться как противоречия внутри народа».

Характерно, что в то время, когда партийный и государ¬ственный актив, представители рабочего класса и интеллиген¬ции во многих случаях стали жертвами диких расправ со сторо¬ны хунвэйбинов и цзаофаней, ни один видный политический деятель из числа национальной буржуазии, даже бывших гоминьдановцев, входивших в состав различных государственных органов, не пострадал.

«Культурная революция» сопровождалась развалом эконо¬мики. По подсчетам советских экономистов, за один 1967 год валовая продукция промышленности сократилась на 15-20%, добыча угля — на 40, выработка электроэнергии — на 30, вы¬плавка стали — на 25-30%. Январь 1968 — апрель 1969 г.г. рассматривается как третий этап «культурной революции». Мао Цзэдун и его группа об¬ъявили об успешном «захвате власти». Завершилось создание «ревкомов» на уровне провинций и городов, подменивших пре¬жние партийные комитеты. Но одновременно была провозгла¬шена необходимость «восстановления организационной жизни партии». В конце весны 1968 года началось создание «школ 7 мая». Первая такая «школа» возникла в пустынной степи северной провинции Хэйлунцзян. В эту школу, или, что вернее, лагерь, были направлены для «физического труда» и «перевоспитания» первые 14 кадровых работников. Впоследствии агентство Синь-хуа сообщало, что только аппарат ЦК КПК и ведомства системы Госсовета создали более 100 «школ 7 мая», в которые послано 90 тысяч кадровых работников. Но это лишь в центре. А ведь по примеру «центра» подобные школы-лагеря были созданы во всех провинциях, городах и автономных районах. Особенно тяжело приходилось в это время интеллигенции. В Пекинском университете обычными стали барабанный бой и бесконечные собрания, заменившие учебный процесс. На площади перед университетской библиотекой ежедневно до поздней ночи про¬должались митинги. На городском стадионе происходили суди¬лища. «Мы должны уничтожить авторитет буржуазного общества и буржуазных знаний», - призывали бесчисленные лозунги. Очевидец тех событий Михаил Степанов вспоминал, что Китай тех лет напоминал театр пыток. Актерами-мучениками были носители культуры, знаний, морали. Иными словами — люди, так или иначе ориентировавшиеся на богатое конфуцианское наследие китайской культуры. Режиссерами — хунвэйбины. Зрителями — толпа.

Помимо такого вот вождения осужденных по улицам, при¬менялись и другие способы их публичного унижения. Устраива¬лись выставки. Осужденных выставляли на аллее или на стади¬оне. Любой мог глазеть на них, слушая пояснения хунвэйбинов об их «злодеяниях». По вечерам на помосте около студенческой столовой хунвэйбины прохаживались вдоль рядов осужденных, спрашивая, что те усвоили в течение дня. Нужно было громко выкрикивать цитаты Мао, каяться. Если ответ не удовлетворял хунвэйбинов, осужденному грозило жестокое избиение. Окру¬жавшая эстраду толпа, привыкшая к насилию над «врагами революции», заставляла последних голосить что есть силы. В жертв плевали, их осыпали бранью, пинками, ударами. Из за¬дних рядов в них летели камни».

Дальнейшее продолжение «культурной революции» пре¬жними методами грозило не только усилением экономическо¬го хаоса, но и дезинтеграцией страны. Получившие развитие опасные тенденции не только вызывали сопротивление во всех слоях китайского общества, но и серьезно беспокоили Мао Цзэдуна, который не желал превращаться из творца мощного и обновленного Китая в разрушителя страны. В такой обстановке в апреле 1969 года состоялся IX съезд КПК, покончивший с на¬иболее одиозными сторонами «культурной революции». В до¬кладе заместителя председателя ЦК КПК Линь Бяо, с которым он выступил от имени ЦК КПК, говорилось, что «съезд созван в момент, когда Великая пролетарская культурная революция, развернутая и руководимая лично Председателем Мао Цзэду-ном, одержала великую победу. Эта великая революционная буря разгромила буржуазный штаб во главе с изменником, про¬вокатором и штрейкбрехером Лю Шаоци».

В качестве направляющей идеи на будущее съезд провозгла¬сил изречение Мао Цзэдуна: «Ближайшие 50-100 лет явятся ве¬ликой эпохой коренных перемен в общественном строе на зем¬ле, эпохой бурных потрясений, с которой не сможет сравниться ни одна из прошедших исторических эпох. Живя в такую эпоху, мы должны быть готовы вести великую борьбу, формы которой по своей специфичности намного отличаются от форм борьбы прошлых лет». Однако Мао не уточнял содержание, характер и направ¬ленность этих «бурных потрясений». Хотя из многих его пред¬ыдущих высказываний, в частности, о противостоянии бедного Юга и богатого Севера, о том, что «ветер с Востока довлеет над ветром с Запада», следовало, что речь идет не только о повороте к социализму в мировом масштабе, но и о том, что поворот этот уже начинает сопровождаться межцивилизационным противос¬тоянием. В этом противостоянии цивилизаций решающую роль суждено сыграть культурам Востока, прежде всего Китая.

Интересно, как события в Китае оценивали в СССР, тем более, что развитие «культурной революции» сопровождалось обострением двухсторонних отношений, вплоть до вооружен¬ного конфликта в 1969 году.

Наиболее полная и одновременно резкая оценка происхо¬дящему в Китае была дана Л.И. Брежневым в марте 1967 года: «легенда о «пролетарской культурной революции» — это всего лишь неуклюжая маскировка чуждой марксизму-ленинизму политики, осуществляемой Мао Цзэдуном». Останавливая внимание на действиях хунвэйбинов и цзаофаней, громивших по указанию свыше партийные комитеты и государственные ор¬ганы, а также на том, что в стране игнорируются материальные интересы трудящихся классов, Брежнев отмечал: «...какая же это пролетарская революция? Это больше похоже на подавление социалистической революции. Когда армейские части, поддер¬живая штурмовые отряды хунвэйбинов и смутьянов, по приказу из Пекина пускают в ход оружие против всех, в ком группа Мао Цзэдуна видит своих противников, кто ставит под сомнение по¬пытки выдать «идеи Мао» за «вершину марксизма-ленинизма», когда армия силой разгоняет законные органы власти и создает вместо них новые, в которых сама занимает ключевые посты, то какая же это защита дела социализма в Китае? Это больше по¬хоже на реакционный военный переворот».

Конечно, Л.И. Брежнев преувеличивал. То, что делал Мао, было иным. Столкнувшись с невообразимыми трудностями в деле повторения в восточной и конфуцианской стране европей¬ского опыта социально-экономических преобразований, Мао, что называется, на ощупь искал пути модернизации общества, и, мысля одновременно категориями конфуцианства и марксизма, одновременно пробовал реализовать их принципы на практике.

Следует иметь в виду, что в партии и госаппарате тогда было не¬мало людей, отрицающих значимость исторического наследия, свято веря, что только обращение к Западу, то ли в виде опыта социалистического строительства в СССР, то ли в виде клас¬сического капитализма способно поднять Китай. Порой эти, в общем-то, далекие друг от друга подходы взаимонакладывались, вызывая еще большее невосприятие исторического наследия и попыток совмещения его с современностью. Отсюда и проис¬текали порой действительно драконовские меры подавления инакомыслия в партии и государстве со стороны Мао.

Речь меньше всего шла о борьбе за власть в ее условно «чистом» виде. Хотя, конечно, не обошлось и без этого. Речь, скорее, шла о столкновении сторонников формационного и ци-вилизационного подходов к течению истории. И, к сожалению, в тот момент в Китае еще не было политических сил, которые оказались бы в состоянии совместить то и другое, «сэкономив» при этом жизнь одного, а то и двух поколений.

Не понимали происходящего также в СССР и других со¬циалистических странах. Отсюда и жесткие оценки со стороны Брежнева, которые лишь усугубляли негативные тенденции в отношениях между двумя великими государствами, единство которых в столь ответственный момент мировой истории, како¬вым оказалась вторая половина ХХ-го века, могло бы изменить ход событий на планете.

На IX съезде КПК преемником стареющего Мао был объяв¬лен его заместитель по партии и министр обороны КНР маршал Линь Бяо. Но последний, долгое время будучи приверженцем Мао, не согласился с поворотом Председателя после съезда в сторону развития отношений с Западом и США, в частнос¬ти. Поворот Мао был вынужденным. Надо было хоть как-то компенсировать разрыв экономических отношений с СССР. Но поворот плохо воспринимался в армии, где генералитет и большая часть офицерского корпуса были воспитаны в анти¬американском духе, поскольку США активно помогали Чан Кайши в годы гражданской войны, помогли закрепиться ге¬нералиссимусу на Тайване, а затем, утверждая марионеточный режим Ли Сын Мана в Южной Корее, открыто столкнулись там с китайской армией, которая помогала северокорейцам под ви¬дом «китайских добровольцев».

Произошел конфликт. Он усугублялся еще тем, что Линь Бяо в своих публичных выступлениях постоянно обращался к Конфуцию, насыщая его суждения новым политическим содер¬жанием. Дело в том, что одной из характерных национальных черт китайцев является относительно высокий уровень истори¬ческого самосознания. Веками неграмотные крестьяне узнавали исторические предания, события и героев древности, суждения Конфуция от рассказчиков, как «семейных», так и «профессио¬налов». Театрализованные представления бродячих актеров ста¬вились в основном на исторические сюжеты. На те же сюжеты писались пьесы и оперы в театрах. В силу этого, когда политик обращался к народу, он всегда в качестве аргументов использовал известные массе истори¬ческие факты или концепции древних философов, чаще всего Конфуция. Такой прием в Китае называется «история — по¬литика». Не являлся исключением из общего правила и Линь Бяо. Когда в конце 1971 года Линь вместе с семьей пытался на самолете бежать из Китая и разбился на территории Монголии, Мао, ознакомившись с его дневниками, узнал, что маршал, ока¬зывается, чтил Конфуция больше, чем самого Председателя. К тому времени, кстати говоря, цитатник Мао, изданный сотнями миллионов экземпляров, должен был, по его замыслу, заменить труды и выводы всех его предшественников на философском поприще.

Было установлено, что маршал и его друзья выписывали изречения Конфуция и передавали друг другу. Это было своего рода программным заявлением членов группы Линь Бяо. На¬иболее популярными были следующие суждения: «преодолевай себя и возвратись (в словах и поступках) к Правилам»; «Те, кто опираются на добродетель, процветают, а те, кто опираются на насилие, гибнут»; «Восстановить погибшие царства, возродить прерванные роды, вновь выдвинуть на должности отстранен¬ный люд»; «Следует придерживаться «принципа середины»; «Если двое вступают в борьбу, все станут врагами; если между двумя царит мир, все будут друзьями»98. Начавшаяся в 1972 году кампания критики Конфуция и Линь Бяо (последнего уже не было в живых, но в народной гуще об этом не было известно) оказалась фактически направлена также против Дэн Сяопина и Чжоу Эньлая. Конфуцию, кото¬рый был объявлен «реакционным представителем регрессиро¬вавшего рабовладельческого общества», противопоставлялся император Цинь Шихуан, объединитель Поднебесной и кро¬вавый деспот. Формально Линь Бяо, а на деле — Дэн Сяопин отождествлялся с Конфуцием, а под Цинь Шихуаном подразумевался Мао Цзэдун, якобы возвеличивший Китай не менее своего древнего предшественника. Своего апогея кампания достигла в 1974 году. Тогда же про¬яснились ее стратегические цели: преодолеть негативное отно¬шение к «культурной революции» в обществе, усилить контроль центра над периферией, обеспечить выдвижение «новых» ка¬дров, повернуть «дело Линь Бяо» против несогласных с «идея¬ми Мао», расширить идеологическую базу созданного за годы «культурной революции» режима.

Конфуций был объявлен одновременно «идеологом рестав¬рации рабовладельчества», поскольку настаивал на «преодоле¬нии себя и восстановлении церемониала». При этом идеологи кампании существенным образом трансформировали подлин¬ную историю Китая. Ведь объявление Конфуция сторонником реставрации рабовладельческого общества означало не только признание развития Китая в русле Западного мира, но одно¬временно и намного более раннее, чем в Европе, начало феода¬лизма в Поднебесной. Здесь находил свое отражение известный китаецентризм, присущий Мао Цзэдуну. Пропаганда идеи ран¬него феодализма была связана с курсом на возвеличивание роли Китая в мировой истории, хотя, собственно, никто из серьезно мыслящих исследователей никогда и нигде этого не отрицал.

Между тем, как нам уже известно, во времена Конфуция не было не только феодализма, но и рабства в европейском их по¬нимании. Социально-экономические отношения в Китае бази¬ровались на том, что Карл Маркс справедливо и неоднократно называл азиатским способом производства. Маоисты же, во-первых, в данном случае некритически заимствовали формационный подход К. Маркса к проблеме онтологии социальной истории, который мыслитель создал на европейском конкрет¬но-историческом материале, примерял именно к Европе, и даже мыслей не имел о том, чтобы применять его к Африке или Азии, даже к России. Во-вторых, сторонники Мао пытались механис¬тически перенести подход Маркса на совершенно чуждую ему китайскую почву. И не только это делали, но и пытались еще поставить телегу впереди лошади. Искажая историю, заказные «ученые» доказывали, что в Китае, в отличие от всех «варваров», «все было намного раньше».

Следует сказать, что сам Мао Цзэдун, и мы в этом уже отчас¬ти убедились, никогда враждебно к конфуцианству не относил¬ся. Родившись в зажиточной кулацкой семье, он получил тра¬диционные для своего времени старокитайское образование и воспитание, особенно старательно изучая конфуцианское «четверокнижие». В 1919 году, то есть во время «движения 4 мая», участники которого, выступая за «новую культуру», стремились «разрушить храм Конфуция», он посетил могилу Конфуция. Увлекшись трудами более поздних конфуцианцев Ван Чуаньша-ня и Гу Яньу, Мао в 1921 году даже вступил в «Общество изучения Ван Чуаньшаня». Позже, и вполне обоснованно, Мао искал в конфуцианстве аргументы для «китаизированного марксизма». По его инициативе в 1950 году Го Можо (позже — президент Академии Наук КНР), издавая сборник своих статей, поместил в нем написанную в 1920-е годы аллегорическую притчу о встре¬че в потустороннем мире Маркса и Конфуция. Вот они встре¬тились, познакомились, и Маркс говорит Кун-цзы: «Я никак не ожидал, что на далеком Дальнем Востоке у меня был столь серьезный единомышленник. Мы с вами во взглядах полностью едины». Надо отдать должное философской проницательности Го Можо, представляется, что он весьма близок к истине.

Но, организовав кампанию, сопровождавшуюся критикой идей Конфуция, направленную на разгром политических оппо¬нентов, Мао пожертвовал философской истиной ради полити¬ческой выгоды.

В кампанию вовлекались широкие народные массы. Вов¬лечение масс сопровождалось демагогическим заигрыванием с ними. Стали цитироваться изречения Мао вроде «низшие — самые умные, высшие и почитаемые — самые глупые». Под лозунгом «Рабочий класс — главная армия в критике Линь Бяо и Конфуция» кампания была перенесена на предприятия. Везде тщательно изучалась установочная статья «Жэньминь жибао», в которой говорилось:

«Буржуазный карьерист, интриган, двурушник, предатель и изменник родины Линь Бяо был сто¬процентным поклонником Конфуция. Как и идущие к гибели реакционеры всех времен, он почитал Конфуция, выступал против легистов, обрушивался с нападками на императора Цинь Шихуана и использовал учение Конфуция — Мэн-цзы в каче¬стве реакционного идейного оружия в своих темных попытках узурпировать руководство партии, захватить власть и реставри¬ровать капитализм. Глубоко и основательно вскрыть ультрапра¬вую сущность контрреволюционной, ревизионистской линии Линь Бяо можно, лишь подвергнув критике проповедуемое им учение Конфуция — Мэн-цзы. Все руководители должны идти в первых рядах борьбы, обсуждать и браться за критику Линь Бяо и Конфуция как за дело первостепенной важности».

В кампанию были вовлечены практически вся интеллиген¬ция, студенты и школьники, даже учащиеся младших классов. Бросалось в глаза настойчивое стремление задним числом изобразить маршала, который не произнес и десятка фраз, имеющих отношение к культуре, как носителя и пропагандиста целой системы взглядов на проблемы литературы, искусства и образования, по всем пунктам противостоящих «линии Мао». Линя обвиняли в том, что он, «следуя примеру Конфуция, использовал литературу и искусство для осуществления контр¬революционной реставрации», «отрицал великую пролетарскую революцию в области литературы и искусства» и применял при¬ем «охаивания современности через воспевание древности».

Несмотря на сильное давление центра и стремление орга¬низаторов кампании расширить ее масштабы, «критика Кон¬фуция» наталкивалась на сопротивление партийных кадров. Данные закрытого доклада тогдашнего члена политбюро ЦК КПК Ван Хунвэня свидетельствуют, что руководящие партий¬ные органы на местах с самого начала препятствовали развора¬чиванию кампании. Органы массовой информации, особенно в провинциях, признавали, что «в сознание некоторых людей очень глубоко проник яд учения Конфуция», что «некоторые люди считают, будто нет необходимости критиковать Конфу¬ция, который умер более двух тысяч лет назад» и «не понимают связи между критикой Конфуция и критикой Линь Бяо». Здесь критическая кампания столкнулась с важным элементом массо¬вого сознания китайского народа, связанным с представлением о Конфуции, как о великом мудреце, стоящем выше критики.

В 1975 году кампания, не достигнув своих основных целей, пошла на убыль и совершенно прекратилась после смерти Мао Цзэдуна в сентябре 1976 года. Какая-то часть молодого город¬ского населения могла временно подпасть под влияние крити¬ков. Но на пути организаторов кампании стояла традиционная китайская семья как охранитель национальных ценностей. Раз¬рушить связи, несмотря на массовую отправку городской моло¬дежи в деревню, застрельщики кампании не смогли. Видимо, по этой причине в феврале 1975 года началась новая кампания — по изучению «теории диктатуры пролетариата».

Но и эта кампания не способствовала политической моби¬лизации общества. В Китае начинались другие времена. Острая борьба среди претендентов на политическое наследие Мао вна¬чале привела к устранению с политической арены «банды четырех», - Цзян Цин (жены Мао), Ван Хунвэня, Яо Вэньюаня и Чжан Чуньцяо, наиболее близких к Мао членов политбюро ЦК КПК, стоявших у истоков «культурной революции» и несущих ответственность за массовые репрессии в ее время.

Еще раньше жертвой политической борьбы после смерти в начале 1976 года Чжоу, длительное время страдавшего раковым заболеванием, вновь оказался Дэн Сяопин. Сам тот факт, что преемником Чжоу Эньлая на посту премьера стал Хуа Гофэн, а не Дэн Сяопин вопреки единодушным прогнозам западной печати, свидетельствовал о серьезном ослаблении его позиций. Слабость политической позиции Дэна состояла в том, что он ранее был осужден в ходе «культурной революции», затем поми¬лован и выдвинут Мао по просьбе Чжоу. Следовательно, его по¬ложение было двойственным, особенно с учетом отхода от дел Мао Цзэдуна. Не помогли Дэну в то время даже его активные антисоветские высказывания.

Однако уже в 1977 году Дэн Сяопин возвращается в выс¬ший эшелон китайского руководства. Состоявшийся в июле этого года 3-й пленум ЦК КПК 10-го созыва принял решение «О восстановлении Дэн Сяопина во всех должностях: члена ЦК КПК, члена политбюро ЦК КПК, члена постоянного ко¬митета политбюро ЦК КПК, заместителя председателя ЦК КПК, заместителя председателя военного совета ЦК КПК, за¬местителя председателя Госсовета и начальника Генерального штаба Народно-освободительной армии Китая». Дэн Сяопин приступает к работе по возвращению идей Конфуция в жизнь китайского общества.

Возвращение Конфуция

Свержение «банды четырех» и реабилитация Дэн Сяопина ознаменовали собой начало процесса переосмысления куль¬турного и исторического наследия Китая. В первую голову, в той его части, которая активно использовалась в политической борьбе предшествовавшего периода, то есть была связана с иде¬ями конфуцианства. Одновременно произошла реабилитация уже покойного Чжоу Эньлая, который во время кампании «кри¬тики Линь Бяо и Конфуция» был назван «главным конфуциан¬цем». Жертвой «банды четырех» был также назван Мао Цзэдун. Последний шаг интересен тем, что в нем еще раз проявилась государственная мудрость и дальновидность Дэн Сяопина и его сторонников. Немало настрадавшись в годы «культурной революции» по вине того же Мао, они, тем не менее, решили «сохранить лицо» Мао Цзэдуну, резонно рассудив, что с учетом китайской традиции так будет лучше и для общества, и для го¬сударства, и для авторитета КНР на международной арене. По¬нятно, что не последнюю роль в принятии такого решения сы¬грал печальный опыт КПСС с «разоблачением культа личности Сталина», превратившимся в шельмование эпохи и ее людей и значительно подорвавшим авторитет самой партии. Дэн Сяо¬пин решил избежать такого варианта развития событий, и ему это удалось.

В результате появилась новая интерпретация «линии Мао» как «диалектического сочетания задач революции и задач соци¬алистического строительства», а вслед за этим новая версия со¬держания идей Мао как «теории социалистической революции и социалистического строительства». Вместе с тем, идеи Мао больше не абсолютизировались. В мае 1978 года газета «Гуанмин жибао» опубликовала статью «Практика — единственный критерий проверки истины», в которой обосновала правомерность «пересмотра теории» под углом зрения проблем истины. В дальнейшем вопрос об отно¬шении к «учениям вождей» стал рассматриваться именно в этом аспекте. В качестве исходного аргумента было использовано известное положение К.Маркса, гласящее, что окончательное решение вопроса об истинности какой-либо теории не за самой теорией, а за практикой. Исходя из тезиса о том, что «истина — это процесс развития», в основе которого находится практи¬ка, и, истолковывая проблему истины в релятивистском духе, в статье утверждалось: любая теория по своей природе «ограниче¬на практикой», истинность любой теории преходяща. Из этого были сделаны выводы о том, что «любая идея или теория, несмо¬тря на то, что ее истинность была подтверждена практикой, все равно постоянно нуждается в проверке новой практикой».

Подобный подход, с одной стороны, вполне согласовы¬вался с марксизмом; с другой, до известной степени сглаживал ошибки Мао Цзэдуна; с третьей, прозрачно намекал «советским ревизионистам», что они напрасно претендуют на истину в «по¬следней инстанции», абсолютизируя опыт социалистического строительства в СССР. К сожалению, последующие события показали, что китайские товарищи оказались правы.

Произошло переосмысление деятельности императора Цинь Шихуана. Хотя императором восторгался Мао, вина за его восхваление была возложена на «банду четырех». В китайской печати отдавалось должное выдающейся роли Циня в объеди¬нении страны, немало писалось о стратегическом значении по¬строенной при нем Великой китайской стены, но в то же время он обвинялся в жестоком отношении к народу.

В начале сентября 1979 года с большим докладом «О некото¬рых проблемах социалистического правопорядка» в Централь¬ной партийной школе выступил председатель комиссии по правовой работе Постоянного комитета ВСНП Пэн Чжэнь. В прошлом он был членом Политбюро ЦК КПК, первым секрета¬рем Пекинского горкома КПК и подвергся репрессиям во время «культурной революции». Пэн подчеркивал: «Мы говорили, что без социалистического правопорядка нет и социалистической демократии. Это подтверждено уроками, которые давали нам на протяжении доброго десятка лет Линь Бяо и «банда четырех». Многие из присутствующих здесь товарищей испытали это в полной мере на себе. Вы посмотрите: захотели скрутить Пред¬седателя республики — скрутили; захотели подвергнуть чистке заместителя председателя ЦК КПК и генерального секретаря ЦК партии — подвергли. В конечном счете, захотели убить и председателя Мао. Спрашивается: где было взять демократию, если не существовало правопорядка? На этот вопрос нам ясно ответили и в этом отношении нас научили учителя — Линь Бяо и «банда четырех». Доклад Пэна Чжэня положил начало широкой дискуссии, в ходе которой наметился поворот к толкованию в конфуциан¬ском смысле понятий власти и гуманности.

Одновременно с поворотом к Конфуцию, Дэн принялся за коренной поворот в экономике. Еще в конце 1976 года в Китае был впервые опубликован доклад Мао Цзэдуна «О десяти важ¬нейших взаимоотношениях», сделанный им в апреле 1956 года. В тот период наиболее быстрый и надежный путь превращения Китая в «могучую державу» Мао видел в форсированном созда¬нии широкой экономической основы, максимально ускоренном экономическом строительстве, прежде всего — промышленном. Одновременно новый председатель ЦК КПК Хуа Гофэн в выс¬туплении перед передовиками производства поставил задачу «к концу нынешнего столетия осуществить всестороннюю мо¬дернизацию сельского хозяйства, промышленности, обороны, науки и техники», с тем, чтобы Китай «по развитию народного хозяйства вышел в ряды передовых стран мира». Чуть позже официальная пропаганда КНР определила постановку вопроса Хуа Гофэна как задачу «четырех модернизаций».

В обстановке острой политической борьбы до конца 1976 года о «четырех модернизациях» почти не вспоминали, но на XI съезде КПК в августе 1977 года эта задача была внесена в устав партии105. Перед преемниками Мао встала острая проблема. Необходимо было в короткий срок выйти из социально-по¬литической ситуации, созданной экспериментами «большого скачка» и «культурной революции», и восстановить заинтересо¬ванность работника в плодах своего труда.

Дэн Сяопин в этот ответственный момент истории Китая обратился к идее «общества малого благоденствия». Впервые об «обществе малого благоденствия» упоминается в шедевре китайской культуры и духовности «Ши цзине». Отталкиваясь от него, Конфуций в свое время пришел к мысли о том, что необходимо «сначала обогатить народ, а потом уже воспиты¬вать». Выдающийся продолжатель Конфуция, Мэн-цзы, видел важнейший долг правителя в том, чтобы «простой народ» не голодал и не страдал от холода. Разумеется, Дэн Сяопин знал эти классические положения в истории китайской духовности. Знал он и о том, что по другую сторону Тайваньского пролива Чан Кайши также обращался к идее «общества малого благоден¬ствия». Но Чан при этом думал об обществе, в котором «товары производятся ради прибыли, а люди трудятся ради получения заработной платы». Предприниматели «стремятся к повыше¬нию прибыли, трудящиеся стремятся к повышению заработной платы». Такая общественная система, по мнению Чан Кайши, и является «свободным обществом»106. Иначе говоря, Чан Кайши стремился к росту благосостояния в рамках буржуазного об¬щества, тогда как Дэн стремился к социализму с поправкой на конфуцианский характер китайского общественного сознания. Проектируя реформы, Дэн Сяопин, прежде всего, стремился к тому, чтобы поднять жизненный уровень населения страны, не ставя под угрозу общественное единство.

И здесь самое время сказать хотя бы немного о жизни этого удивительного человека. Дэн родился (1904) и ушел из жизни (1997) почти вместе с веком. Он появился на свет в провинции Сычуань, которую ее жители называют «сердцем Китая». К 15 годам Дэн окончил начальную школу. В юности он провел пять лет во Франции, а затем около года в СССР. Во второй половине 20-х годов, став к тому времени коммунистом, Дэн вернулся на родину, где в течение 70-ти лет ему предстояло активно действо¬вать сначала в ходе вооруженной борьбы за власть, а затем стать одним из руководителей партии и государства.

Дэн Сяопин считал, что после победы в 1949 году надо было сосредоточить силы на государственном строительстве. Он всегда выступал за сплочение нации, объединение всех слоев населения. Как известно, с помещиками тогда в Китае поступа¬ли очень круто, многих физически уничтожали. В 50-х годах Дэн считал, что даже лишение помещиков права участия в выборах — это временная мера, а кулаков лишать избирательных прав вообще не следует.

Он последовательно выступал за то, чтобы партия учитывала в своей пропагандистской работе феномены массового созна¬ния. В 1949 году Дэн Сяопин говорил: «В любом случае, когда сотрудничество между коммунистами и беспартийными не осуществляется, вину за это несут, прежде всего, коммунисты». Эту мысль, кстати говоря, неплохо было бы усвоить и нам, укра¬инским коммунистам. Слишком часто мы еще рассчитываем на то, что сила и привлекательность идей, сторонниками которых мы являемся, избавляет нас от необходимости искать особые подходы к различным социальным группам. Дэн Сяопин выс¬тупал также за развитие внутрипартийной демократии. «Члены партии на собраниях любого уровня имеют право критиковать любого члена партии, включая Мао Цзэдуна».

Дэн хорошо понимал, что такое материальное стимулирова¬ние трудящихся. Говорил, что с помощью добровольного, без¬возмездного труда можно сделать лишь немногое. В 60-е годы Дэн выступил против сведения работы партии к проведению идеологических кампаний. Он говорил, что «самая легкая работа - это проводить собрания, выступать с общими призывами, устраивать шум и суматоху. Это самая выгодная ра¬бота, но задумайтесь о том, каковы ее результаты».

Во время «урегулирования», в первой половине 60-х годов, Дэн активно участвовал в принятии и проведении в жизнь це¬лого ряда решений, которые фактически являлись пересмотром некоторых положений курса Мао. Дэн Сяопин говорил тогда: «Народ ведет тяжелую жизнь. Довольно много крестьян требу¬ют раздела земли. В настоящее время самой важной проблемой является увеличение производства продовольствия, причем можно пойти и на единоличный способ производства в деревне. Нам не важно, белая кошка или кошка черная, лишь бы она хорошо ловила мышей!».

В середине 60-х годов, когда Мао снова стал активно дей¬ствовать внутри партии и страны, началось движение за соци¬алистическое воспитание: сочетание чистки и кампании про¬пагандистского характера с прицелом на обострение классовой борьбы внутри страны. Дэну приходилось идти на компромис¬сы. Он говорил о революции и в то же время вместе с Лю Шаоци продолжал утверждать тезис о необходимости национального строительства. Он также проявил известную солидарность с ру¬ководителем Пекинского горкома КПК Пэн Чжэнем, который в то время выступил с лозунгом «Перед истиной все равны», об¬ъективно направленным против Мао. В декабре 1966 года началась открытая критика Дэна. Вспо¬миная впоследствии о «культурной революции», он говорил о том, что, с его точки зрения, главная ее ошибка состояла в том, что было репрессировано большое число кадровых работников. В этом он видел и самую большую трагедию Мао. С осени 1967-го до осени 1969 года Дэн жил в Пекине в отдельном доме под присмотром и в изоляции. С 1969-го по 1973 год он находился в провинции Цзянси. Кстати, в том же 1969 году из Пекина в про¬винциальный Кайфын в одном нижнем белье в холодную по¬году вывезли Лю Шаоци. Там его, тяжело больного и лишенного лекарств, поместили в местную тюрьму, где он вскоре и умер.

Спустя два года после гибели Линь Бяо, в 1973 году, Дэн Ся¬опина вместе с семьей вернули в Пекин. В то время Мао понял, что надо исправлять положение в экономике, что люди требуют стабильности. К началу 1975 года сложился следующий меха¬низм власти: наверху центр — Мао Цзэдун — два нижестоящих блока. Один — Дэн Сяопин, другой — Цзян Цин и все те, кто выдвинулся на волне «культурной революции». Возможности Дэна были ограничены. Многие функционеры саботировали его указания. Цзян Цин и другие выдвиженцы «культурной революции» нашли зацепку, благодаря которой им удалось по¬будить Мао вновь выступить против Дэн Сяопина. На сей раз его обвинили в том, что он стал возвращать на руководящую ра¬боту людей, ранее репрессированных. Когда в апреле 1976 года в Пекине на площади Тяньаньмэнь прошли массовые демонстра¬ции в поддержку политики упорядочения и стабильности, Дэна обвинили в организации этих выступлений. В том же апреле он вновь был смещен со всех постов внутри и вовне партии. Но вскоре последовавшая смерть Мао в считанные месяцы изменил многое в жизни страны, и в 1977 году Дэн Сяопин вернулся. Третий пленум ЦК КПК 11-го созыва, состоявшийся в декабре 1978 года, оказался той гранью, за которой остались эксперименты Мао, а вместе с ними и прежняя жесткая модель существования миллиардного народа. Реформы, санкциониро¬ванные по инициативе Дэн Сяопина этим пленумом ЦК КПК, положили начало новым формам общественной жизни и всей системе общественных отношений в огромной стране, изму¬ченной десятилетиями непрекращающихся войн, революций и экспериментов. Во многом эти реформы явились новым про¬чтением Конфуция. Идеология реформ

Главной целью во внутренней политике Компартии Китая стал подъем производительных сил путем проведения комплек¬са экономических реформ рыночного типа. В основу междуна¬родной политики были положены принципы независимости и самостоятельности, внешней открытости и всестороннего вза¬имовыгодного экономического сотрудничества. Курс реформ и модернизации был воспринят гражданами Китая как общенародная мобилизующая идея возрождения страны, создания условий для достижения достойной жизни каждого человека. Стратегически дальновидным оказалось ре¬шение китайского руководства о постепенном осуществлении реформ с учетом национальной специфики, в соответствии с народной мудростью, выраженной в формуле: «Переходить реку, нащупывая камни». Государство обеспечило необходимые условия для надежности и эффективности преобразований.

В период 1979-1983 гг. промежуточная цель реформ виделась в дополнении остающегося преобладающим планового регули¬рования экономики регулированием рыночным. Практика на¬чального этапа преобразований вобрала в себя: новаторство по расширению хозяйственной самостоятельности предприятий, создание специальных экономических зон, развитие инди¬видуального и коллективного укладов в народном хозяйстве и первые попытки внедрения рыночных принципов в ценообра¬зование, в сбыт продукции машиностроения и ненормируемых бытовых товаров. Наиболее крупным прорывом начального этапа преобразований стало распространение семейного подря¬да в деревне, что привело к ликвидации прежней, недостаточно эффективной, системы сельских народных коммун.

Как писал в 1984 году китайский экономист Гао Цюнь, пре¬жняя попытка перескочить через целые этапы социально-экономического развития дорого обошлась китайскому обществу. Между тем, современному этапу развития КНР должна соответ¬ствовать «сложная структура собственности, одновременное со¬существование многообразных форм собственности на средства производства при ведущей роли общественной собственнос¬ти».

В это время были сглажены наиболее острые диспропорции в экономике страны, а общие масштабы расширенного воспро¬изводства приведены в соответствие с реальными ресурсными возможностями Китая.

Урегулирование создало благоприятную обстановку для ускорения реформ. Сигналом к ускорению послужило поста¬новление ЦК КПК в 1984 году относительно хозяйственной системы. Провозглашенная в постановлении задача создания системы «социалистического планового товарного хозяйства» в период 1984-1991 г.г. сыграла роль официальной целевой модели экономической реформы в КНР.

Эта модель предусматривала следующее:

• полную хозяйственную самостоятельность предпри¬ятий;

• замену директивного планирования направляющим;

• свободную, при сохранении за государством регулирую¬щих функций, куплю-продажу на рынке не только пред¬метов потребления, но и средств производства;

• создание рынка фондов, науки и техники, рабочей силы, информации;

• определение цен на основе спроса и предложения;

• соревновательность (конкуренцию) на внутреннем и внешнем рынках.

Модель строилась на основе тезиса о том, что цель социа¬лизма, состоящая в самореализации трудящихся и социальной справедливости, является идеалом, к которому надо стремиться из поколения в поколение. Но сам процесс перехода социализма от утопии к науке, а тем более, к практике общественной жизни еще далек от завершения.

Новое в постановке вопроса о социалистической плановой товарной экономике заключалось в том, что такой подход не совпадал ни с отрицанием товарного производства в социалис¬тической экономике, ни с ленинскими идеями времен НЭПа об активном, но временном (только до построения социализма) использовании товарно-денежных отношений. При этом ки¬тайская модель не совпадала и с реформистскими проектами 1980-х годов, реализовывавшимися в ряде стран бывшего социа¬листического мира, которые, в большинстве своем, сводились к отрицанию социализма, к созданию общественного устройства, несовместимого с принципами социалистического общества.

Одновременно в Китае пришли к выводу о необходимости нового понимания вопроса о собственности на средства произ¬водства при социализме. Вице-президент Академии обществен¬ных наук КНР Лю Гогуан, признав наличие в стране тенденции к формированию плюралистической структуры собственности, заявил, что, в отличие от предыдущих прогнозов марксистско-ленинской науки, предусматривавших постепенное вытеснение несоциалистических форм хозяйствования и создание единой всенародной собственности, объективная реальность требует сосуществования разных по формам собственности типов хо¬зяйств и в будущем. Будет ли такая экономика, в которой пре¬обладает общественная собственность, но существуют и другие формы хозяйства; считаться «смешанной», или «социалистиче¬ской экономикой с капиталистическим укладом», — это вопрос, требующий отдельного изучения. Количественные параметры каждого типа хозяйств должен определять экономический про¬цесс рыночного «естественного» отбора и те из них, которые в равных условиях рыночной конкуренции проявят свою эффек¬тивность, пусть продолжают существовать и развиваться. Для тех, которые не смогут работать без постоянной государствен¬ной поддержки, неизбежным окажется банкротство.

В ЦК КПК и Госсовете страны постепенно сформировалось убеждение, что наличие только общественной собственности не содействует экономическому развитию и удовлетворению мате¬риальных потребностей людей. В свою очередь, становление и развитие диверсифицированной системы собственности сможет преодолеть узкие места и использовать преимущества каждой из форм собственности, обеспечив тем самым более эффективное функционирование экономики в целом.

Опираясь на эти подходы, XIII съезд КПК в 1987 году сде¬лал вывод о том, что КНР находится на «начальной стадии со¬циализма». Съезд отметил, что «начальная стадия социализма» — это не та начальная стадия вообще, которую переживает лю¬бая страна при переходе к социализму, а тот особенный переход, через который неминуемо должен пройти Китай, созидая со¬циалистическое общество в условиях низкого уровня развития производительных сил и товарного хозяйства. Аргументируя историческую правомерность начальной стадии социализма в Китае, исполняющий обязанности Гене¬рального секретаря ЦК КПК Чжао Цзыян говорил: «Социализм у нас вышел из недр полуколониального и полуфеодального общества, и по уровню развития производительных сил мы да¬леко отстаем от развитых капиталистических стран. Именно это обстоятельство предопределило для нас необходимость пройти через весьма длительную начальную стадию развития, когда нам предстоит осуществить индустриализацию страны, коммерциа¬лизацию, социализацию и модернизацию производства, то есть проделать то, что многие другие страны проделали в условиях капитализма».

Таким образом, начальной стадии социализма в Китае от¬ведена та роль, которую в развитых странах выполнил капита¬лизм. Эту стадию нельзя называть посткапиталистической, но ее можно воспринимать как заменяющую капитализм. Но при этом следует иметь в виду, что в условиях недостаточного раз¬вития экономических отношений социалистического характера приходится использовать и развивать экономические отноше¬ния несоциалистического характера для выхода на позиции, по¬зволяющие решать непосредственно социалистические задачи. XIII съезд КПК принял в качестве регулятора хозяйственной деятельности в стране принцип «государство регулирует рынок, рынок ориентирует предприятия». Сущность этого принципа состояла в том, чтобы «вся экономическая деятельность была охвачена рыночными отношениями, но все рыночные отноше¬ния регулировались и контролировались при помощи плана». В 1992 году КПК сделала еще один важный шаг на пути реформ, поставив целью «создание системы социалистической рыночной экономики». Мотивировка очередной коррекции преобразований XIV съездом КПК была следующей: «Практика показывает, что там, где полностью проявляется роль рынка, экономика обладает мощной жизненной силой, и процесс развития происходит достаточно хорошо». Соответственно, с помощью рыночного механизма китайское руководство рас¬считывало оптимизировать структуру экономики, повысить эффективность производства, ускорить темпы хозяйственного развития и включиться в международную конкуренцию.

Вывод партсъезда базировался на тезисе Дэн Сяопина о том, что «плановая экономика не равна социализму, поскольку при капитализме также существует планирование, а рыночная эко¬номика не равна капитализму, поскольку при социализме также есть рынок». План и рынок, считал Дэн Сяопин, — это лишь экономические рычаги и «несколько большее использование планирования или рынка» не является существенным отличием между социализмом и капитализмом».

С целью ускорения экономического строительства съезд призвал «не связывать себя абстрактными спорами о том, под каким именем выступают реформы, социализма или капита¬лизма, а смело заимствовать и изучать все передовые методы хозяйствования и управления, которые имеются за рубежом, в частности, и в развитых капиталистических странах, поскольку они отражают общие законы общественного производства и то¬варного хозяйства». Следует заметить, что выдвинутое съездом положение имеет важный теоретический характер, поскольку в нем содержится механизм использования технологических достижений капи¬тализма в интересах развития социалистической экономики. Последовательное проведение социально-экономического курса в интересах трудящихся, сохранение социалистических общественных отношений позволяет заимствовать элементы товарного капиталистического производства без угрозы для основ социалистического строя.

На съезде также отмечалось, что поскольку власть в Китае находится в руках народа и существует мощный сектор эконо¬мики, базирующийся на общественной форме собственности, использование зарубежных капиталов, ресурсов, специалистов, техники и технологий не только не повредят социализму, но по¬могут его дальнейшему развитию.

В 1997 году на XV съезде КПК коммунисты Китая углубили и развили понимание «начальной стадии социализма». Цзянь Цзэминь констатировал, что на решение ее задач понадобится «как минимум 100 лет», а для укрепления и развития социали¬стического строительства предусматривалось осуществление следующих переходов:

• от аграрной страны, с большим удельным весом населе¬ния, занятого в основанном на ручном труде сельском хозяйстве, к промышленно развитой стране с промыш¬ленным сельским хозяйством и современной индустри¬ей обслуживания;

• от натурального и полунатурального хозяйства к эконо¬мике с достаточно развитыми рыночными отношения¬ми;

• от общества, состоящего в массе из неграмотного и по¬луграмотного населения, к обществу с развитой наукой и техникой, высоким уровнем культуры и образования;

• от низкого уровня жизни значительной части общества к достаточно обеспеченной жизни всего народа;

• к уменьшению разрыва в экономическом и культурном развитии регионов, возникшему вследствие их большой предыдущей неравномерности развития.

В соответствии с таким определением стратегических задач и была сформулирована в общем виде теория «строительства социализма с китайской спецификой» как «развитие рыночной экономики в условиях социализма». Эта теория, которая стала также известна как «теория Дэн Сяопина», поскольку именно он оказался главным архитектором и проводником реформ, основывается на следующих принципах:

• отстаивание и совершенствование базисного экономи¬ческого строя, при котором в режиме совместимости развиваются все секторы многоукладной экономики с доминирующей социалистической общественной соб¬ственностью;

• совершенствование системы социалистической рыноч¬ной экономики с тем, чтобы рынок играл ведущую роль в перераспределении ресурсов, но находился в условиях государственного регулирования и контроля;

• сохранение многообразия форм распределения при до¬минирующем распределении по труду, предоставление возможности для части регионов и людей стать зажи¬точными раньше других, добиваясь при этом всеобщего благосостояния;

• активное участие в международном экономическом со¬трудничестве и конкуренции.

В итоге в Китае сформировалась особая экономическая по¬литика государства, в которой идея эффективности рыночной экономики, пришедшая от капитализма, соединяется с идеей социальной справедливости, имманентной социализму.

Таким образом, в процессе реформ в качестве руководящей идеологии КПК, наряду с марксизмом-ленинизмом и идеями Мао Цзэдуна утвердилась и «теория Дэн Сяопина». XV съезд КПК назвал теорию Дэн Сяопина «марксизмом современного Китая», или «соединением марксизма с практикой сегодняшне¬го Китая и спецификой эпохи», подчеркнув, что никакая иная теория не в состоянии решить вопрос о перспективах и судьбе социализма.

Впечатляющие результаты

Избранный курс преобразований позволил Китаю достичь рекордных темпов экономического развития. КНР имела и име¬ет самые высокие темпы прироста ВВП: в 1990-е годы — 12,5% в год, а в последние 5 лет — около 8%. За годы реформ Китай увеличил свой ВВП в сопоставимых ценах в 5,6 раза. За это же время объем производства возрос в 7 раз, а потребление на душу населения - в 3,5 раза.

В 2002 году Китай вышел на пятое место в мире по годовому объему ВВП — 1,2 трлн. долл. Величина вроде бы скромная по сравнению с 10 с лишним триллионами ВВП США. Но если эту величину пересчитать по паритету покупательной способности, то окажется, что ВВП КНР составляет 11% мирового.

Китай занимает третью в мире позицию по обороту внешней торговли (620, 8 млрд. долл.) и по валютным резервам (286 млрд. долл.).

Важно, что в КНР заложены основы современного инфор¬мационного общества. Страна превратилась в крупнейшего мирового производителя и потребителя персональных компью¬теров. В 2002 году объем их продаж превысил 10 млн. штук, что вывело Китай на второе место в мире после Японии. В 2003 году экспорт электронной и машиностроительной продукции Китая превысил 190 млрд. долларов. Общедоступным стал выход в Интернет. Создан и собственный аналог Интернета — Всеки¬тайская национальная сеть, быстрыми темпами развиваются современные коммуникационные системы.

В 2002 году общая добавленная стоимость промышленной продукции превысила 3 трлн. юаней, увеличившись на 12%. В том числе, общая прибыль, реализованная промышленными предприятиями, достигла 550 млрд. юаней (рост на 20%). Объем вложений в основные фонды превысил 4 трлн. юаней. Рознич¬ный товарооборот также оказался больше 4 трлн. юаней. Сред¬ние доходы на душу городского населения приблизились к 8000 юаней, что на 10% больше по сравнению с 2001 годом. Чистые доходы на душу сельского населения составили 2500 юаней, увеличившись на 4%. Последние показатели внешне выглядят довольно скромно, но не следует забывать, что в Китае сегодня проживает более 1,3 млрд. человек. Во всяком случае, в китай¬ской семье еще недавно недоступные телевизор, стиральная ма¬шина и холодильник давно уже стали привычными атрибутами, а в последние годы началась автомобилизация. Кое-кто на Западе, да и у нас, выражает сомнения в досто¬верности китайской статистики. Однако известный американ¬ский экономист, лауреат Нобелевской премии Лоренс Клейн, находясь в ноябре 2003 года в Китае, заявил, что официальные статистические данные КНР в целом точные. Такой вывод он сделал после 20-летнего изучения китайской экономики.

Характеризуя происходящие в стране перемены на приме¬ре деревни и не скрывая трудностей, Цзян Цзэмин в октябре 2000 года говорил: «В 1978 году бедных на селе числилось 250 миллионов, а к концу 1993 года стало 80 миллионов, а в 1998 году — 42 миллиона. Удельный вес бедных в отношении общей численности сельского населения снизился с 30,7% до 4,6%. Это — чудо не только китайской, но и мировой истории! Такое воз¬можно лишь при социалистическом строе».

К этому можно добавить, что продовольственная проблема в Китае решена в условиях острого дефицита площадей плодо¬родных земель и воды. В стране всего 107 млн. гектаров пашни - чуть больше, чем по 8 соток на душу населения. Цивилизация на территории между нижними течениями рек Хуанхэ и Янцзы развивается уже свыше 4000 лет, и водоносные слои по мере рос¬та плотности населения стали истощаться. Справиться с такими трудностями действительно под силу только социализму.

Можно сказать, что в целом успешно решена задача по¬дъема благосостояния народа. Ярким свидетельством этого является то, что средняя продолжительность жизни граждан страны, составлявшая до образования КНР 35 лет, в настоящее время превышает 70 лет, а средний рост современных юношей и девушек превышает рост их сверстников 50 лет назад на 20-25 сантиметров.

Недавнее вступление Китая в ВТО, открывшее доступ на ми¬ровые рынки его конкурентоспособной продукции, превращает великую страну в лидера мировой торговли, но не сырьевыми ресурсами, а готовой продукцией. Сегодня — товарами легкой промышленности и бытовой электроники, завтра — высоки¬ми наукоемкими технологиями. Фактически уже в настоящее время денежная единица КНР — юань — после доллара и евро является третьей валютой в мире. Причем, если доллар - это фиктивная денежная единица, реальная обеспеченность кото¬рой составляет лишь 4%, то юань — это реальная валюта, базирующаяся на реальной товарной массе, производимой в Китае. Еще в 1994 году власти Китая установили жесткий обменный тариф 8 юаней за один доллар, который с тех пор остается почти неизменным (на сегодня один доллар равен 8,27 юаней).

Китай является бесспорным мировым лидером по при¬влечению иностранных инвестиций. В 2002 году общий объем прямых зарубежных капиталовложений превысил 53 млрд. до¬лларов, и КНР опередила по этому показателю США. Всего же за годы реформ в стране заявлено более 700 млрд. долл. ино¬странных инвестиций, из которых уже не менее 450 млрд. долл. реализовано.

Быстрое увеличение объема китайского экспорта и ино¬странных инвестиций увеличивает и приток доллара в страну. Но при этом доллар не имеет хождения в Китае, кроме того, размер капитала в иностранной валюте, принадлежащего ино¬странным компаниям, работающим в КНР, строго ограничен. Соответственно, вся долларовая валюта, поступающая в страну, поглощается Народным банком Китая через продажу юаня и закупку доллара. Этот механизм помогает удержать обменный курс валют.

Китай обладает мощными вооруженными силами, спосо¬бными дать достойный отпор любому агрессору. Полуторамиллионные сухопутные войска включают 21 армию, 81 дивизию, 113 бригад. На вооружении состоит до 10 тыс. танков, более 15 тыс. артсистем, 15 тыс. средств ПВО. В ВВС около 4 тыс. боевых самолетов, в том числе 90 Су-27 и 40 Су-ЗОМКК. В ВМС Китая — 5 атомных и 70 дизельных подводных лодок, 21 эсминец, 43 фрегата, 77 ракетных катеров, более 50 десантных кораблей. Национальной гордостью является, безусловно, ядерный сдерживающий потенциал. Считается, что Китай имеет до 50 межконтинентальных баллистических ракет. Но, как замечает российский эксперт Александр Храмчишин, с таким же успехом их может оказаться 200-500. В середине 90-х годов Китай завер¬шил реализацию проекта «Великая стена», создав под хребтом Тай-Най в районе Пекина систему туннелей, длина которых достигает нескольких тысяч километров, а глубина доходит до 2 километров. Там скрывается неопределенное количество ракет, абсолютно неуязвимых для ядерного и высокоточного оружия любого противника. По оценке Королевского объединенного института оборон¬ных исследований (Великобритания), Китай по военному по¬тенциалу вышел на второе место в мире, уступая только США.

Отмечая успехи Китая, А.И. Салицкий подчеркивает, что «современные хозяйственные и внешнеэкономические дости¬жения КНР следует отнести на счет ее исторически преемствен¬ной стратегии и политики, господства народнохозяйственного подхода в теории и практике, а также критического отношения к современному либерализму, особенно в сфере экономических связей с зарубежными странами»".

Одной из главных черт традиционной культуры Китая яв¬ляется ее цельность. Важнейшие принципы свойственного ей мировосприятия и социального действия, заложенные Конфу¬цием, реализуются в послевоенной экономической стратегии КНР. Например, популярная не только в Китае, но и во всем конфуцианском регионе идея опоры на собственные силы, со¬знание взаимной связи всех общественных явлений («вся стра¬на — одна шахматная доска») или представление о важной роли соседской общины для поддержания социальной стабильности. Поэтому сокращение потребности сельского хозяйства в рабо¬чей силе, которое привело в СССР к переезду сельских жителей в город, было компенсировано в Китае бурным развитием мест¬ной промышленности, шедшим под лозунгом «расставаясь с земледелием, не расставаться с селом». Сейчас, благодаря мест¬ной промышленности, удалось не только в значительной степе¬ни удовлетворить внутренние потребности в дешевых товарах народного потребления, но и увеличить экспорт. Значительная часть предприятий местной промышленности находится в об¬щественной собственности, что способствует укреплению со¬циалистических отношений. В СССР реформа села привела к появлению значительного числа горожан в первом поколении, поверхностно воспринимающих городскую культуру, утратив¬ших связь с социальным коллективом и с привычным окруже¬нием. Такой человеческий тип великолепно показан Георгием Данелия в фильме «Афоня». Не случайно в период резкого сокращения сельского населения вследствие модернизации сельского хозяйства в СССР упала производительность труда в промышленности. В Китае, благодаря развитию местной про¬мышленности, подобных последствий реформирования села удалось избежать.

Таким образом, принципы конфуцианства оказывают сильное воздействие на формирование производительных сил страны, ее взаимодействие с внешним миром, ход урбанизации и другие социальные процессы. Ведь помимо всего прочего, эф¬фективность управления огромнейшим хозяйством во многом зависит от ясности предлагаемых мер, их доступности для по¬нимания как исполнителями всех уровней, так и большинством населения. Нельзя забывать о том, что крестьяне, сознание которых связано с представлениями традиционного общества, по-прежнему составляют большинство населения Китая.

Весьма активно и последовательно в современном Китае продолжает использоваться принцип «пути золотой серед¬ины». В хозяйственном менталитете и внешнеэкономической политике этот принцип проявляется в нескольких аспектах. Красной нитью через технико-экономический курс и практику освоения иностранных технологий проходит, например, идея соответствия получаемых технологий средним хозяйственным условиям страны, средним доходам, массовым привычкам на¬селения и т.д. Другой аспект принципа «пути золотой серед¬ины» сбалансированность и пропорциональность различных элементов в хозяйственной системе. Речь идет о соотношениях между растущими секторами и отраслями хозяйства, когда дис¬пропорция, сдвиг — первичны, а усреднение («возвращение») выступает как конечная цель.

Столь же заметно использование принципа «совмещения», то есть непротиворечивого единства, выраженного в образе «два в одном». Данная установка ориентирована непосредственно на практический уровень, крайне важный, поскольку в марк¬сизме практика понимается как важнейший критерий истины. Конкретное оформление принципа «совмещения» хорошо прослеживается по всем материалам 80-90-х годов. Приведем несколько примеров реализации этого принципа в постановке задач хозяйственного развития: «совмещать ориентацию на стоимостную эффективность с получением необходимых по¬требительских стоимостей», «использовать регулирующую роль отношений спроса и предложения на рынке при сохранении плана, централизованного контроля и управления», «импортом вскармливать экспорт», «укреплять опору на собственные силы для большей открытости экономики страны», «открытостью экономики усиливать опору на собственные силы». Принцип совмещения на практике выступает как важное условие при¬дания социально-экономической системе необходимой гиб¬кости и динамизма. Ясно также: все указанные конфуцианские принципы нацелены на сохранение ведущей роли государства в управлении экономикой.

Новые перспективы

Новые, еще более впечатляющие перспективы для страны определены XVI съездом КПК, состоявшимся в ноябре 2002 года. В докладе Цзян Цзэминя было отмечено, что на основе структурной оптимизации и повышения эффективности эконо¬мики валовой внутренний продукт к 2020 году будет увеличен в четыре раза по сравнению с 2000 годом и превысит 35 трлн. юа¬ней (в ценах 2000 года). В течение двух десятилетий китайская экономика должна сохранять среднегодовой рост, по меньшей мере, 7,18%. Китай имеет все перспективы стать третьей страной с сильной экономикой в мире к 2020 году, а к 2050 году — второй страной с сильной экономикой в мире, перегнав Японию.

Заботясь об укреплении социальной базы и сохранении ру¬ководящей роли КПК в обществе и государстве, съезд дополнил идеологические разработки партии теорией «тройного предста¬вительства», авторство которой принадлежит Цзянь Цзэминю. Руководитель партии и государства в отчетном докладе съезду отметил, что, являясь продолжением и развитием марксистско-ленинской теории, идеи «тройного представительства» «отража¬ют новые требования к работе партии и страны, порожденные переменами и развитием в современном мире и Китае». Суть этих идей Цзян Цзэмин пояснил следующим образом: «КПК должна постоянно представлять требования развития пе¬редовых производительных сил Китая, постоянно представлять прогрессивное направление передовой китайской культуры, по¬стоянно представлять коренные интересы самых широких слоев китайского народа». Процесс дальнейшего социалистического строительства должен быть подкреплен созданием «такой сис¬темы социалистической идеологии и нравственности, которая бы соответствовала социалистической рыночной экономике, находилась в гармонии с социалистической правовой системой и смыкалась с лучшими нравственными традициями нации».

Некоторые из западных экспертов усмотрели в «тройном представительстве» и внимании к «нравственным традициям» забвение марксизма и поворот китайских коммунистов к на¬ционализму. Вряд ли такого рода оценки являются глубокими. Речь идет об ином — о еще более полном, чем прежде, сочетании общепринятых марксистских положений с национально-циви-лизационной спецификой. Китайцы упорно работают над мо¬дернизацией своей страны и уверены, что не за горами тот час, когда Китай выйдет на первые роли в мире. Но модернизацию они не связывают с вестернизацией. В Китае уверены, что мир движется в соответствии с закономерностями общественного развития, открытыми Карлом Марксом. Но в Китае столь же уверены и в том, что модернизация и общественный прогресс не требуют унификации мира, тем более, на основе западных цен¬ностей. Как говорил древний мыслитель Конфуций, ко многим идеям которого, создавая свою теорию, обратился Дэн Сяопин, необходимо «единство без унификации».

XVI съезд КПК положил начало очередной смене поколе¬ний китайского руководства. Партию и государство возглавил сравнительно молодой, по китайским меркам, 59-летний Ху Цзиньтао, инженер-гидротехник по специальности, прошед¬ший многие ступеньки хозяйственной и партийной работы. Первые шаги нового партийно-государственного руково¬дителя показали, что Ху Цзиньтао является сторонником со¬хранения преемственности во внешней и внутренней политике Китая. Потрясений в Поднебесной, на которые так рассчиты¬вают в США, не предвидится. Будет другое: процесс экономи¬ческого созидания и подъем жизненного уровня народа, борьба за утверждение многополярного мира на планете и ограничение гегемонистских устремлений правящих кругов Соединенных Штатов, развитие отношений со всеми странами, заинтересо¬ванными в сильном, мирном и процветающем Китае.

По мнению известного российского китаиста Михаила Титаренко, главный вывод, вытекающий из китайского опыта пре¬образований, состоит в том, что успехи реформ обусловлены:

• во-первых, их соответствием реальным возможностям страны и их связью с китайским традиционным созна¬нием;

• во-вторых, осуществлением курса модернизации и ре¬форм в интересах обеспечения благополучия общества в целом и каждого гражданина в отдельности;

• в-третьих, поэтапной реализацией политики реформ -от экспериментов в отдельных районах к постепенному распространению положительного опыта на отдельные провинции, а. затем — на всю страну.

Было бы хорошо, чтобы во внешней политике Украины, помимо других, подчас сомнительных, направлений, ясно обо¬значился китайский вектор. Ведь сегодня уже стало очевидным: XXI век пойдет под знаком все более усиливающегося воздей¬ствия Китая на мировые процессы. Левые партии Украины полностью разделяют линию руко¬водства КНР на сохранение многообразия мира и плюрализм моделей развития при одновременной демократизации международных отношений. Существующие в мире цивилизации, различные общественные системы и модели социального устройства должны пользоваться взаимным уважением, ока¬зывать друг другу взаимную поддержку, совместно стремиться к общему экономическому и культурному прогрессу, при без¬условном сохранении фундаментальных различий.

Но наиболее важный вывод из китайского опыта относится, все же, к социально-экономической политике. Она, во-первых, должна ориентироваться на реальные потребности общества и проводиться в общенародных интересах. Только таким образом удастся добиться и повышения общественного благосостояния, и укрепления государственного суверенитета, и роста уровня жизни каждого гражданина. Прямая зависимость социально-экономической политики от общественных интересов позволя¬ет, конечно, при сохранении государственного контроля, даже использовать элементы капиталистической экономики для модернизации промышленного производства и повышения его эффективности. Во-вторых, социально-экономическая полити¬ка должна учитывать традиционные представления общества и навыки социальной организации. Тогда промышленный и тех¬нологический прогресс не будет вести к образованию стоящего над обществом правящего класса, не вызовет у личности ощу¬щения утраты смысла социального бытия, не станет причиной дегуманизации общественных и межличностных отношений. Проведение социально-экономического курса, учитывающе¬го особенности китайского традиционного сознания, стало возможным благодаря соединению марксистско-ленинской теории с принципами конфуцианства, что представляет несо¬мненное философское достижение. В 1988 году 74 лауреата Нобелевской премии, собравшись в Париже, обратились ко всему миру с заявлением. Содержание его сводится к следующему: если человечество хочет жить в XXI веке в мире и процветании, то оно должно обратиться на 2500 лет назад и искать мудрости у Конфуция. Выдающийся британ¬ский историк Арнольд Тойнби много раньше заметил: «Если китайская культура не заменит западную в руководстве челове¬чеством, то будущее всего человечества печально».

Вполне очевидно, что влияние Конфуцианской цивили¬зации (к которой, помимо Китая, относятся и другие страны региона, в том числе Вьетнам, Корейская Республика и КНДР) на мир в целом будет неуклонно возрастать. В этой связи по¬лезно еще раз вспомнить, что конфуцианские страны добились к началу XXI столь внушительных успехов благодаря традиционному для их массового сознания объединению абстрактного общественного идеала, основанного на эстетических представ¬лениях, и конкретных этических и социальных предписаний.

Подобный синтез характерен не только для общественного сознания Китая и стран Дальнего Востока. Его можно обнару¬жить и в традиционных славянских социальных представле¬ниях, которые ни в коем случае не должны отбрасываться как «вредное наследие прошлого», что неоднократно предлагалось сторонниками либеральных реформ.

На пути социально-экономического созидания оказалось немало серьезных препятствий. Нелегок был поиск Китаем соб¬ственного пути модернизации, отвечающей национальной спе¬цифике. Но успешный опыт проведения социально-экономиче¬ских преобразований в КНР доказывает, что поиск собственного пути социально-экономической модернизации составляет одну из важнейших задач государственного строительства.

Русский Мир и новое союзное государство: актуальность идей Богдана Хмельницкого В истории Украины едва ли не самой трагической страни¬цей является вторая половина XVI века. В 1569 году состоялась Люблинская уния, объединившая Польшу и Литву, в состав ко¬торой входили тогда украинские земли.

Интересным в этом процессе выглядит то обстоятельство, что когда 10 января 1569 года в Люблине был созван польско-литовский сейм для решения вопроса об объединении Литвы с Польшей в единое государство, литовские делегаты, не согла¬сившись с новым проектом унии (первая уния двух государств — Кревская — произошла еще в 1385 году), оставили общий сейм. Тогда польский король начал переговоры непосредственно с украинскими магнатами и шляхтой Волыни и Киевщины. Опи¬раясь на их поддержку, он издал ряд универсалов об отторжении Волыни, Киевщины и Брацлавщины от Литвы и включении их в состав Польши. В «Акте о присоединении Волыни к Польской короне» король Сигизмунд Август обещал не нарушать прав и привилегий местных магнатов и шляхты: «Обецуемо и повинни будемо достоинств и дигнитарств и урядов земле нашей Во¬лынской, духовных и светских, велыкых и малых, так римского яко греческого закону будучих, не уменшати, а не затлумляти и овшем в целе заховати». То же касалось и остальных украинских воеводств.

Увидев такой поворот событий, литовцы срочно вернулись в Люблин, и 1 июля 1569 года уния, наконец, состоялась. Как ста¬ло ясно впоследствии, поляки использовали украинскую элиту для шантажа литовцев.

Уния открыла широкую дорогу в украинские земли католи¬цизму, а следовательно, и чужим цивилизационным ценностям. В этих условиях, немного опомнившись от содеянного и придя в себя, передовая часть магнатов в украинских землях решили защитить православную культуру и соответствующие куль¬турные ориентации населения. В 1578 году князь Константин Острожский в своем имении на Волыни создал типографию, которой руководил известный московский первопечатник Иван Федоров. В 1581 году здесь печатается Острожская Библия. Это была первая полная Библия, напечатанная на славянском язы¬ке. Около 1580 года князь открыл Острожскую академию. По программе обучения академия находилась на одном уровне с лучшими иезуитскими коллегиями. В академии изучали гречес¬кий, латинский и церковно-славянский языки, а также «семь свободных наук», которые делились на тривиум, состоявший из грамматики, риторики и диалектики (т.е. искусства диспута), и на квадриум, в который вошли арифметика, геометрия, музыка и астрономия.

Католическая церковь в это время подчиняла вопросы веры своим экономическим и политическим интересам - расшире¬нию влияния Рима на Востоке Европы и увеличению собствен¬ных владений. Поэтому вставшая в повестку дня после межгосу¬дарственной унии церковная уния рассматривалась Ватиканом не как возвращение к тому состоянию, которое существовало в христианстве до раскола, но как присоединение православной церкви к католической с обязательным согласием православия с верховенством римских пап и признанием католических догма¬тов единственно истинными. То есть речь шла о поглощении ка¬толицизмом православия. Эти планы совпадали с намерениями польского правительства: подчинить православную иерархию папскому престолу и католической иерархии, а впоследствии, по возможности, ликвидировать ее вообще.

Православное духовенство, в отличие от католического, не имело в Речи Посполитой привилегированного положения. Од¬нако один из господствующих в обществе слоев - высшее право¬славное духовенство — всеми своими интересами было связано с католическими магнатами и шляхтой, но не с православным мещанством и крестьянством. Это обстоятельство определило его линию на компромисс с правящими кругами Польши.

Усиление крепостничества в ходе наступления феодалов на крестьянство после Люблинской унии обострило пробле¬му социальных конфликтов в Украине. Страх перед взрывом народного гнева порой являлся той причиной, которая сдер¬живала переход православного пана в католичество. Поэтому господствующая верхушка Польского государства нашла иной выход из ситуации: решено было изменить религию самого народа. По согласованию с Ватиканом было принято решение создать новую, униатскую церковь, которая должна была стать переходным звеном к полному обращению православных в католичество, сохраняя при этом обряды православия, служ¬бу на церковно-славянском языке и календарь, но признавая административное верховенство Ватикана, принимая догматы католицизма.

Видная роль в подготовке унии принадлежала иезуитам (ордену, осуществлявшему тогда политические проекты като¬лической церкви), деятельность которых на землях Польской короны разрешил в 1564 году Сигизмунд II Август. Вся Речь Посполита покрылась сетью иезуитских школ и коллегиумов, в которых в католическом духе воспитывались дети шляхтичей и состоятельных горожан.

Присоединение украинских земель к «короне» открывало перед польскими магнатами и шляхтой перспективы захвата и колонизации новых территорий. Встревоженная западной Ре¬формацией, которая подорвала, в том числе и экономическое, могущество католической церкви, польская шляхта больше не настаивала на секуляризации церковных имений в коренной Польше — ведь на Востоке можно было получить прекрасные земли с крепостными почти «за так», а порой и совершенно бесплатно. А католическая церковь со своим политическим авангардом — иезуитами — стала знаменем экспансии шляхты на «кресах», борьбы против православной «схизмы», которой прикрывались великодержавные интересы Польши. В этом церковь активно поддерживал король Сигизмунд III Ваза, швед и ревностный католик.

К сожалению, поляки получили поддержку и от высшего православного духовенства. Собравшись в 1590 году в Вель¬ске, четыре епископа западно-украинских земель (львовский — Гедеон Балабан, холмский — Дионисий, пинский — Леонтий, луцкий - Кирилл Терлецкий) предали православную веру, соб¬ственный народ, решившись заключить унию. В 1594 году к ним присоединились митрополит Михаил Рогоза, владимирский, перемышльский и брестский епископы (во время казацко-крестьянского восстания 1594-1596 годов, когда восставшие стали громить имения церковников — сторонников унии, Г. Балабан и перемышльскии епископ И. Копистинский, испугавшись за судьбу своих богатств, отказались от идеи унии). В начале октября 1596 года в Бресте собрался церковный собор для провозглашения унии. Она была провозглашена под охраной польских солдат соглашательской частью собора. Другая часть (епископы Балабан и Копистинский, белград¬ский митрополит Лука, девять архимандритов, два предста¬вителя восточных патриархов, свыше двухсот представителей духовенства), собравшись в доме князя Острожского, решила: православию быть! Но католик Сигизмунд III утвердил решение униатов. В соответствии с ним, униатское духовенство, как и католическое, освобождалось от налогов; принявшая униатство шляхта получала право занимать государственные должности наравне с католической шляхтой, а униаты-мещане уравнива¬лись в правах с католическим мещанством. Правительство счи¬тало унию обязательной для всех православных на территории Речи Посполитой.

Таким образом, православие оказалось, по сути, вне зако¬на. Во власти беззакония оказалась та часть местной шляхты, которая отказалась от принятия католичества. «Прелести» но¬вых порядков, среди других, сполна ощутил на себе будущий лидер Украины Богдан Хмельницкий, когда шляхтич-католик Чаплинский безнаказанно разграбил его хутор Субботов под Чигирином. Надо признать, раньше галицко-волынские князья иногда были вынуждены обращаться к Риму. Однако на то были серьез¬ные причины: с Востока подпирали монголо-татары, а рядом находились поляки и еще более воинственные венгры. Но, во-первых, такие контакты всегда рассматривались как временные, а, во-вторых, никогда не было речи о полной перемене веры. То есть, так или иначе, восточно-славянское население западно-украинских земель продолжало оставаться в лоне находившейся в процессе генезиса Православной цивилизации.

Например, к Риму обращался князь Данила Галицкий. Раз¬громив на Сане поляков и венгров, которые сообща помогали его конкуренту Ростиславу Черниговскому, князь в 1250 году с честью был принят ханом Батыем и сохранил свое княжество и княжение, после чего король венгерский поторопился выдать свою дочь за Льва Даниловича. И только стремление Данилы избавиться от навязчивой «опеки» со стороны монголов заста¬вило его искать контакты с папой римским Иннокентием IV на предмет соединения церквей — без этого русского князя не могли принять в крестовый союз католических держав против степняков. Но убедившись, что серьезно о крестовом походе никто не думает, Данила «заморозил» отношения с Римом. Папа предлагал Даниле королевский титул в награду за соединение с римской церковью. Но Данилу не мог соблазнить один только титул. «Рать татарская не прекращает: как же я могу принять венец раньше, чем ты окажешь мне помощь?» - велел князь ответить папе. В 1254 году, когда Данила находился в Кракове у князя Болеслава, туда же прибыли послы от папы с короной, требуя свидания с ним. Данила передал, что негоже ему с ними видеться в чужой земле. На следующий год послы снова по¬явились с короной и обещанием помощи. Данила после долгих уговоров со стороны матери и польских князей, наконец, коро¬новался, но это событие осталось без последствий. Видя, что на помощь папы рассчитывать не приходится (не видим и мы, чтобы нынешний папа, посетив Украину в 2001 году, взял бы и выступил как инициатор хотя бы нового «плана Маршалла» для Украины), Данила прервал с ним все связи. Правда, он сохра¬нил, на всякий случай, королевский титул за собой в интересах повышения собственного международного авторитета.

Поэтому сложно согласиться с мнением некоторых истори¬ков, что «коронация Данила и предоставление Галицко-Волын¬скому княжеству статуса королевства было еще одним весомым шагом Украины в направлении Европы». Во-первых, князь «не стремился в Европу» (которая еще сама себя не осознавала в ка¬честве единой цивилизации, и не являлась таковой), а старался сохранить и, по возможности, расширить пределы своего госу¬дарства («примучение» ятвягов, освобождение древнерусского Люблина от поляков, поход под Старгород и Вроцлав и т.д.). Во-вторых, если бы уж так стремился Данила к выдуманной и мифологизированной некоторыми нашими современниками Европе, то, вероятно, поступил бы так, как спустя 350 лет посту¬пил Генрих IV — «Париж стоит мессы», но русский князь веры не менял. В-третьих, о тактическом характере внешней полити¬ки Данилы на этом этапе говорит то обстоятельство, что когда папа Александр V, преемник Иннокентия IV, напомнил князю отдельной буллой о его «обязательствах» перед Ватиканом, по¬следний просто не возобновлял с ним больше связей.

Совершенно иначе, как видим, развивались события после Брестской унии. То, что при Даниле и его преемниках было так¬тическими эпизодами, со времени унии стало долговременным курсом. Западно-украинские земли втягивались в орбиту не просто Рима, а в орбиту основанной духовно на католицизме и обновленной этикой протестантизма Западной цивилизации. Водораздел двух цивилизаций прошел по территории Украины, оставив в душе ее основного народа настолько глубокие раны, что они дают знать о себе и сегодня.

Короли не признавали иной восточной церкви в Речи По-сполитой, кроме униатской. Все, кто отрицал унию, были в их глазах уже не исповедниками веры греческой, а только отступ¬никами, еретиками. Эти взгляды разделяли вся католическая Польша и Литва. Собственно, и уния стала в Польше верой низ¬шей, недостойной высшего слоя, принимавшего католицизм. Православие в глазах общественности рисовалось заброшенной верой, считалось верой не просто «хлопства» вообще, как уния, но верой недостойного «хлопства», того, которое в силу своей дикости и отсталости неспособно подняться на более высокий уровень религиозного и общественного понимания. Словом, происходило то, что сильно напоминало нынешнее отношение католиков, униатов и филаретовских раскольников к канони¬ческому православию.

Эти предубеждения диктовали и соответствующий стерео¬тип поведения, отношения к православным. Сформировалась своевольная модель поведения магнатской вседозволенности, о которой говорили «яко на Украине». В этой обстановке круп¬ный социальный катаклизм становился неизбежным. Почты и вооруженные отряды польских магнатов, их многочисленные управляющие и надсмотрщики, торговцы в их питейных за¬ведениях, также преимущественно из числа иноверцев, делали конфронтацию с каждым днем все сильнее, доводя социальный антагонизм и религиозные противоречия до стадии кризиса. Несоединимость шкалы ценностей, соционормативной культу¬ры ускоряли социальный взрыв. Все отрицательные изменения в общественной жизни ассоциировались в сознании украинцев именно с магнатами-поляками и с их разноплеменной челядью — носителями чужого режима.

Эту сумму антагонизмов, накопившихся в сфере взаимо¬отношений представителей двух цивилизаций в общественной жизни и быте, Богдан Хмельницкий охарактеризовал кратко и исчерпывающе: «Поляк и спокойствие на Руси вместе суще¬ствовать не могут».

Полонизация украинских земель сопровождалась серьез¬ными изменениями в их экономической жизни. Католическая шляхта, захватив лучшие плодородные земли, в погоне за уве¬личением экспорта хлеба в вечно голодную Европу переходит на путь организации плантационного фольварочного хозяйства и усиления барщины. Весь свой потенциал князья тратят на создание собственных государств-уделов, которые приносят им ощущение могущества и власти. Княжеская волна выплеснулась из перенаселенной Волыни на Киевщину и Брацлавщину, соз¬давая гигантские латифундии, преимущественно путем тоталь¬ной скупки за бесценок земель у обедневшей местной шляхты или путем прямых захватов. В первой четверти XVII ст. оконча¬тельно формируются гигантские земельные комплексы князей, только номинально подлежащих контролю государственной администрации. Например, на территории имения Лубешцина рода Вишневецких, не имевшего равных по площади во всей Европе, действовали одна власть и одно право — князя. Всего лишь 10 княжеских семей владели 55% общего земельного фон¬да Украины. Таким образом, в результате экспансии католиче¬ской цивилизации в начале XVII века на территории Украины сложился олигархический режим, основанный на крупной фео¬дальной собственности.

Установление польского административного контроля над Украиной позволило польской шляхте контролировать об¬щественную жизнь страны, приобретать землю в условиях разорения или угасания семей украинских землевладельцев. В основном несколько польских семей сосредоточили в своих руках весь южный пояс украинских земель, фактически исклю¬ченных из сферы нормальной судебно-распорядительной влас¬ти. Жадность польских добытчиков победила любые государственнические соображения. Польское правительство во время правления выборных королей было не в состоянии хоть как-то урезонить распоясавшихся на местах князей-феодалов.

Господствующая общественная система, представленная магнатами и их латифундиями, вызывала ненависть среди на¬родных масс — не только крепостного крестьянства, но также мещанства и мелкой шляхты.

Несмотря на связанное с унией трагическое развитие со¬бытий, защита веры предков и родной культуры продолжалась с удвоенной силой. Число сторонников православной культуры не ограничивалось только магнатами старых родов. В городах создавались братства, объединявшие ремесленников и торгов¬цев, отдельных состоятельных купцов, которые заботились об образовании и книгоиздательском деле.

Религиозные и духовные потребности украинских земель активно отстаивал гетман Петр Сагайдачный. Рассматривая казачество как движущую силу общества, он решил объединить военную силу казачества с политически слабой церковной и духовно-культурной верхушкой Украины. В 1620 году Сагай¬дачный вместе со всем Запорожским кошем вступил в Киевское братство.

По мере того, как «братские» школы оканчивали новые сотни выпускников, а в типографиях печатались новые десятки книг, распространялась грамотность. Однако параллельно на¬блюдался культурный разрыв между киевской элитой, которая усваивала лучшие образцы православной и мировой культуры, и остальным обществом. Полонизация и окатоличивание, иду¬щие с Запада, привели к перемещению в начале XV в. центра церковной и культурной деятельности православной цивилиза¬ции на Восток.

Движущей силой православного возрождения на вновь осваиваемых восточных землях была Киево-Печерская лавра. В 1610 году архимандрит Елисей Плетенецкий сплотил вокруг нее священнослужителей и издал более 30 книг, главным образом религиозного содержания. Киевский митрополит Петр Могила после 1632 года создал Могилянскую академию, которая стала важнейшим учебным заведением мира восточных славян. Раз¬вивалось школьное образование. Как писал в 1655 году араб-христианин Петр Алеппский, путешествуя по украинским зем¬лям, «даже крестьяне в Украине умели читать и писать, сельские священники считали своим долгом обучать сирот, не позволяя тем шататься по улицам, как бродяги». Грамотность, выступавшая мощным ретранслятором право¬славной духовности в массах, впоследствии сыграла важнейшую роль в прочном идеологическом обосновании освободительной войны Богдана Хмельницкого и Воссоединения с Россией. Идея Воссоединения была в украинских землях, что называет¬ся, выстрадана.

Уже начиная с митрополита Иова Борецкого (с 1620 года) вся украинская интеллигенция, в том числе и казацкая, кланя¬лась московскому царю как своему защитнику и покровителю. Сам Иов еще в 1624 году ставил перед царем вопрос об объеди¬нении украинского народа с российским. Антироссийские выс¬тупления отдельных украинских деятелей не делали погоды в Украине, а были, скорее, исключением. Народное самосознание дистанцировалось от таких фигур как Выговский, Дорошенко, Мазепа, Орлик. Метко, хотя и с другого берега, замечает куль¬туролог И. Дзюба: «Трагедию Полтавы связываем с военным преимуществом Петра I, забывая, что без украинских казаков — противников Мазепы - бежать из-под Полтавы пришлось бы не Карлу, а Петру».

И. Мазепа достаточно убедительно доказывал казацкому войску необходимость союза с Швецией: «И мы теперь почи¬тать должны Шведов своими приятелями, союзниками и бла¬годетелями как бы от Бога ниспосланными для освобождения нас от рабства, презрения и восстановления в первую очередь свободы и самодержавства. Ибо известно, что прежде мы были то, что теперь Московцы: правительство, первенство и самое название Руси от нас к ним перешли. Но мы теперь за них, как притча во языцех». Возможно, Мазепа был хорошим, как для того времени, политиком (не случайно же старательно изучал Макиавелли!), но не знал, что такое культурология. Швеция в народном сознании ассоциировалась с королем Польши Си-гизмундом III Вазой шведского происхождения, при котором католическая экспансия в украинские земли достигла апогея. Вот почему, выслушав гетманскую речь и прочитав во всех став¬ках и военных собраниях его прокламации, только небольшая часть украинского войска восприняла призыв Мазепы, а подав¬ляющее большинство осталось верным царю и, следовательно, своей религии и культуре: «а чтобы отстать от Царя и царства Христианского и передать себя в волю Монарха Лютеранского, попирающего иконы Святых и сквернящего среды и пятницы мясоедением, о том и слышать не хотели». В этой цитате как раз и сосредоточена суть всего того, что происходило в 1709 году: войско и народ не могли отказаться от своего традиционного и обратиться к чужому. Швеция в то время уже была лютеранской, но от этого ничего не менялось для украинцев — и католицизм, и лютеранство были одинаково чужды народу. Самосознание украинского народа определялось, как видим, цивилизационной принадлежностью.

Характерно, что это обстоятельство прекрасно понимал сам Хмельницкий. Выступая с речью во время Переяславской Рады, Богдан Хмельницкий говорил: «Панове полковники, ясаулы, сотники и все Войско Запорожское и вся православный хрис¬тиане! Ведомо то вам всем, как нас Бог освободил из рук врагов, гонящих церковь Божию и озлобляющих христианство нашего православия восточного, что уже шесть лет живем без государя в нашей земле в безпрестанных бранех и кровопролитиях с го¬нители и враги нашими, хотящими искоренити церковь Божию, дабы имя русское не помянулось в земли нашей, что уже велми нам всем докучило, и видим, что нельзя нам жити боле без царя. А православный христианский великий государь царь восточ¬ный есть с нами единого благочестия греческого закона единого исповедания, едино есмы тело церкви православием Великия России, главу имуще Исуса Христа. Той великий государь християнский, зжалившися над нестерпимым озлоблением православныя церкви в Малой России, шестьлетних наших молений безпрестанных не презревши, теперь милостивое свое царское сердце к нам склонивши, своих великих ближних людей к нам с царской милостию своею прислати изволил, которого есть ли со усердием возлюбим, кроме его царская высокия руки, благотишнейшаго пристанища не обрящем».

Даже противники украинско-русского единства в те ми¬нуты, когда оказываются способными мыслить объективно, признают, что Воссоединение было не чем-то искусственным, а глубоко закономерным. Тот же И. Дзюба на третьем Всемирном форуме украинцев говорил: «Трагедию 1654 года объясняем не¬дальновидностью Богдана Хмельницкого, не спрашивая себя, а кто же это на несчастливой площади в Переяславе кричал: «Хотим под царя белого, царя московского!» Кричали как раз наши предки, чья историческая мудрость оказалась намного выше, чем понимание истории теми, кто спустя 337 лет погубил великое государство в Беловежской Пуще. Конечно, великие события не свершаются вне тех условий, которые их порождают. Но условия дарят только возможность свершения великого, и возможностью этой далеко не каждый уме¬ет воспользоваться. Хмельницкий смог.

В середине XVII века в Речи Посполитой происходили со¬бытия, вынудившие Москву пересмотреть ее оборонительную политику по отношению к Западу. С образованием в 1659 году польско-литовского государства украинское православное крес¬тьянство, попав под юрисдикцию польских панов и католических епископов, испытало на себе, по сути, тройной гнет — социаль¬но-экономический, национальный и религиозный.

Последний резко усилился после создания в 1596 году (Брестская уния) Униатской церкви, формально исповедовавшей православие, но подчиненной Риму. Начались восстания, в ко¬торых главной движущей силой закономерно стало запорожское казачество. В 1648 году они вылились в мощное освободительное движение под руководством гетмана Богдана Хмельницкого, за¬ключившего антипольский союз с крымскими татарами, а затем обратившегося к Москве за помощью. Царь Алексей Михайло¬вич, как и его отец в 1625 году, когда Юго-Западная Русь впервые остро поставила вопрос о воссоединении, не решался поддержать украинцев, ибо это означало неминуемую войну с Польшей. Между тем, казаки вновь и вновь ставили вопрос о вступлении в русское подданство. Наконец, Земский собор 1653 года принял решение об удовлетворении этих просьб.

В январе 1654 года на Переяславской Раде в присутствии цар¬ского посла представители казачества и крестьянства приняли клятву верности Москве. Данный акт юридически оформлял воссоединение Украины и России, явившееся следствием во¬леизъявления народа. В определенном смысле это было продо¬лжением политики собирания древнерусских земель. Политики, которая находила понимание во всех восточнославянских землях. Талант и даже гениальность Богдана Хмельницкого состоят в том, что даже спустя сотни лет после его высокого гражданско¬го подвига у противников единства Русского Мира не находится весомых аргументов для убедительной критики его действий. Хмельницкий много лучше своих и наших современников по¬нимал глубинные корни единства двух народов: «От Владимерова святого крещения одна наша благочестивая христианская вера с Московским государством и имели едину власть. А отлу¬чили нас неправдами и насилием лукавые».

Таким образом, Хмельницкий понимал, что не племенное чувство или государственная гордыня могли скрепить един¬ство двух народов, но единая культура, взращенная на право¬славно-общинных идеалах, ответственность за сбережение которых лишь усиливалась фактом насильственного ухода с исторической сцены материнской для восточных славян циви¬лизации — Византии. Выходит, Хмельницкий понимал и то об¬стоятельство, что только внешний фактор не позволил русскому народу сохранить единство или, во всяком случае, быстро вос¬соединиться после вынужденной разлуки в условиях, с одной стороны, козней, то есть происков Ватикана и проводников его прозелитизма, и с другой, прямого насилия «лукавых».

В том, что Богдан Хмельницкий всегда мыслил исключи¬тельно категориями единого русского народа и единого госу¬дарства, сомневаться не приходится. В декабре 1647 года, когда Запорожская Сечь приветствовала Богдана Хмельницкого, он заявил: «Хватит терпеть этих поляков, давайте соберем раду и будем защищать церковь православную и Землю Русскую!» Все знают, что исторически существуют три Руси - Великая, Ма¬лая и Белая. Но мало кто уже помнит, что Малая Русь, то есть нынешняя Украина, получила такое название в силу того, что она являлась центром всей Земли Русской. Как Малая Поль¬ша в Польше или Иль-де-Франс во Франции. Отсюда, кстати, родилось и хорошо известное выражение «Киев — мать городов русских». Мало кто помнит сейчас, но это отлично помнил и понимал Богдан Хмельницкий. Заметим, он говорит даже не «Малая Русь», а «Малая Россия».

Кто-то спросит: почему? Да потому, что он прекрасно осо¬знает: наряду с историей, оставшейся в прошлом, возникла новая реальность. Она - продолжение прошлого, верно, и все же — новая. И это новое состоит в том, что из прошлой Руси выросла новая Россия. Не считаться с этим нельзя. Не только потому, что обстоятельства оказались против той части Руси, где живет и творит он, Богдан Хмельницкий. В первую очередь, по той причине, что чувство нового в огромной степени присуще самому Богдану Хмельницкому. Он отлично знает историю и потому замечательно ориентируется в современности. Малая Русь становится у него Малой Россией с тем, чтобы и дальше оставаться сердцем Русского Мира.

Ход исторического процесса подтвердил правоту идей Бог¬дана Хмельницкого. Сотрудничество украинского и россий¬ского народов стало залогом их выживания, хозяйственного и культурного развития. Благодаря труду и знаниям украинцев, ускорился процесс выравнивания уровня цивилизационного развития двух частей былой Руси, а теперь — новой России. Быстро сложился украинско-российский культурный консен¬сус, которому суждено было пережить не только века, но и само общее государство во всех его формах. Благодаря вхождению Украины в состав единого государства произошло слияние культур украинского и русского народов с культурами тюркских, угро-финских и других народов Евразии, что стало основой для небывалого культурного прорыва в ХУШ-ХХ веках, по значи¬мости сравнимого с достижениями итальянского Возрождения. Хмельницкий сумел воспользоваться предоставленным ис¬торией шансом воссоздать единую Русь-Россию. Тем более, что эта возможность была завоевана в ходе тяжелейшей и крово¬пролитной войны с сильным хищником, Польшей, которая не просто вела войну на истребление народа Юго-Западной Руси, но которая была как бы «уполномочена» на уничтожение всех «схизматиков» самим папой римским.

В связи с этим становится понятно, почему военные дей¬ствия со стороны поляков выглядели столь бесчеловечно даже по тем, не отличающимся особым гуманизмом, временам. Колы и костры, размозженные детские черепа, изнасилованные жен¬щины со вспоротыми животами и выброшенными оттуда тру¬пиками не родившихся младенцев — все это было для польских изуверов самым обыкновенным занятием, в некоторой степени даже богоугодным.

Появится ли Хмельницкий новой эпохи?

Сегодня, задним числом, немало украинских историков, опираясь на выдумки польской исторической школы и де-факто примкнувшего к ней, хотя и с оговорками, Михаила Грушевско¬го, ставят под сомнение гражданский подвиг великого гетмана. Им кажется, что Хмельницкому надо было держать курс «на Европу» в составе Польши или, по крайней мере, после круп¬ных побед над поляками провозгласить создание независимого украинского государства.

Согласимся с тем, что идеи о независимости или продолже¬нии вхождения в Польшу (существовал и Крымско-Турецкий вариант, аукнувшийся впоследствии бесчинствами турок в Подолии, нанесших «визит» туда по приглашению известного «европеоцентриста» и творца конституции Пилила Орлика) действительно имели хождение среди части казацкой старши¬ны. Были полковники, которые в Переяславе отказались прися¬гать царю. Но не они определяли суть происходящего. Все было решено заранее, поскольку воссоединения хотел народ.

Гениальность Хмельницкого состоит в том, что он намно¬го сильнее и глубже многих своих соратников осознавал волю народа. В войне против польского ига было немало мотивов. Интересы духовно-культурные, цивилизационные самым при¬чудливым образом переплетались с интересами передела зе¬мельных владений (в пользу украинской шляхты, разумеется), освобождением от феодально-крепостного угнетения и т.д., вплоть до намерений самого Богдана Хмельницкого учредить новые западные границы Руси-России на Висле. Но в этом кон¬гломерате интересов, стремлений и желаний наружу уверенно пробивалось самое важное и главное — воссоединение, восста¬новление великого государства русского народа.

В нынешнем, 2004 году, исполнилось 350 лет Воссоединения народов Украины и России. К сожалению, нынешние руково¬дители разучились руководствоваться подлинными чаяниями и стремлениями общества. Но гораздо опаснее то, что наши народы оказались лишены государственного устройства, со¬ответствующего их ценностям и представлениям. В результате, нам грозит утрата основных, базовых очагов нашей истории и духовности. Наши народы утрачивают самоидентичность, ста¬новясь жертвами инокультурной экспансии, лишаясь права на самостоятельное развитие. Вот почему нам необходим Хмель¬ницкий новой эпохи, способный добиться экономического и культурного единства наших народов в новых исторических условиях. Восстановление утраченного единства является необходи¬мым условием сохранения территориальной целостности и го¬сударственного суверенитета Украины. Необходимо признать, что Украина уже в течение нескольких столетий — страна двух основных менталитетов и, следовательно, двух ведущих языков. Отличия у нас проходят не по этническому признаку, а по куль¬турно-духовной (цивилизационной) ориентации. В условиях Украины сосуществуют, по крайней мере, три цивилизации - Православно-Славянская (Русский Мир), Западная (Евроатлантическая) и мир Ислама.

По мнению академика О. Прицака, Украина стала пере¬крестком многих культур и религий. Перед ней открывается как возможность слияния достижений разных мифических и религиозно-культурных традиций, так и опасность внутреннего конфликта, связанного с обострением противоречий, обуслов¬ленных различиями между этими традициями. В социально-культурном облике современной Украины заметно наследие оседлой и кочевой государственности, христианства и ислама, католицизма и православия, патримониальной и конституци¬онной системы, выразившихся, например, в конституции Пи-липа Орлика 1710 года и патримониальном деспотизме Ивана Мазепы. Но доминирующую роль играет культурная традиция, сформированная в рамках канонического православия, которая является объединяющей силой, позволяющей примирить и сгладить неизбежные противоречия. Несомненно, что сохра¬нить данную традицию невозможно, не обеспечив хозяйствен¬ное и культурное единство с народами России и Беларуси, где она играет аналогичную роль.

Региональная и этнически обусловленная разница в мен¬тальности, ценностях и представлениях сама по себе не является угрозой для национального единства. Напротив, она становится залогом культурной самобытности нации, ее устойчивости по отношению к внешнему влиянию. Но если различия не сгла¬живаются в рамках доминирующей культурной традиции, они неизбежно развиваются во внутренние конфликты и противоре¬чия, угрожающие государственному суверенитету. С этой угро¬зой, кстати говоря, сейчас столкнулась Россия, где в результате вестернизации также произошло ослабление культурной тра¬диции, сформированной православием. Поэтому поддержание данной традиции является не вопросом личных пристрастий, а способом сохранения национального единства. В этой связи особую важность приобретает вопрос русского языка.

Язык нельзя сводить к коммуникативным функциям, абсо¬лютизация которых ведет к тяжелым ошибкам. В рамках такой логики пренебрежение русским языком оказывается отчасти по¬литически оправданным. Но язык - явление неизмеримо более глубокое, в нем концентрируется сама сущность человеческого бытия. Один из создателей современного языкознания - Гум¬больдт — считал, что язык создается многими людьми и поэтому он является важной формой общественного мировоззрения, которое играет особенно важную роль в различных аспектах общественного бытия, вплоть до экономики. Другой немецкий мыслитель — Хайдеггер - утверждал: «Язык — дом человечес¬кого бытия, дом, в котором он обретает устойчивость и грани¬цы, превращаясь в свой собственный смысл». Таким образом, унилатеральная языковая политика не только не учитывает и игнорирует интересы значительной части украинских граждан, но и представляет серьезную угрозу для будущего Украины. С русским языком, так же, как и с украинским, связана культур¬ная традиция, сформированная православием. Соответствен¬но, пренебрежение русским языком ослабляет эту традицию, уменьшает ее общественную роль и способность служить силой, объединяющей Украинское государство.

Заметим также, что, как свидетельствует исторический опыт, более мощными субъектами мирового сообщества становятся те государства, чья политика в гуманитарной сфере выстраивается как надэтнический феномен. То есть насильственное установле¬ние в Украине одноязычия представляет угрозу ее будущему еще и потому, что в этом случае становится невозможным ее форми¬рование как современной державы.

Нельзя не признать, что возрождение этнического наци¬онализма серьезно усугубило трудности переходного периода в нашей стране. Поэтому, чем быстрее и окончательно решим языковую проблему на гуманистических началах и взаимной толерантности, тем больше появится возможностей для укре¬пления украинского государства и повышения его роли в мире. В этой связи представляет интерес мнение культуролога Ивана Дзюбы, которого трудно заподозрить в чрезмерной сим¬патии к русской культуре. Он отмечал, что интересам Украины отвечает «культурная полифония», нашей стране нужен диалог культур. Причем, по мнению академика, речь идет «не о вы¬теснении российской культуры (это было бы драматическим самообеднением, и в этой связи следует сказать о неразумно¬сти новомодного украинского патриотического стереотипа о русском языке как «языке иностранного государства»: ведь это родной язык многих украинских граждан, он с детства знаком почти всем украинцам, и поэтому его нынешний статус нельзя сравнивать со статусом английского или любого другого), а об оптимизации его отношений с украинским, о сбалансировании его присутствия присутствием других культур мира». А главное — о конкурентоспособности самой украинской культуры.

В настоящих условиях пытаться свести культурную тради¬цию Украины к небольшой части ее, связанной с движением на¬циональной интеллигенции на рубеже XIX — XX веков, - это не более рационально, чем объявлять Галичину воплощением всей Украины. Не случайно даже теоретик «интегрального национа¬лизма» Дмитрий Донцов называл представителей того течения не иначе как националистами «упадка или провансальства», намекая на их региональную ограниченность. Культурная по¬лифония, о необходимости которой говорит академик Дзюба, теснейшим образом сопряжена с полифонией языковой.

Казалось бы, все ясно: предоставьте русскому языку рав¬ный статус с языком украинским, дайте возможность свободно развиваться языкам и культуре многочисленных национальных меньшинств Украины в рамках Европейской хартии регио¬нальных языков или языков меньшинств, - и вопрос исчерпан. Собственно, по такому пути я и решил пойти, когда внес на рассмотрение парламента вопрос о придании русскому языку статуса официального. Законопроект находится сейчас на расс¬мотрении в Конституционном суде Украины, и я надеюсь на положительные его выводы. Затем он будет рассмотрен Верхо¬вной Радой. Думаю, уже в течение нынешнего, 2004 года. Если парламентское большинство с принятием Конституционной реформы продолжит совместные действия с левыми силами в Верховной Раде с целью воспрепятствовать реакционной поли¬тике национал-либералов, принятие закона вполне возможно.

Умению решать проблемы культурного развития, искусству толерантности и способности защищать права своих избирате¬лей, не разделяя их на граждан первого и второго сорта, укра¬инским законодателям стоило бы поучиться у законодателей Крыма. Конституция Автономной Республики, принятая в 1998 году, позволяет даже сейчас, в условиях обострения на полу¬острове всех внутренних конфликтов, вызванного тяжелыми социально-экономическими условиями и активизацией экстре¬мистов, сохранять относительную социальную стабильность. Основой для нее стала Конституция Крыма, обеспечившая рав¬ные права всем культурным традициям и создавшая условия для их взаимодействия и развития.

Сейчас все прогрессивные силы, стремящиеся к единству и процветанию Украины, должны объединиться для того, чтобы языковой вопрос был раз и навсегда решен в демократическом ключе. Так называемое «решение языковой проблемы», при ко¬тором право половины населения страны на использование рус¬ского языка окажется вне закона, предлагается с единственной целью, — обострить внутренние противоречия и в очередной раз столкнуть лбами наших граждан. Крайне важно твердо осознать: русский и украинский языки в Украине связаны общей духовной, исторической, культурной традицией, разорвав которую мы лишимся основы националь¬ного единства. Сохранить украинскую культуру и государствен¬ность без сохранения тесного культурного и экономического единства с Россией и Беларусью, с православно-славянской ци¬вилизацией в целом невозможно. Идея такого единства не толь¬ко должна вступить в стадию практической реализации, нам не¬обходимо появление политической силы, способной сыграть ту же роль, что и Богдан Хмельницкий в середине XVII века.

Но было бы ошибкой ожидать появление политической силы, способной обеспечить цивилизационное единство православных славянских народов, а значит, и государствен¬ную целостность Украины, непосредственно из Православной церковной среды. Генетическая связь наших представлений и ценностей с Православием вовсе не говорит о необходимости возвращения Церкви того политического значения, которое она имела в прошлом. Роль объединительной силы должны взять на себя политические партии и организации, выступающие с гуманистических позиций, стремящиеся к проведению государ¬ственной политики в общенародных интересах. Таким образом, роль нового Богдана Хмельницкого должно сыграть будущее правительство Украины, сформированное левыми партиями.

Неслучайно, что уже второй раз в истории наших народов носителем объединительных идей выступают прогрессивные силы Украины. Именно в нашей стране, где опасность перехода межцивилизационных различий во внутренние конфликты осо¬бенно велика, острее ощущается потребность в объединяющей культурной традиции. Поэтому именно наш народ может стать создателем новой общности восточнославянских, тюркских, угро-финских и других евразийских народов, которая позволит сохранить им собственную цивилизацию и культуру в условиях диктата мировой финансовой олигархии.

 

Дополнительная информация